Женщины вышли из дома и повернули за угол, оказываясь в небольшом, но ухоженном саду.

— Я слушаю, — Лэртина сложила руки на переднике, как самая послушная в мире служанка. Она успела уже скрутить свои волосы в простую гульку на затылке, чтобы не мешались и сейчас больше походила на молодую ученицу Зэриана, чем на взрослую умудренную жизнью женщину.

— Повелительница больна, — с ходу выпалила Борени и с опаской оглянулась. Но все мужики и Мила остались на кухне, так что она перестала опасаться лишних ушей. — Ей нужна помощь. И лечение…

— Да мы бы с радостью, золотце, — служанка понимающе улыбнулась грустной, безнадежной улыбкой. — Вот только это не лечится. Наш дворцовый целитель чего только на ней не перепробовал… ничего не работает. Только еще больше хиреет.

— Но нужно же что-то делать! — не выдержала девушка и закусила розовую губку тонким клыком, вылезшим от нервов. — Нельзя же все пустить на самотек!

— Борени, — в голосе Лэртины зазвучали материнские нотки. — Милане не подходит наш мир. Она жительница другого мира, пойми ты… Она не переносит нашу жару, ты сама видела вчера, что с нею творилось. Ей дурно от цветов и фруктов. Она покрывается красными пятнами от обыкновеннейших клайтов*! А это почти основной ингредиент на кухне. Что ты от меня хочешь? Я не богиня, я не могу изменить тело живого существа.

— Но… — рыженькая демоница смущенно потупилась. — Если ничего нельзя сделать, то она действительно умрет.

— Конечно, — степенно кивнула Лэртина. — Мы все когда-то умрем. Кто-то раньше, кто-то позже. Как бы это ни было тебе тяжело признавать…

— Но я же… — демоница запнулась и взглянула на старшую женщину полными боли глазами. — Она мне так нравится! Она такая маленькая, удобная, милая…

— Вот именно, что удобная. Сунешь за пазуху и забудешь, — рассмеялась служанка и подмигнула. — Пробуй. Ничего советовать тебе не буду, только скажу, что мужиков она побаивается. Так что, быть может, у тебя есть шанс. Но всегда помни, что она — человек. Она слабее тебя, хлипче и банальных крепких объятий не выдержит.

— Я буду помнить! Спасибо тебе! — юная демоница неожиданно для самой себя подскочила к Лэртине и чмокнула в щеку.

Вот уж кому неймется, усмехнулась про себя женщина и пошла в дом. Лэртина не была против таких отношений, но прекрасно понимала, что они закончатся ничем. Супруга Повелителя — это тебе не фаворитка. И не имеет права изменить, даже будучи в опале. Впрочем… измены зачастую касались именно секса с мужчинами. Недаром же гаремные красотки балуются друг с другом и им ничего за это не бывает. Да и жены, наверняка, тоже не безгрешны, как бы не выпендривались. О той же Сорине ходило столько слухов… что из них правда, а что только слухи, Лэртина могла лишь гадать, но не зря же Аркал сыночка-то выпотрошил… Было там что-то, определенно было.

Подозрительная тишина в доме немного смутила служанку, но та отнеслась к этому спокойно. Заглянув на кухню, обнаружила вездесущего Крезета, лопающего пожаренные на скорую руку блинчики.

— Ты б хоть варенье взял, — пожурила его демоница, доставая с полки увесистый горшок с плотной крышкой.

— Угу, сейчас, — слуга радостно достал ложку и сковырнул из горшка душистую, пахнущую фруктами и зеленью красновато-коричневую массу. Варенье этот местный сумел сделать чудесное, не смотря на мерзкий характер.

— А где этот… красномордый? — Лэртина деловито переливала лечебный чай для Милы, чтобы остудить.

— С Эртисом конюшню для того монстра обустраивают, — пробубнил Крезет.

— Ну и отлично, — женщина подхватила чашку и несколько блинов, не слушая возмущение слуги, и понесла своей подопечной. Виданое дело, на одном бутерброде жить целый день! Да ее костями можно тарахтеть так, что в столице слышно будет!

Застала она Милу тихо беседующую с Борени. Обе девушки забрались с ногами на огромную кровать, разложили там книжки и поочередно тыкали пальцами в картинки, пытаясь формировать правильные предложения. Как бы Мила не старалась, говорила она все равно с заметным акцентом и часто путала слова, меняя значение сказанного до неузнаваемости. И если Лэртина была уже привычной к этому и списывала все на слабые человеческие мозги, то Борени то и дело ухохатывалась с особо идиотских фраз.

Лэртина поставила на специальный поднос тарелку и чашку и сунула Миле под нос.

— Скушай-ка блинчиков, — пригласила она и, улыбнувшись, подмигнула Борени. Рыженькая демоница потупилась, но тоже выдала слабую улыбку.

Борени переживала за Повелительницу, пожалуй, больше всех. Она была еще слишком молодой, жила в достаточно далеком от дворца месте, и многие вещи, обыденные для взрослых демонов, казались ей чем-то странным. К слугам она относилась нормально, привыкшая к примерному панибратству еще дома. Но то, как они спокойно рассуждают о смерти Повелительницы… ее откровенно коробило.

Девушка смотрела на Милу, сворачивающую золотистый блинчик в трубочку, и понимала, что это несчастное человеческое существо может и не дожить до конца этого года. Девушка ерзала на мягком полосатом покрывале и пыталась уложить в голове дурацкие мысли. Понимание и принятие — слишком разные вещи. И если разум понимал, что Лэртина права и все когда-нибудь умрут, в том числе и она сама, то душа верила, что все не так страшно на самом деле.

Внезапно взгляд девушки зацепился за что-то, чего ранее не было. На руке Милы, повыше запястья алело расплывчатое пятно. Сначала демоница решила, что та где-то вымазалась, потому добыла один из бесчисленного множества чистых платков и потерла пятно. Мила нервно отдернула руку и зашипела:

— Больно же!

— Извини, я думала, ты вымазалась… — Борени опустила глаза, покрываясь алым румянцем до кончиков ушей.

— Нет, это аллергия, — привычно отмахнулась Милана, покосившись на свою руку. Опять сожрала что-то не то. Или что-то цвело здесь в саду такое мерзкое…

Такие пятна периодически вылезали то на руках, то на ногах, и она уже не обращала на это внимания. Ясен пень, чужой мир, что-то да вызывает реакцию у организма.

Лэртина покачала головой и зарылась в не до конца разобранном бауле в поисках мази. Борени тем временем шокировано смотрела на свою Повелительницу, пытаясь понять, что означает незнакомое слово.

— Что именно? — все-таки переспросила она. Мила грустно покосилась на свою руку.

— Реакция тела на… неподходящую еду, воду, воздух… на цветы вон… Помнишь, я чихала от твоего букета? Вот это оно.

Юная демоница грустно смотрела на бедную девушку и не понимала, как можно так жить. Не иметь возможности даже понюхать букет… это было выше ее понимания.

Тем временем служанка наконец-то нашла мазь и принялась намазывать руку Милы. Душистая золотистая мазь легко втиралась в кожу. Девушка только морщилась от прикосновений к болезненно чешущемуся пятну, но терпела.

— Раздевайся, — скомандовала служанка, и Мила потянула завязки платья.

Борени тихонько выдохнула, чуть прикрыв ладошкой и без того алую мордочку. Вот уж чего она не ожидала, так это прилюдного стриптиза! Но, похоже, для Милы и Лэртины такое было обычным. Сунувшегося в дверь Крезета Лэртина громко и адресно послала к ангелам на хер, и тот благополучно скрылся.

Тем временем Мила стянула платье, тонкую сорочку на бретельках и длинные носки, которые в ее мире назвали бы гольфами, а здешнее название было слишком сложным и труднозапоминающимся. Оставшись в одном нижнем белье, девушка привычно подняла руки, позволяя себя осмотреть.

Красные пятна спокойно прижились на левом боку, на спине и над правым коленом. Лэртина цокала языком и мазала их, приговаривая, что такой херни ей видеть еще не доводилось.

— А что говорил целитель? — робко подала голос Борени, с ужасом понимая, что дела еще хуже, чем ей казалось. Мила была чересчур худа даже для своего роста, вон, ребра пересчитать можно. Кожа ее была болезненно-желтоватой, а запах болезни, до того почти неощутимый, теперь был достаточно явным.

— А целитель сказал, что видит такое впервые в своей жизни, — буркнула Лэртина и возмущенно зацокала языком. — Вот же гадство… Зэриан обещал поднять архивы, но теперь это все не важно. До Зэриана далеко, а эта зараза не проходит…

— Купаться пробовала, — попыталась съязвить Мила, понимая, что ее обсуждают как редкую неведомую зверюшку, хиреющую на неподходящем рационе. Но вышло это настолько жалко и тихо, что получилось только хуже. — Я ж говорю, аллергия.

— Как вы там вообще живете в вашем мире? — возмутилась Борени. Настолько слабое существо она видела впервые. И сейчас буквально разрывалась между диким желанием пожалеть, пригреть, обнять, и сугубо эгоистичным желанием рассматривать худенькое, нескладное тело…

В ее глазах надуманный идеал женщины обрел плоть и кровь. Да, идеал болезненно разбился, являя на свет тощую девчонку, которой даже прикрывать было нечего. Груди у Милы как будто не было. Она выглядела, как почти несформированная девушка-подросток. Демоница от отчаянья царапнула собственную руку когтем, понимая, что совершенно ничем не может помочь. Она абсолютно бессильна. Все золото отца, все маги их мира… полностью бесполезны. Легкое целительское заклинание, сорвавшееся с ее губ раньше, чем девушка смогла контролировать себя, растворилось в воздухе, не добравшись до человечки всего ничего.

Борени отчаянно выдохнула, понимая теперь, почему слуги не воспользовались порталом. Бедную Милу просто разорвало бы в телепорте.

— Извини, Повелительница… — обращаться в официальной форме к этому забитому существу казалось девушке кощунством.

— Не извиняйся, все нормально, — Милана слабо улыбнулась и принялась натягивать несчастное платье уже без сорочки, поскольку ее в очередной раз бросило в жар. По спине потекла струйка пота, издевательски щекоча раздраженную кожу. — Никто ни в чем не виноват, кроме вашего разлюбезного Повелителя, — пробормотала она и улеглась на подушки, подсунув одну из них под спину.

Лэртина же простояла над душой до тех пор, пока Мила не согласилась выпить весь отвар, и только тогда убралась на кухню вместе с пустой чашкой и надкусанным блином.

— Вот так всегда, — горько проговорила она, кивая Борени на маленький чайник с кипятком, приготовленным для заваривания чаев и лекарств. — Садись, почаюем…