«Если небо упадёт, 

Если солнце не взойдёт, 

Я увижу, как тебя спасу, 

Даже если за тебя..» 

©Starset – Die for you

Тигнари никогда не любил зной и жару в Сумеру. В тропических лесах всегда было душно в такую погоду, а в пустыне и вовсе он жил от одного теневого укрытия до другого. Лишь утром, когда солнце только поднималось, а папоротники ещё хранили ночную прохладу, и вечером на закате дня, страж мог чувствовать себя более менее комфортно. 

Он любил свой дом, и не важно, чем в нём заниматься: изучать его, защищать, или же просто пребывать в тени монстеры, отдыхая. Но всегда всё сводилось к одному – нужно беречь родной край для других поколений. 

Вот почему он старался бережнее относиться к природе. Не только брать, но и отдавать, когда один сезон сменял другой, а прежние ученики уже сами могли передавать знания младшим. Это по-своему умиротворяло, показывало течение времени, и что совместными усилиями всегда можно добиться благополучия. Когда поможешь ты, а когда руку помощи протянут уже тебе. 

—Не отставай,—оборачиваясь, подзывает Тигнари, высматривая среди папоротников силуэт Коллеи. И стоило девочке только показаться, как он сразу протягивает ей ладонь, столкнувшись с её непонимающим, даже скорее перепуганным взглядом.—Дальше дорога вдоль ручья будет петлять, лучше нам сильно далеко не расходиться. Возьми меня за руку. 

Когда он смотрит на неё, то в голове невольно всплывают ассоциации с птенцами ездовой птицы, которых раньше разводили в Натлане. Такая же неловкая, пугливая, с большими глазами, и по-детски торчащими в разные стороны волосами, разве что, не жёлтыми. Сколько времени прошло с того дня, как Сайно привёл её? Кажется, это было только неделю назад, но Тигнари понимал, что времени прошло достаточно, чтобы девочка смогла здесь освоиться. 

И ведь так оно и было. Коллеи хорошо ориентировалась на местности, и зачастую могла помочь незадачливым путникам с топографическим кретинизмом. А всё благодаря невообразимому терпению, которому мог позавидовать даже Тигнари. Хоть он и понимал, что скорее всего, его подопечная была такой просто из-за страха. 

Она боялась и сейчас, осторожно касаясь его ладони своей. Тигнари чувствовал это по её лёгкому тремору, и как Коллеи неожиданно сжимает руку, на сей раз не решаясь уже отпустить. Что за непростой ребёнок, архонты.. 

Утешало только то, что он был не один в своих попытках помочь ей научиться доверять. 

Полгода всё же не малый срок, как ни крути. И это было заметно: Коллеи пусть и оставалась всё так же немногословной, но она хотябы подпустила его к себе. Мало по малу, но прогресс всё же был, а лишнюю болтовню он никогда особо не любил, как и компанию. 

А к этому “птенцу“, всё же, прикипел. 

Тигнари придерживал для неё каждую ветвь, пока они шли по топкой земле. Река Язадаха умудрилась впервые разлиться за долгие лет десять, если ему не изменяет память. Во всяком случае, таких топей он тут точно давно не видел. Так ещё и залило именно там, где пролегал самый короткий путь к его излюбленному месту недалеко от Пардис-Дхяй. 

Но Коллеи и не жаловалась, лёгкой поступью следуя за ним. Для неё будто не было особой проблемой, что поваленные ветви под ногами норовились скинуть её при особо неудачном движении. А уж с её элеазаром это воспринималось ещё более удивительно. 

Однако Тигнари не спешил отпускать её руку. Для него было отрадно видеть, как будущая дозорная прекрасно чувствовала себя в джунглях, но всё же было внутри чувство, не позволяющее ему дать девочке большую свободу. Некая тревога, совсем тихая, но впивающаяся в затылок всякий раз, стоило Коллеи хоть на долю секунды потерять равновесие. 

«Она всё ещё дитя. Нельзя требовать от ребёнка слишком много,»—напоминал себе он, помогая девочке спрыгнуть с бревна на более устойчивую поверхность. Повезло, что она ещё не могла толком понять по движениям хвоста и ушей, что Тигнари мог чувствовать в данный момент. 

И вот, полумрак расступился: над ними раскинулось пурпурное, угасающее в золоте небо, на котором одна за другой вспыхивали вечерние звёзды. Тигнари вывел Коллеи к небольшой поляне, с которой как на ладони виднелся лес Мотийимы, джунгли Локапал и сам город, на берегу которого разместились рыбаки и лодочники. Прекрасный вид, чтобы отдохнуть от бытовой суеты. Тем более, наедине с тем, кто одним своим видом мог заставить поседеть чуть ли не любого учёного. 

Сайно не сразу обратил на них внимание, а возможно просто сделал вид, что не заметил. Годом ранее, они вместе смогли соорудить здесь некое подобие хижины, чтобы лишний раз не возиться с палаткой, и почему-то, видя сейчас генерала таким расслабленным, устроившимся на подушках под навесом, в глубине души невольно теплело. Даже не хотелось тревожить, но стоило половице невольно скрипнуть под первым шагом, как Сайно поднял на него томный взгляд из-под чёлки: 

—Чего крадёшься? 

—Мммм, дай-ка подумать..—махнув хвостом, картинно задумался Тигнари, приседая рядом и ставя рядом походную сумку.—Наверное, за этим?—и совершенно неожиданно для мужчины щипнул того за нос, от чего тот айкнув аж дёрнулся под тихое хихиканье лиса.—Попался! 

—Хитрый лис! Должен был догадаться,—только и фырчит он нахмурившись, потирая нос.—Ты его скоро так оторвёшь.. 

—Ага, чтобы хоть что-то напоминало мне о том, что мы с тобой так-то не чужие люди,—потянувшись к чужому лицу, фенек бережно обхватил его, приблизившись нос к носу.—Дай хоть посмотрю на тебя, а то с твоими миссиями уже забыл, как ты выглядишь! 

Но неожиданно, к смеху Тигнари присоединился ещё один, неловко прыснув: тихий и робкий, но точно искренний. Коллеи прикрывает рот ладонью, стоило лишь наставникам взглянуть в её сторону, и будто бы даже розовеет. 

—Простите.. Я не это имела в виду.. просто,—она запнулась, пряча руки за спину.—Кхм.. 

Сайно негромко вздыхает; накрыв ладони Тигнари своими, он отставил их в сторону, приподнимаясь. 

—Тебе не за что извиняться,—отвечает он, осторожно касаясь плеча Коллеи, стараясь не напугать её. И к счастью их обоих, девочка даже не дрогнула, только опустив взгляд.—Радует видеть, что ты стала больше улыбаться. 

—Она быстро учится,—кивнул Тигнари.—Разве что, с каллиграфией всё ещё есть проблемы.. но мы все с чего-то начинали. 

—Н-но, вы ведь разрешили мне тогда отправить письмо Эмбер,—пуще прежнего залилась пунцой девочка.—Хотите сказать, что там совсем всё плохо?.. 

Сайно непонимающе вздёрнул бровь: 

—Письмо? 

На это Тигнари опустил уши, касаясь переносицы. 

—На той неделе мы вместе написали письма друзьям из Мондштадта. Я хотел отправить другу некоторые образцы нашей флоры для опытов, а Коллеи попросила приложить к посылке первое письмо, которое она написала без моей помощи. 

—Так это ведь здорово,—Сайно ободряюще улыбнулся девчушке, показав большой палец.—Я уверен, что она обрадуется. 

—Если поймёт хоть слово.. 

—Опыт на то и опыт, что он не всегда может быть положительным,—пожал плечами Тигнари.—У Сайно в твоём возрасте тоже почерк был не ахти.. 

—Но-но-но,—тут же возразил он, скрестив руки на груди.—Зато сейчас пишу даже лучше, чем наш “мистер зазноба“. 

—Потому что у аль-Хайтама руки работают быстрее головы и с бумагами возиться приходится больше,—потянувшись к сумке, фенек развязал узел, поочерёдно начав доставать оттуда свёртки в восковых салфетках.—Так и будете стоять, или всё же составите мне компанию? 

Тигнари считал, что это была одна из лучших идей человечества в быту: Раскроить из хлопкового полотна квадратики разных размеров, пропитать их пчелиным воском и – вуаля! Разве что, для совсем горячей пищи они не годились. Однако, свёрнутая конвертиком пита всё равно хранила в себе остатки тепла обжаренного мяса в специях. Даже сейчас повеяло душистыми травами, стоило только Коллеи раскрыть переданную им салфетку. А следом фенек вытащил из сумки бутылку сока, сразу откупорив её и разлив содержимое по стаканам, предусмотрительно вынесенными Сайно из хижины. 

Чем ему нравилось отдыхать именно здесь – никто не смотрел на них искоса. Жители Гандхарвы, конечно, были в курсе об его дружбе с генералом Махаматрой, однако всё равно каждый его приход с миссии был чуть ли не целым событием в деревне. Особенно для детей, что ходили за ним следом, спрашивая о новых картах в его колоде. Казалось, они были единственными, кто не боялся присутствия Сайно, не считая самого Тигнари. Слишком много было не нужной суеты, когда так необходимо морально отдохнуть. 

—Тут так.. спокойно,—глядя куда-то в сторону, на выдохе промолвила Коллеи. Прозвучало как попытка развеять повисшую тишину. И видя то, что наставник отреагировал на её слова коротким взмахом хвоста, продолжила.—Здесь вполне можно жить. 

—Можно,—кивнул Тигнари.—Но всегда лучше жить в социуме. В одиночестве можно одичать. 

—В твоём случае уместно “озвереть“,—сделав пару глотков сока, как бы невзначай поправил Сайно, на что фенек сразу прижал уши.—Хотя не совсем уверен, что тебе это правда помогает.. 

—Я “зверею“ всякий раз, как слышу твои каламбуры,—для пущей убедительности, в голосе лиса даже послышалось утробное клокотание. Мужчина тут же примирительно выставил перед собой руки. 

—Ладно-ладно, намёк понят.. Но, признаться честно, было бы здорово действительно здесь осесть. 

Тигнари только устало вздохнул. 

—Коллеи нужна социализация, и ты прекрасно об этом знаешь,—взгляд скользнул по маленькой фигурке, которая так и осталась сидеть, глядя в сторону заката, и буквально тут же метнулся обратно к Сайно.—Ты забрал? 

Сайно не ответил ему, а сразу выдвинул из-за приставленных к стене подушек что-то большое, плоское, и обмотанное тканью, на что Тигнари даже не обратил до этого внимание. Слишком хорошо предмет вписался в окружение. Коллеи недоумённо обернулась на шорох: 

—Что это? 

—Это твоё,—протянул ей свёрток Сайно.—От нас с Тигнари,—и видя, как взгляд Коллеи стал шире, добавил.— У тебя ведь сегодня день рождения? 

Наблюдая за тем, с каким трепетом и осторожностью девочка разворачивала подарок, у Тигнари невольно задёргался кончик хвоста. Он долго думал, что могло понадобиться его подопечной в 13 лет, понимая, что пока ещё не совсем хорошо знает её. Детских книг в достатке привёз ему ещё аль-Хайтам, а сама Коллеи так ничего и не попросила у него за все шесть месяцев. Но то, что по итогу предложил подарить Сайно, оказалось чуть ли не самой лучшей идеей из всех имеющихся. 

Наконец, Коллеи добралась до содержимого, и будто бы обмерла. На её коленках лежала пара крыльев, оперенье которых было составлено из прочных пластин лазурного цвета, удерживаемых крепким каркасом. И когда девочка расправила одно, закатное солнце скользнуло по нему коротким отблеском. 

Её эмоции были не читаемы для Тигнари. В больших глазах девочки он всё ещё видел неверие, пока ладони бережно приглаживали каскад ярких перьев. Смутно, но даже напомнило ему историю о фее, что вновь обрела украденные крылья. Особенно видя то, как Коллеи прижала планер к груди. 

—И ты готов так просто отказаться от этого счастья? 

Фенек сперва не понял смысл слов Сайно, потянувшись ладонью к девочке в попытке приободрить. Но стоило пальцам коснуться плеча, как те прошли насквозь, не встретив преграды. Тигнари невольно застыл, непонимающе глядя перед собой. 

—А?—ладонь вновь всколыхнула воздух рядом с Коллеи, не вызвав у неё никакой реакции. Лишь её силуэт как-то странно поплыл, будто вовсе был иллюзией из дыма. Дрожь пробрала до костей каким-то смутным осознанием, и Тигнари медленно обернулся. 

Сайно сидел в окружении подушек как ни в чём не бывало. Вполне естественно, спокойно, прокручивая в ладони стакан с соком. Но что-то точно было не так, вызывая внутри неконтролируемую тревогу, от чего шерсть встала дыбом. 

—Тебе ведь хорошо в этих мгновениях,—продолжил мужчина, глядя на колыхающуюся в сосуде жидкость.—Спокойно, радостно..—и подняв внимательный, алый взгляд продолжил.—Может, ты теперь всё же передумал? 

Тигнари будто обухом огрело: тело обдало жаром до испарины. Он не хотел верить в то, что видит и слышит, пока внутри всё покрывалось инеем, сиюминутно ломаясь. Лишь клокотание в горле не позволило ему окончательно потерять самообладание: 

—Не смей использовать его лицо. 

Взгляд Мары обманчиво подобрел, смягчившись в лёгком прищуре. Лишь тусклое свечение на дне её радужки говорило о том, с чем Тигнари имел дело. 

—Ты смотришь на меня с такой любовью, когда я выгляжу так... Знаешь, я твоему Сайно даже завидую. 

—Что тебе нужно?—тут же перебил её фенек.—Я же.. 

—Выбрался, да,—она улыбнулась.—Ты сильный человек, я не спорю. Но, знаешь ли, даже если не я, то тебя и горячка может спокойно убить. Мне лишь только останется забрать тебя себе,—Мара протягивает ладонь, касаясь его щеки. Тигнари силится отстраниться, но тело будто было впредь неподвластно ему. Чужие пальцы обжигают кожу холодом.—Такого слабого, беззащитного.. 

Дышать стало тяжелее. Лис зажмурился, стараясь игнорировать чужие касания, буквально выпаливая: 

—Я выкарабкаюсь, и не надейся. 

—Фи..—Тигнари вдруг чувствует, как она сдавила его лицо в хватке, впиваясь ногтем в щёку. Но неожиданно отпускает его.—А ведь если честно, за эти несколько сотен лет я истосковалась по живому общению. В грёзах, души общаются не со мной, а с дорогими им образами. А здесь же, я чувствую, как ты злишься именно на меня. 

—И поэтому ты всегда прячешься за чужими лицами?—по лицу стекает что-то горячее и тягучее, сопровождаясь жжением. Он всё ещё не мог двигаться, но точно догадывался, что Мара его всё таки поцарапала. 

А та только разошлась в заливистом смехе. 

—Охохо..—всплеснув руками, она всё с той же улыбкой продолжила.—Пожалуй, об этом как-нибудь в другой раз.. Но прежде чем ты решишь наведаться ко мне лично, не хочешь заключить пари?—и в подтверждение своим словам протянула ему ладонь для рукопожатия. 

Тигнари смотрел на неё в недоумении. Она это сейчас серьёзно? После всего, что сделала ранее, она и правда думает, что он ей доверится? И всё же, фенек точно понимал, что здесь явно было что-то не так. 

Если в прошлую их встречу Мара издевалась над ним, то сейчас она вела себя как-то.. сдержаннее. Точно хищник предупреждает потенциального врага перед прыжком. 

—Шшшш, не надо бояться,—томно шепнув заверила Мара, приблизившись к его лицу. Слыша эти слова с уст того, кто выглядел как его самый дорогой человек, Тигнари чувствовал себя загнанным в угол, пока чудовище в облике Сайно продолжило.—Я не буду требовать от тебя невозможного.. Скажем так: пока тебе есть, за что бороться, ты успеешь пожалеть, что связался с этой маленькой дрянью. 

Не успел он и слово сказать, как тут ощутил шершавый язык на скуле, проводящий по лицу с таким нажимом, что фенек аж охнул. Мара практически сразу отстранилась, облизывая алые от крови губы с таким удовольствием, будто то был вересковый мёд. Она тут же подскочила с места, стремительно направившись к опушке леса: как раз туда, откуда пришёл он вместе с Коллеи. 

К нему словно вернулось самообладание. Не понимая толком, чем руководствуется, Тигнари сразу рванул за ней на ватных ногах. 

Должно случиться что-то плохое, он это чувствовал. 

Но её силуэт становился всё менее отчётливым, почти что призрачным: вот она скрылась за клёном, как тут же возникала у дальнего дуба, исчезая вновь за тонкой осиной. Тигнари точно понимал, что ответы ему нужны здесь и сейчас, поэтому старался не отставать от неё. Хватит бояться. Самое страшное для него уже произошло. 

Мара шла навстречу двум поваленным деревьям, что сцепившись друг с другом ветками образовывали причудливое подобие арки. Он почти догнал её, осталось совсем немного.. 

Но стоило ему пересечь незримую границу “врат“, как Тигнари понял, что окружение переменилось. Он больше не в лесу, а в неком коридоре с мраморными стенами и кристальными светильниками, в котором двери были отделаны изумрудной мозаикой. 

—..Это Академия?.. 

Он осознавал, что происходящее вокруг – всего лишь сон. Оно не может быть реальностью, как ни крути. Но мозг упрямо отказывался просыпаться, втягивая всё глубже в тревожное видение. Где тут и там мелькали тени, а проходя дальше по коридору, двери аудиторий сменились решётками пустующих камер. 

Как давно в Академии был карцер? Или это одна из тех секций, что были скрыты от студентов? 

Тигнари шёл практически беззвучно, пусть и даже не старался. Мара пропала с поля зрения и, скорее всего, он здесь был один. Чего она хочет этим добиться? Пока фенек вглядывался в полумрак каждой из тюрем, до его ушей вдруг донёсся тихий шёпот где-то в конце коридора. Монотонный, дрожащий, то едва слышный, то звучащий отчётливым «Услышь и убереги». 

Кто-то молился, причём явно на последних нервах его рассудка, будто бы что-то предчувствуя. Так может молиться лишь тот, кто отчётливо чувствует приход смерти. 

—Владыка, не обдели вниманием своим.. Услышь и убереги.. 

—Азар?—ушки неожиданно встали торчком, и Тигнари метнулся к камере, откуда звучал шёпот.—Азар, вы слышите меня? 

Если приглядеться, то можно было различить прижавшийся к стене силуэт человека, всеми силами старавшийся выглядеть меньше, чем он есть на самом деле. Казалось, что мужчина просто бредил, накрыв голову руками и цепляясь пальцами за клоки седых волос. Но на его окрик Азар никак не отреагировал, продолжая судорожно шептать. 

—Бодрствующие не видят гостей из грёз,—пояснила ему вдруг Мара, пройдя мимо. На сей раз, то была бледная, костлявая девушка, чьи руки сперва показались длиннее привычных из-за острых, внушительных когтей. Чёрные волосы комком лежали на плече, а из гниющих ран угрожающе что-то поблёскивало красным.—Но хочешь, покажу тебе фокус? 

Не дожидаясь от Тигнари какой-либо внятной реакции или ответа, девушка призраком прошла сквозь преграду, очутившись по ту сторону решётки. Азар, будто почувствовав чьё-то присутствие, сильнее прижал ноги к себе. Как же жалко сейчас выглядел тот, кто решил судьбу жителей Сумеру во имя своих иррациональных мечтаний, и теперь лишившийся вообще хоть какой-то защиты. 

Но даже так, фенек и близко не думал о том, чтобы дать ей сделать хоть что-то. Однако, только тот попытался пробиться сквозь прутья, те оказались для него вполне материальными, не давая даже протиснуть голову. 

—Стой, не трогай его! 

Когтистая ладонь прикоснулась уже к сухим, старческим, что инстинктивно сжались в кулаки. Совсем слабо, будто примеряясь. 

—Ты пока ещё не понимаешь, но наши цели схожи,—говорит она, не отвлекаясь от своего занятия. Пальцы скользят по макушке вниз, и подхватывают подбородок старика, резко его задрав.—Все те, кто творили бессмысленные жертвы, отплатят нам своими криками агонии. Даже после смерти им не будет покоя, обещаю. 

Взгляд Азара был пустым, почти что прозрачным. Что он видел в глазах Мары было не ясно, но он отвечал ей смирением: таким же, с каким смотрят на человека овцы, когда с них заживо сдирают шкуру. 

Её когти проламывают грудную клетку как-то слишком легко, отзываясь в тишине лишь чавканьем и хрустом. Настолько это было быстро и сюрреалистично. Мужчина в её руках тоже не сразу понял, что произошло. Но стоило прийти боли, как тот сипло завыл, пока рука девушки бесцеремонно копошилась внутри него, заливая рубашку кровавыми сгустками. У Тигнари просто подогнулись ноги. 

Почему-то, ему только сейчас пришло истинное осознание, что за сущность была перед ним. И это не было смертью. Потому что если костлявая приходит своевременно, то Мара обрывала чужие жизни исходя из своих слепых эмоций. 

Наконец, она выдрала руку, сложенную в кулак. Тигнари предполагал в этот момент всё, что угодно: абсолютно всё, но не то, что увидел, когда Мара расправила ладонь. То была одна из тех бабочек, что он видел в своём кошмаре о Гандхарве. И пока душа Азара беспомощно перебирала крохотными лапками в крови, девушка раскрыла пасть, обнажив паучьи жвалы, одним укусом переломав той крылья. 

》═══════~◈~═══════《 

Мара была права: его сон был таким же тягучим, как при лихорадке. Когда реальность смешивается с дрёмой, а на грудь взвалили гранитную плиту, не давая вздохнуть. Глаза толком не видели из-за мутной пелены, но Тигнари всё ещё чудились какие-то тени вокруг: их тихие, тонкие шепотки, касания и шаги. Может, он всё-таки умер? 

Он то просыпался, то засыпал вновь. Но даже в моменты минутного бодрствования, Тигнари всё никак не мог понять, что происходит вокруг. Что за маленькие силуэты мелькают тут и там, и что так странно похрустывает под ним. Невольно в воспалённом сознании возникли ассоциации с хворостом или.. костями. 

В беспокойной полудрёме он будто бы проворочался целую вечность. Проснуться смог лишь тогда, когда горло начало гореть от неистовой жажды. 

В ушах звенело. Потихоньку проясняющимся взглядом Тигнари осматривался, подмечая, что он всё таки спал всё это время не на улице. Что где-то рядом тихо потрескивали ветки от костра, и тянуло каким-то густым, но знакомым ему запахом. Он попытался подняться, и перед глазами тут же вспыхнули искры. Верный признак того, что он больше жив, чем мёртв. 

В ладонях теплело что-то мягкое, пушистое. Как пух, рваными клочками переплетённый в неком подобии.. одеяла? Проморгавшись, Тигнари ощупал странное покрывало и понял, что первая ассоциация более чем была верна. Только это был пух не совсем привычный ему. Скорее, это были волокна хлопчатника. 

Он прокашлялся, осоловело оглядывая помещение. Дом с округлыми стенами, такими же круглыми окнами и устланным листьями полом. Он кажется ему знакомым.. вроде как, именно эти хижины разбросаны по всему Сумеру, и по поверьям принадлежат маленькому народцу аранар. 

—Какие, к бездне, аранары?..—хрипло спрашивает сам себя Тигнари, потирая лоб. Это ведь просто детские сказки. 

Или, всё таки нет?.. 

Ещё немного повтыкав в стену, Тигнари предпринял попытку окончательно подняться. Его сразу начало шатать, но он более менее смог удержаться на ногах, осторожно выбираясь из маленького жилища. Он обомлел. 

Кажется, снаружи домик был ещё меньше, чем внутри. Но не это удивило его. Бездной будь проклят, он в самом деле это видит? Поляна устланная свежей, молодой травой, пока над головой возвышались высокие листья хамедореи. Была глубокая ночь, но даже так Тигнари чувствовал, как это место пышет жизнью вопреки всему. Он вступил босой ногой на травянистое покрывало, делая несколько не совсем уверенных шагов, будто ещё не до конца веря, что ему это не снится. После чего, он просто опал на колени, уперевшись ладонями в мягкие стебли, осторожно сжав. 

Тигнари в этот момент позабыл и о жажде, и о том, что он точно наверняка здесь не один, раз рядом горит костёр обложенный камнями. Он просто понимал, как же истосковался по живой траве и таким чарующим сейчас звукам ночной птицы, что пряталась в лесистых кронах. Даже были мысли просто свернуться калачиком и лежать так какое-то время. 

Но сквозь мысли вновь пробрался неизвестный ему аромат, от чего живот неприятно скрутило. До него только сейчас дошло, что же это был за запах. Так могли пахнуть только горячие рыба и грибы, точно с пылу-жару. И ведь точно: на импровизированной печке из плоских камней стояла небольшая, глиняная кастрюлька, в которой бодро кипел бульон, а рядом с костром на свежих листьях лежала грибная нарезка из звёздников и рукхашавы. 

Кто бы это ни был, но он вряд ли был настроен враждебно к нему. 

К еде Тигнари притронулся не сразу. Только он обратил внимание на кувшин полный воды, как тут же принялся жадно пить. Игнорируя тонкие струйки, капающие с подбородка прямиком на одежду, и буквально полностью отдавшись живой прохладе. Лишь когда насытился, понял, что буквально в один присест осушил всю тару. Но родниковая вода помогла ему полностью прийти в себя, и он подсел к костру поближе. 

Но большее облегчение пришло именно тогда, когда он проглотил первый кусок еды. Было страшно ненароком откусить себе язык: Тигнари старался сдерживаться и есть не торопясь, помня о том, как опасно сейчас было переесть. Желудок мог просто не переварить пищу, а плеваться желчью хотелось лишь в последнюю очередь. Но даже не смотря на подкатившую тошноту, он осилил одну пиалу “супа“(по-факту, там было буквально всё, что хоть как-то считалось съедобным), и даже умял почти разварившуюся рыбину, сложив мелкие кости на всё тот же лист. Голова соображала теперь куда яснее. 

Место, в котором он оказался, было ему не то чтобы незнакомым. Скорее главный момент тут крылся в том, что этот подлесок выглядел совершенно иначе в те разы, когда он приходил сюда с разведкой территории около года назад. По крайней мере, не было ощущения, что он угодил куда-то в потусторонний мир, где мягко перемигивались друг-другу светлячки, и птицы были непривычно разговорчивыми. Почему Нахида отправила его именно сюда? Она точно была уверена, что ему здесь помогут? 

Но тут, его прошибло осознание: где Коллеи? 

Лис подорвался настолько резко, что перед глазами аж на долю секунды потемнело. Вокруг было ещё несколько домиков, над входом которых тускло светились красные бутоны-коробочки, будто бы инадзумские фонарики. Не долго думая, Тигнари тут же направился туда, стараясь держаться на ногах и не завалиться куда-нибудь на бок. 

В первом доме было пусто, но нельзя было сказать, что он был не жилым: маленький, грубо сколоченный круглый стол, такой же табурет и некое подобие кровати, укрытая листьями. Во всяком случае, о том, что тут точно кто-то был, можно было посудить по опрокинутой чернильнице, заляпавшей записную книгу. Прикоснувшись к тёмному пятну, пальцы сразу окрасились краской. 

—Как он умудрился проскочить мимо?—он с тревогой повёл ушами. Ох, и не нравилось ему это всё. 

Когда он вышел на улицу, то расслышал непонятные шорохи: будто по траве бегали или мыши, или куница, юрко прячась от взгляда Тигнари. Но он проигнорировал это, посчитав чем-то незначительным, тут же прильнув к уже другому дверному проёму. 

—Ты уже проснулся? 

Вопрос вогнал его в ступор, заставив тупо замереть в полусогнутом состоянии, пока на его недоумённый взгляд ему отвечали испуганным, даже скорее озабоченным. Нахида сидела как раз на одном из тех маленьких стульчиков, внимательно глядя на него; рядом мерцали фиолетовым светом кристаллы аметиста, а на кровати.. 

Тигнари сразу протиснулся внутрь, присев на колени рядом с Коллеи. Всё так же спящей, со сложенными на животе руками, и в окружении доселе невиданными им цветами: такиой нежно голубой, отливающей жёлтым сердцевиной, и четырьмя сквозными лепестками, в которых голубой смешивался с розовым. 

—У тебя много вопросов, я понимаю,—вкрадчиво шепчет Нахида, глядя на то, как Тигнари касается лица девочки.—Я постараюсь ответить на них все. 

—..Что с ней?—осипшим, едва различимым голосом спросил фенек. 

—Она спит,—поясняет малышка.—Её тело сильно пострадало, но душа невредимой ждёт нас в храме Сурастаны. Однако.. 

—Что? 

—Мы не можем вернуть её в это тело, пока на нём такие тяжёлые увечья. Второй раз душу я просто не смогу поймать,—голос Нахиды звучал как-то совсем кротко, осторожно. Настолько виновато, что у него самого замирало сердце.—Я как смогла замедлила её элеазар, но на сколько этого хватит, сказать точно не смогу. 

Как же холодны были её щёки.. Коллеи выглядела умиротворённо, точно заколдованная принцесса из сказки. Но касаться её и чувствовать этот могильный холод было просто выше всяких сил. Спасало только то, что “благодаря“ всем случившимся ужасам, Тигнари уже толком не мог ощутить ничего. Ни боли, ни слёзы. 

—Как я могу ей помочь?—фенек смотрит на богиню с надеждой. Но такой слабой, что точно понимаешь – не верит, что сделать можно хоть что-то. 

Однако, девочка поднимает на него взгляд. 

—Это и есть наша главная задача, потому что она тесно связана с тем, чтобы узнать всю правду о Маране. Поэтому, ответь мне на вопрос,—почему-то, ему показалось, что маленькая богиня взглянула на него с сочувствием, будто и без того слишком долго думала над вопросом, не зная, как к нему подойти.—Тигнари, если я попрошу тебя отправиться со мной в одно место, ты сделаешь это? 

—Что за вопросы?.. Ну разумеется!—Тигнари не понимал сути её вопроса: почему Нахида в принципе выглядела настолько забитой, будто бы случилось что-то ещё, пока он спал.—Скажите, что нужно делать – мы вместе обязательно что-нибудь придумаем. 

—Тигнари, всё не так просто,—тут же поумерила его пыл девочка.—Это место – могила целого поселения. Родной дом Мары. 

«Могила?..»—он замер, пытаясь переварить услышанное. Неужели.. 

—Это как-то связано с тем, что вы обсуждали вместе с Дотторе? 

В ответ Нахида кивнула. 

—Это и есть то место, о котором он меня спросил. Капище общины Анкхи, где они когда-то возвели храм солнцу. Мне нужно, чтобы ты был рядом на тот случай, если что-то вдруг пойдёт не так. Кто-то должен будет предупредить остальных, если я не справлюсь. 

Одних слов было мало понять, как и куда им нужно держать путь. Но Тигнари вспомнил, что в маленьком кармашке на поясе должна быть карта всего тропического леса. Если она, конечно, не размокла.. 

Но ему повезло. Пусть бумага сильно отсырела, но общие черты Сумеру в ней угадывались всё равно. Тигнари осторожно разложил карту на столе, пока Нахида взяв стульчик встала на него рядом. 

—Это здесь,—она обвела пальчиком небольшой “пятачок“ на границе тропиков и пустыни в землях Ашаван, где ещё недалеко находился порт Ормос.—Поселение было в отдалении от всех, поэтому долгое время о нём никто ничего не слышал, пока в один момент не стало слишком поздно. 

—А дозорные?—непонимающе вздёрнул ушки Тигнари.—Мы много раз были в этом округе: там даже руин никаких нет. Только обрыв, переходящий в котлован. 

—Думаешь, Рукхадевата бы позволила людям свободно посещать гиблую землю? 

Она спрыгнула с табурета, протянув фенеку ладошку. 

—Пойдём, я сейчас тебе всё покажу. Своей суетой ты напугал кое-кого, но теперь, вам необходимо познакомиться. 

Только Нахида это произнесла, как вновь за спиной послышался шорох. Тигнари лишь успел обернуться к тому моменту, как неизвестный наблюдатель скрылся, мелькнув проворным силуэтом. Однако, его большие уши на сей раз уловили ещё и тонкие голоса: 

«Валука-шуна здесь.. уууу..» 

«..Где Валука – там и Марана..» 

«..Лесная лисица беспокоится о наре..» 

Его это озадачило ещё больше. Во-первых, сколько их там, а во-вторых – что они вообще несут. Взглянув на Нахиду, та лишь тепло улыбнулась и приложила палец к губам, велев быть тише. Мягкими шажками, она повела его на улицу, озираясь по сторонам, и тут малышка замерла рядом с глиняным горшочком с каким-то зелёным цветком. Если присмотреться, то листья его будто бы трепетали. 

—Попался,—по-доброму усмехнулась Нахида, и неожиданно вытащила из горшочка, как оказалось, далеко не цветок. Некое существо, совсем маленькое, с первого взгляда напоминающее или кочан капусты, или большую редиску, с ручками и ножками, круглой головой и красным шарфом. Маленький человечек тут же испуганно пискнул, прячась под своей шапочкой, а девочка успокаивающе приобняла его.—Ты чего прячешься, Арама? 

—Уууу,—завыл так называемый Арама.—Валука-шуна, но из леса.. Арама слышал вой лесной лисицы.. 

—Лесная лисица друг,—пояснила ему архонт, и повернулась к Тигнари.—Ты ведь читал сказки об аранарах? 

Фенек невольно встрепенулся, будто вопрос застал его врасплох. Но глядя на существо, мозг всё же сложил два и два, и он кивнул. 

—Это?.. 

—Да, всё верно,—Нахида весело заулыбалась.—Арама, зови остальных. Тигнари только носит в себе кровь валука-шуна, но сам является лесным стражем. Он наш друг. 

Листочки Арамы на долю секунды вздрогнули, и тот неуверенно выглянул из “укрытия“, взглянув на человека. 

—Нара-Тигнари – лесной страж?—маленький дух выскользнул из рук архонта, короткими шажками засеменив к лису.—Нара правда не врёт? 

Тигнари не сразу нашёлся с ответом. Только коротко кивнул, заинтересованно рассматривая лесного духа, от чего присел на корточки перед ним. 

—Будем знакомы, Арама,—протянул ладонь фенек, хотя аранара вряд ли бы смог обхватить её всю. Лишь коснулся пары пальцев, и тут – внезапно исчез, явно шуганувшись. Тигнари только замахал хвостом.—Удивительно.. так это, всё же, не сказки. 

—В каждой сказке есть доля истины,—вздохнула богиня.—По крайней мере, теперь они не будут бояться тебя. 

—Не думаю, что в этом есть необходимость,—пожал плечами лис, выпрямившись. Только ладонь потянулась к затылку с намерением почесать, как он понял, что волосы сейчас были просто как мочалка: все в грязи и колтунах, от чего невольно съёжился.—Хотя не удивительно, чего они так испугались… 

—Тебе помочь вычесать волосы? 

—Не нужно, я попробую сам,—сразу отмахнулся он. Лицо обдало жаром от стыда. Страшно даже подумать, как он выглядел со стороны. 

Настаивать Нахида не стала, хоть и ушки её опустились. 

—Тут есть пруд недалеко,—добавила она напоследок, прежде чем скрыться в домике с Коллеи.—Как будешь готов – приходи. 

》═══════~◈~═══════《 

Родниковая вода была непривычно холодной, прозрачной. Сводчатый грот возвышался над небольшим, но достаточно глубоким водоёмом, явно являющимся одним из ответвлений подземной реки. Хотелось отмыть просто всё: лицо, волосы, одежду.. а самое главное – хвост, чуть ли не самое дорогое, что он считал в себе. Без слёз не взглянешь на то, как шерсть местами свалялась, так ещё и кое-где виднелись насытившиеся клещи. Вот кому правда всё не почём. 

И пока кое-как отмытая одежда сохла над костром, Тигнари гребнем принялся распутывать колтуны. Методично, даже скорее, вдумчиво, пока он стопами пускал круги по воде. Ему повезло, что среди всех его скляночек с растениями и настойками, оказалась одна с маслом можжевельника, пусть и было его там совсем немного. 

«Как-то слишком много событий за один раз»,—думалось ему совсем не весело. Даже нельзя было сказать точно, что больше его смущало в этом всём: непредсказуемость Мары, или же то, что Нахида будто правда где-то темнила. Непонятно только, зачем, и не является это лишь посеянной кошмаром смутой. Нельзя верить Маре на слово, однако, не исключено, что и она могла быть где-то права. 

В попытке избавиться от лишних мыслей, Тигнари с агрессией тёр лицо от грязи. Нельзя-нельзя-нельзя.. приоритеты сейчас были другие, чтобы колебаться. Если будет бояться, толку от этого не будет никакого. 

По крайней мере, он сможет помочь Коллеи. 

Ведь сможет, правда?.. 

Он так и замер, глядя устало в воду. Лицо в тёмных разводах от грязи, царапинах, и с пролёгшими под глазами морщинами. Ко всему прочему, седых волос явно стало неутешительно больше. Смотреть на это не было никаких моральных сил. 

И Тигнари нырнул, прямо с головой. Тело тут же сжало со всех сторон ледяными тисками, но мысли пропали. Они больше не звучали в голове, переменившись глухотой водной завесы. Мраком голубой бездны, стоило только открыть глаза, как если бы в этом мире остался лишь он один. И если сознание это успокаивало, то сердце всё продолжало трепетать, будто ему этого было мало. Даже кажется, что из глубины некто смотрит в ответ. 

Вечно прятаться под водой не будешь. 

Он выплыл лишь когда лёгкие начало жечь огнём. Отросшие волосы облепили плечи и лицо, а хвост тут же замолотил из стороны в сторону, стряхивая воду. По крайней мере, если и не лучше, то он точно теперь чувствовал себя более чем нормально, устроившись у костра. Решил даже, когда волосы с большего обсохли, заплести себе колосок, чтобы те меньше мешали ему в лесу. 

—Как так вышло, что увядание не добралось сюда?—Тигнари не был уверен, был ли этот вопрос сейчас уместен, но почему-то всё же задал его, когда вернулся. Посвежевший, причёсанный, и даже хвост выглядел почти как прежде. 

Нахида тоже не сидела без дела. Хоть она и не обязана была это делать, но связав из нескольких шариков хлопка и вощёной нити подобие на губку, архонт бережно обтирала лицо и руки Коллеи, глубоко погрузившись в свои мысли. От того и голос звучал её как-то отстранённо: 

—Тебе доводилось когда-нибудь держать дорогой сюртук из Ли Юэ? Или.. нет, давай упростим,—она поднялась со своего места, взглянув в сторону пустой стены, будто что-то обдумывая. Затем кивнула сама себе, подходя, и принялась водить пальцами по шершавой поверхности. Там, где только что была её ладошка, вспыхивали зелёным линии, образуя собой халат, какой обычно носили студенты в академии.—Реальный мир – как этот халат, забирает на себя всё внимание. К нему может прицепиться репейник, остаться дырка при неудачном раскладе, или потускнеть со временем орнамент. Но,—вдруг, она подхватывает проекцию на руки, распахивая подол.—Со внутренней стороны есть подкладочная ткань. Она тоньше основной, потому и хрупче, так как она нужна, чтобы спрятать под ней швы. И если сделать в ней небольшой карман и спрятать там, предположим, пару монет моры, то с ними ничего не случится. Ты не потратишь их, реактивы не повредят поверхность, и они так могут пролежать очень много лет, пока ты случайно не найдёшь их,—Нахида хлопнула в ладоши, и халат исчез.—Ванарана так же находится в потайном кармане реальности, куда Марана пока не нашла способ, как добраться. Именно поэтому, это место ещё находится в безопасности. 

—Мара тоже что-то говорила про грёзы.. Это оно и есть?—и дождавшись кивка богини осторожно спросил.—Но ведь, она свободно путешествует среди снов. Разве это не значит, что ей найти это место не составит труда? 

—Дело в том.. Что когда-то давно, Ванарана уже была разрушена. Аранары только дали отпор чудовищам бездны, но.. их дом оказался выжжен до тла Мараной, не смотря на все их чары, что они тогда приложили,—взгляд её будто потускнел, а плечи сникли. Видя этот контраст между одной её частью личности, что так хочет учить и учиться самой, и той, что несла за плечами много своих переживаний, любому станет не по себе.—Ты не смотри на то, что они маленькие. Никто из них не допустит повторения истории. 

Больше ничего Тигнари спрашивать не стал. Только хвост беспокойно колыхал воздух, пока он всё думал: насколько тогда всё плохо? Именно это Нахида решила ему не рассказывать? А божество, тем временем, зажигала в курильницах благовония, расставляя на полу по кругу светоносные кристаллы кварца и аметиста. В центре, она разместила некую конструкцию из латуни, довольно хлипкую на первый взгляд: круглая подставка, к краю которой аркой крепились два прутика, заостряясь к верху. Между ними двумя на золотой цепочке висел кристалл, намного меньше тех, что были вокруг, всеми гранями смотрящий вниз. 

—Отправляться туда самолично пока нет никакой уверенности,—усаживаясь в импровизированном кругу, Нахида жестом подозвала Тигнари. Тот послушно сел напротив.—И, к тому же, может быть пока для нас опасно. Но если тело будет здесь, а в деревню отправиться духовная форма – шансов проскочить незаметно будет больше. Ты готов? 

Фенек кивнул, протягивая ей ладони. Как тогда, во сне. Но в этот раз, путешествие назревало явно иного рода. И прежде чем взяться за руки, Нахида легонько толкнула кристалл, заставив его колебаться как маятник. 

—Смотри на маятник и слушай мой голос. 

Раз, два, три, четыре.. В неспешном покачивании кристалла, пространство погрузилось в тишину, пока минерал мерцал время от времени гранями от преломления света. Тигнари терпеливо ждёт, стараясь ни о чём не думать. Но Нахида молчала, так и не вымолвив ни слова. Ни через сороковой взмах, ни через шестидесятый. Хотя, возможно, Тигнари просто сбился, а на деле прошло совсем не так много времени. 

Но вскоре, смолянистый дым начал затмевать взор. От него голова становилась тяжёлой, не смотря на все попытки оставаться сконцентрированным. Ладони невольно начали подрагивать. 

«..Туда ты лети, где меня нет, 

Бесплотным духом, как туман..» 

Тигнари вздрогнул: в голове раздался звон. Как если бы сотни кристаллов на тонких нитях были потревожены ветром, зазвучав в неясной симфонии. Но он был таким глухим на фоне голоса Нахиды, что со временем он просто перестал его различать. Не понимая, откуда звучит голос архонта, фенек попытался поднять голову. Не вышло.. Он всё так же не мог отвести взгляда от маятника. 

«..Лёгкой поступью, как лунный свет, 

Пройдёшь сквозь любую дверь..» 

Тело казалось просто неподъёмным, стало тяжело дышать. Казалось даже, что помимо голоса Нахиды, он слышал чьи-то ещё. Тонкие, шелестящие, будто нараспев повторяли одни и те же строки, как мантру. Почему-то создалось впечатление, что маятник начал замедляться. 

Он будто перестал дышать: просто разучился, как это для него выглядело. Лёгкие просто не подчинялись ему. И в очередной попытке пошевелиться, его вдруг подбросило. Как мыльный пузырь, семечко одуванчика, Тигнари неожиданно поднялся в воздух, непонимающе оглядываясь по сторонам. 

Ему тогда не почудилось. Вокруг них в неком подобии хоровода сгустились аранары. Самые разные: большие, маленькие, тонкие и широкие. Продолжали повторять начатое богиней четверостишие, пока Тигнари наблюдал за ними со стороны. 

«Это..?»— из уст не вырвалось ни слова, а мысли пронеслись в пространстве эхом, от чего он спешно прикоснулся к губам. Во всяком случае, попытался, но вид лисьих, полупрозрачных лап окончательно сбил его с толку. Такого на его практике точно ни разу не было. 

А мимо него проскакал светлый силуэт. На юрких лапах, то было крылатое создание с головой сипухи, что навострив уши взглянула на него зелёным, пронзительным взглядом. Нахида настойчиво звала его в путь; коротко взмахнув белым хвостом с зелёной кисточкой, та исчезла за пределами домика. 

Как во сне, невероятно легко, Тигнари упорхнул за ней следом. 

Это было что-то невероятное. Лапы вроде и чувствовали под собой твердь от очередного прыжка, но в то же время, не было ничего хоть как-то напоминающее ступени. Каждый его рывок был интуитивен, и это манило больше всего. В пурпурно-голубом свете встречало их ночное небо, пока они поднимались всё выше и выше. Минуя домики аранар и зонтики кувшинок, на которых раскрывали крылья незримые доселе души-бабочки. 

Было так легко и свободно – просто бежать среди облаков по лунному свету. Тигнари понемногу смелел, мчась всё быстрее и быстрее, в какой-то момент даже перегнав Нахиду. Он бежал как лис на охоте, и от этого душу так и распирало от азарта. От столь незнакомого, но желанного чувства воли, что вскружило голову. 

Но стоило покрывалу из облаков расступиться, взгляд невольно зацепился за то, что происходило внизу. Столь далёкое и тревожное чувство, когда он взглянул на так и застывший в своём горе рыжий лес. Даже, скорее, ржавый, будто прогоревший от болезни изнутри. И чем дальше – тем становилось только хуже. 

Однако, было кое-что ещё, на что Тигнари невольно обратил внимание: как помимо него, по небу плыли полупрозрачные существа, похожие на скатов своими большими крыльями. 

—Кто это?—фенек глянул за спину на Нахиду. Архонту ничего не стоило догнать его двумя взмахами совиных крыльев. 

—Духи,—поясняет мягко она. Её голос тоже звучал эхом в его сознании.—Раньше они часто кружили вокруг города, питаясь излишками энергетики, что порождали люди положительными эмоциями, взамен храня их от дурных снов. Но это было до того, как я родилась.. а сейчас, они и вовсе оказались в бессрочном странствии. 

Существа были поистине величественными. В своём размеренном полёте, те стаей могли накрыть весь тропический лес. Но на сей раз, те плыли в сторону моря, где у самой границы с пустыней начала виднеться некая сизая, туманная завеса. 

—Вот оно,—отзывается вдруг Нахида.—Кабр-Альшамси. Могила солнца. 

》═══════~◈~═══════《 

«В пустыне чахлой и скупой, 

На почве, зноем раскаленной, 

Анчар, как грозный часовой, 

Стоит — один во всей вселенной. 

Природа жаждущих степей 

Его в день гнева породила, 

И зелень мертвую ветвей 

И корни ядом напоила. 

Яд каплет сквозь его кору, 

К полудню растопясь от зною, 

И застывает ввечеру 

Густой прозрачною смолою.» 

© Александр Сергеевич Пушкин - Анчар 

Тигнари знал тропический лес так же хорошо, как и все линии на своих ладонях. Но стоило только приблизиться к туманной завесе, он понял, что это место было совсем ему незнакомым. Во всяком случае, он точно был уверен, что землю укрытую пеплом невозможно просто так забыть. Кое-где проглядывали осколки чёрного стекла, как гнилые зубы: такие, насколько помнил Тигнари, образуются лишь после разлива магмы на поверхности. Но чтобы это случилось в Сумеру.. 

Эта земля была мёртвой. Даже если бы здесь не было тумана среди обожённых деревьев, лучше бы ситуацию это не сделало. 

Только Тигнари вступил на землю, его облик сменился на человеческий, как и Нахиды. С чем это было связано он не смел предполагать, да и интересовало его далеко не это. 

—Что здесь случилось? 

—Сейчас увидишь,—малышка протянула ладонь, обхватив его за пальцы.—Это та рана на сердце Сумеру, которая не может зажить до сих пор. 

Прошло так много времени, но даже его не хватило, чтобы на этой земле родилось хоть что-то. Как если бы почва была отравлена до такой степени, что пожар просто стал для неё последней каплей. И в полной тишине, проплывая между обсидиановых стилетов, Тигнари разглядел впереди обрыв. Тот самый, что он ошибочно посчитал спуском в песчаный овраг. 

Овраг то был. Но он сгорел до тла, обратив песок в вулканическое стекло, угрожающим вихрем захлестнувшее то, что осталось от ныне покойного поселения. И нет, Тигнари разглядел это всё не из-за полной луны. В центре котлована, где было возведено что-то схожее с дворцом, на его вершине сияла переливаясь голубым стела. Судя по всему, Анкхи не подразумевали её с самого начала, ведь стоило только приглядеться внимательнее, и становилось видно: колонна упала прямиком на исполинское дерево, полностью разрубив его на части. 

На границе с пустыней рельеф местности был с большего одного уровня. Только каменная гряда припадала к ней так, что со стороны напоминала стык двух литосферных плит, когда-то давно неудачно впечатавшихся в друг друга. Но были в этом и плюсы: наверняка благодаря нему в деревню практически не летел песок от песчаных бурь. 

—Вот что бывает, когда идёшь против небесного порядка,—тихо отозвалась Нахида, как бы соглашаясь с его мыслями. Тигнари лишь медленно кивает, не в силах поверить в увиденное.—Никто не выбрался оттуда живым в тот день, когда на древо упал шип. 

—Архонты..—прошептал он одними губами.—Но почему? Из-за увядания? 

—Частично,—кивает в ответ девочка.—Видишь то дерево? Нам туда. 

Как бы они тут спускались в физической оболочке – Тигнари и понятия не имел. У песчаной стены был спуск, и даже когда-то подразумевались ступеньки. Но сейчас, те покрылись пористым налётом, и кое-где дали трещину. Крайне ненадёжная конструкция. А внизу их встретили потемневшие от золы дома, явно тоже когда-то сделанные из песчаника и глины. Слишком правильной те были формы, в основном прямоугольной и со сглаженными углами. 

Мало кто из них сумел уцелеть во время бедствия. Но об их существовании в прошлом говорили крупные обломки среди пепла. А что ещё выглядело примечательно – земля местами настолько прогорела, что под ней выступили очертания извилистых корней. Казалось, что поселение будто жило за счёт неизвестного Тигнари дерева, раз дальше системы корневищ не было ни намёка на хоть какие-то строения. 

Но дерево правда было большим. Его ветви спокойно укрывали собой всю деревню, хоть оно и однозначно было мертво. Только их обугленные обломки среди пепла и камней напоминали о его было величии. 

То, что фенек принял за дворец, пострадало больше всего: стены местами оплавились и разрушились, а некоторые своды и вовсе держались на честном слове. Но в общих чертах, в руинах угадывалась культура пустыни, и что для поселения это место было самым важным. В частности, из-за выложенных мозаикой рисунков солнца, полумесяца и пауков в узорной паутине. А стоило только подойти ближе, фенек разглядел в провалах окон выбитые стёкла, часть которых цветными осколками покоилась на земле. 

«Наверняка это храм,»—догадался Тигнари. Не просто так ведь он будто окольцовывал собой дерево. 

—Что это за дерево?—спросил он, оборачиваясь к Нахиде. 

—Рукхадевата знала его как манцинелла. Такое древо единственное во всём Тейвате, и даже в акаше нет о нём информации. 

Фенек непонимающе вздёрнул бровь. 

—Почему? 

—Потому что оно не из этого мира. 

Внутри храма ничего не уцелело. Потолок обвалился, а стены пошли трещинами, обнажая древесину и корни. Относительно целой осталась только винтовая лестница из крупного гранита, и то, даже она не вызывала особого доверия. Но под ногами визитёров не шелохнулась даже пыль; шаг за шагом, те поднимались к тому, что осталось от крыши, мелькая между трещин и развалин холодным светом. Дыр было слишком много, ничего не могло гарантировать то, что ничего не рухнет от одного неудачного чиха. 

Нахида практически не осматривалась, всё так же целенаправленно идя вперёд. Словно точно знала, что ищет среди обломков погибшего народа, и от этого становилось не по себе. За последнее время, мировоззрение Тигнари успело так пошатнуться, что он просто решил – больше его ничем не удивишь. Во всяком случае, искренне хотелось так думать, пока он провожал взглядом очередную погнутую купель из латуни, над которой сложив ладони склонилась каменная женщина с паучьими лапами за спиной. 

Чем ближе была стела – тем отчётливее сквозь тишину пробивался шорох и перезвон кристаллов. 

Тигнари выбрался на крышу первым, и буквально тут же закрыл глаза ладонями. Свет колонны и тогда был невероятно ярким, как маяк, но столкнувшись с ним настолько близко после кромешной тьмы храма, ему показалось, что луна спустилась к ним прямиком с небес. И от неё исходила такая энергия.. тяжело было передать словами, но Тигнари мог сказать уверенно: то же самое он чувствовал, когда Нахида высвободила силу гнозиса. 

На мацинеллу было больно смотреть. Как было видно ещё со склона, шип угодил ей точно в широкий ствол. Одна часть верхушки ещё тянулась кое-как к небу, но вторая – полностью завалилась за крышу, свисая ветвями за её пределами. Обугленные ветки устилали её постамент, и Тигнари невольно хотелось к ней прикоснуться. Как бы, утешить. Но стоило ему протянуть ладонь, Нахида тут же схватилась за неё, одним лишь взглядом прося этого не делать. 

—Дальше я сама,—успокаивающе заверяет она. И дождавшись от Тигнари пусть неуверенного, но всё же кивка, двинулась к дереву. Он видел только то, как от её ладоней мягко заструилась энергия дендро. 

Нахида не касалась древа; лишь поднесла ладошки на таком расстоянии, чтобы энергия могла самостоятельно коснуться гладкой коры. Обволакивая труп исполина туманной пеленой, будто бы нежно обнимая. И на тех ветвях, что ещё держались на весу, постепенно начали зарождаться листья. Округлые, почти как у яблоневых цуйхуа, и в подтверждение этим мыслям среди листвы расцвели светло-жёлтые цветы. 

Древо оживало, поднимало ветви всё выше и будто бы делало глубокий вдох. Во всяком случае, Тигнари так могло показаться. Но он точно был уверен, что зазвучавший вслед трескучий голос не был игрой его воображения: 

—Мне знакома твоя энергия.. кто ты? 

Наконец, Нахида опустила руки, заговорив вкрадчиво. 

—Меня зовут Буер. Я та, кто в нынешний момент исполняет обязанности дендро архонта. 

Древо зашелестело ветвями, будто усмехаясь. 

—Наследница Рукхадеваты, ну конечно.. Совсем ещё дитя.. Нам не доводилось встречаться раньше, но я помню светлое правление великой властительницы Рукхадеваты. 

Тигнари осторожно подошёл ближе, закрывая Нахиду рукой, будто бы мог защитить её. И только сейчас он смог рассмотреть, как на манцинелле начали приглядывать блёклые очертания: то, что сперва можно было принять за обломанный сук, на самом деле было женским лицом, по плечи увязшем в древесине, как бабочка в смоле. Она пустыми глазницами смотрела в их сторону, но точно не было ясно, могла ли она их в действительности видеть. 

—Так много времени прошло,—промолвила сухо пленница, тяжело вздыхая, от чего её ветви аж заскрипели.—Я уже и не думала, что кто-то найдёт нашу могилу.. Только если не.. 

—Проклятие вашего народа дало о себе знать,—закончила её мысль Нахида.—Да, всё именно так. Мы пришли сюда, чтобы узнать правду. 

Наконец, к Тигнари вернулся дар речи. 

—Кто вы?—он инстинктивно замахал хвостом, выйдя вперёд.—Я, конечно, понимаю, что как смертный могу много чего не понимать... Но я точно имею право знать, с кем имею дело. 

А женщина в дереве будто даже заулыбалась. Тепло, нежно, почти по-матерински. Но было в этой улыбке что-то угрожающее, словно бы знакомое. 

—Если вы нашли это место, то наверняка слышали моё имя. В прошлой жизни, я была одиннадцатой Марой. 

Земля будто ушла из-под ног на долю секунды; забилось в рваном темпе сердце. Нет-нет-нет.. Тигнари прижал уши к голове и даже немного согнул колени, но всё так же закрывал от женщины Нахиду. Хвост замолотил воздух агрессивнее: 

—Одиннадцатая? Что это значит? 

Но маленькое божество только коснулось его руки в нежном поглаживании, стараясь успокоить. 

—Тигнари, пожалуйста.. Посмотри на неё,—она кивнула в сторону женщины.— Она уже не одну сотню лет заперта здесь и сильно ослабела. Если бы она могла что-то сделать, здесь бы мы её точно не встретили. 

—Правильно делает, что боится,—хрипло усмехнулась “Мара“.—Вы же знаете, что это древо в изначальном мире является символом смерти? Рядом с ним люди боялись даже стоять, не то что собирать плоды или древесину.. 

Она попыталась засмеяться. Не ясно, что ей показалось в этих словах смешным, но стоило женщине разойтись, та вдруг смолкла в трескучем кашле, склонив голову будто бы от боли. 

—Вы пришли сюда из-за кукушонка?—наконец, спросила она, когда приступ отпустил её. Но столкнувшись с недоумевающей парой глаз гостей, она отвела взгляд в сторону.—Я имела в виду “сестру“.. Не могу её так называть, хоть и подкидышем как таковым она тоже не является. Раз дело в проклятии, то, видимо, Альфина всё же дала о себе знать. 

—Та, кто ныне зовёт себя Марой, ловит людские души и не даёт им переродиться,—тут же кивнула Нахида.—Мы не знаем, чего она хочет, но если так пойдёт и дальше – Марана погубит всё Сумеру, а вместе с этим может распространиться на весь Тейват. 

—Она не Мара,—тут же отрезала женщина. Как-то лишком резко, горько, словно это было для неё чересчур больной темой.—Та, кого нарекли перед рождением, уже не может нести клеймо дочери Мараны. Смерть не может иметь ни чувств, ни привязанности к миру людей. Альфина была той, кто просто оказался не в том месте и не в то время. 

—Альфина..—проговорил по буквам Тигнари, как если бы это помогло ему разгадать его скрытый смысл.—Это её настоящее имя? А что тогда значит Мара? 

—Это титул. Новое имя для той, кто родился так и не успев сделать первый вдох,—ветви женщины вновь зашелестели, немного опустившись, коснувшись тем самым макушки Тигнари. Возможно, в её жесте не было ничего такого, но фенеку стоило больших усилий не выдать своё беспокойство.—Ты тянешься к знаниям, юноша. Это похвально, но может быть для тебя чревато слишком непосильной ношей. Но я вижу, что наше проклятие оставило глубокие отметины на твоей судьбе.. 

От цветов в её листьях веяло приторной, будто бы трупной сладостью. Казалось, манцинелла гнила изнутри не просто древесиной, а человеческой плотью. Мара тяжело и редко дышала: видимо, спустя столько лет ей уже было тяжело поддерживать человеческий облик, пусть и частично. Но она продолжила говорить: 

—Если Марана родилась из страха деревьев перед забвенной смертью, то первая Мара – из их отрицания и желания пойти мирозданию наперекор.. 

》═══════~◈~═══════《 

Тот, кто произнёс когда-то это утверждение, был абсолютно прав. Для человека нет ничего страшнее неизвестности, что была за гранью потустороннего. И для сущности, что родилась из их малодушия, людской страх стал той самой необходимой подпиткой для существования. 

Этот страх вынуждал человека на страшные вещи: поедать плоть своих собратьев, чтобы выжить; покорять силу тысячи “солнц“, обращавшую поселения в мерцающий пепел, даже после своей смерти способный убить. Марана была той, кого в четырёх ипостасях представляли вестницей конца света: она есть голод, она есть война, воплощение скверны и серп самой смерти. Им она выкосила не один десяток миров до Тейвата.. 

Она всегда является вместе с семенами гиблого древа. Анчар, манцинелла, шаджарат-алмаути, не столь важно.. Стоит ей начать прорастать – и совсем скоро придут те, кто из страха будут её почитать. А за это ей только в радость поделиться секретами вечности, что оборачивались для людей животным безумием. 

Идрис был первым, кто тогда откликнулся на её зов. Он не знал точно, что это было за существо, но она доходчиво объяснила ему, что же требуется от его учеников. Отдать ей первое дитя.. Совсем мелочная просьба, разве нет? Вот и они так думали, когда путь их лежал почти через всю пустыню к месту, где когда-то земля дала трещину, что ныне зовётся Истоком всех душ. 

Первой дочерью, Марана делится с людьми знаниями: о том, что она видела в прошлых жизнях. Удивительно, но именно для передачи своей силы она всегда ищет именно девочек, что в последствии за несколько недель выглядят не старше двадцати лет. После, их старение будто замедляется. Хотя, как по итогу оказалось, Марой могут становиться и юноши. 

Знание о вечности души повергло трёх учеников Идриса в ужас. Это не было благословение – Марана их прокляла, стоило им только преподнести ей мёртвое дитя. Поедая людскую плоть, человек совершал страшный грех, от чего впредь отрекался от наставления архонтов, со временем превращаясь в чудовище. Опираясь на знания из другого мира, Анкхи назовут их духами Вано – каннибалы с оленьими рогами и длинными когтями, способными разрывать врага на куски одним взмахом. 

Но, как оказалось, ученики были не так глупы. Они понимали, что после гибели бессмертная душа возвращается в исток вместе с частью той силы, что Марана доверила ей перед перерождением. Именно так, те, кого я запомнила как Нариман, Гуфран и Лутфулла, стали первыми и единственными жрецами храма Мёртвого Солнца, разделив между собой плоть и кровь первой Мары. 

Вторая Мара родилась уже проклятой. Бедная та роженица, что так надеялась сохранить дочку для своего мужа. Жрецы сами выбрали её из жителей поселения, насильно заставив вкусить плоть убитой Первой. Надо ли говорить, что женщина сошла с ума от горя, когда после всех истязательств в стенах храма та родила мёртвую малышку? Даже после её воскрешения, разум матери был сломан, а душа попала под влияние проклятья. Но именно вторая придумала плести в паутине историю каждой души Анкхи, что прошла через её руки. 

Жрецы единогласно решили все пятьдесят лет держать Мару в той самой пещере, где над истоком расправила корни манцинелла. Дочери самое место рядом с матерью, разве нет? Но были в их положении и свои плюсы. В то время, пока Мара плела полотно, ученики Идриса освоили новую сторону проклятья: то, как можно забрать у человека его недуг. 

Пусть души их были осквернены вечностью, что разделили они вчетвером, тела их были всё такими же ветхими. И тем же образом, как рождалась новая Мара, перерождались и они втроём. Не сразу, друг за другом. Они дали друг другу клятву, что с их подопечной ничего не случится, пока тёмная сущность окончательно не ослабнет. И лучше бы этому случиться до того, как она проснётся. 

Я была одиннадцатой. Хранила все воспоминания, что сёстры собирали за годы своей бренной жизни. Наша память связана на крови. Все наши жизни сплетаются в нерушимую цепь. Каждая из нас видела, как погибал слабый, и с каждым новым звеном, жизнь обретала своё привычное течение – цикл рождений и смерти. 

Кто же знал, что мама решит пробудиться именно в моё время. 

Я почувствовала, что что-то явно было не так. Но увы, мы поздно спохватились. Скверна начала расползаться по Сумеру в стремительном темпе, и так, она привлекла к нам не нужное внимание со стороны аль-Ахмара и Рукхадеваты. Мы должны были что-то сделать, и самым надёжным решением на тот момент стала казнь тех, кто боялся за свои жизни и искал убежище на стороне. Скольких же мы убили.. Скольких незаслуженно убила я. 

И даже не смотря на нашу “бдительность“, некоторым всё же удалось сбежать. Мне понятна их боль, как матерей, что просто боялись за своих ещё не рождённых детей. Любая из них могла стать той, кто будет выносить новый сосуд для нашей реинкарнации, если я только укажу на неё пальцем. Мать Альфины ведь тоже была там, хоть и её жребий уже бы не коснулся. 

Но самым страшным оказалось то, что духи Вано, верно защищавшие нас не одну сотню лет, в одночасье рассвирепели, стоило лишь пустить тогда первую кровь. Прямо на церемонии, где мы должны были положить этому кошмару конец. 

Одна за другой, те несчастные женщины, что стали жертвами ритуала, обращались в чудовищ. Убивали как своих, так и тех, что пришли с миром от законных правителей Сумеру. Марана свела с ума всех, в том числе и моих жрецов. 

Она хотела вернуть свою силу назад. Поглотить мою плоть и душу, как она это делала с другими несчастными, что были с ней не согласны. Но, к несчастью, шип Небесного порядка упал на нас раньше, чем она успела подавить мой разум и вернуть свою силу. 

И всё вспыхнуло в алом зареве. Сколько криков, сколько боли.. Я слышу их до сих пор, но не могу помочь им упокоиться. Я потеряла счёт времени, сколько я вижу один и тот же сон: где те, кто был мне верен, распяли меня прямо на манцинелле, пока та медленно поглощала меня. Я надеялась, что моя мать погибла. Но, эта тварь оказалась умнее нас всех. Она будто знала, что последователи не дадут ей умереть. 

Альфина не является Марой по той причине, что родилась живой. Настоятельницы пытались убить плод во время родов, заставляя роженицу давиться ядовитыми яблоками. И если мать скоропостижно скончалась, то девочка родилась живой и здоровой. Тогда, они решились на отчаянную меру, и просто утопили дитя в Истоке, ни на что толком не надеясь. 

Вся наша жизнь – один сплошной цикл среди тьмы и гиблой земли. Пусть яд манцинеллы не причинял никому из нас вреда, но как же жаль, что мы все просто не погибли от её скверны. Кто знает, вдруг жертв было бы меньше? 

》═══════~◈~═══════《 

Перед глазами Тигнари мелькали воспоминания: о том, как умирали от голода люди в его деревне; как в нестерпимой боли выли те, кто возвращался с длительных патрулей из зон увядания; как Ма.. Альфина одним ударом убила на его глазах Азара, поглотив его душу. А он точно был уверен, что старик теперь был мёртв. 

Смерть, смерть, смерть.. Она тенью шла с ним в бок о бок, забирая всё, что было ему дорого. 

Сколько людей погибло у него на руках.. Как больно было Коллеи, когда она попыталась его защитить. Сколько боли он принёс Сайно, когда пытался спасти хоть что-то из прошлой жизни. 

Больно, больно, больно.. 

Когда он ещё был так беспомощен перед смертью? Всё равно, что пытаться ситом набрать воды. Ей безразличны его потуги, что бы он не делал. Как бы не старался, и чего бы не говорил. 

Нужно сделать хоть что-то. Нельзя просто смотреть. 

—Мои силы на исходе,—слабо шепчет Мара, опуская голову.—Ранее, моё сознание поддерживал в этом мире вечный сон, пока шип постепенно подавлял меня. Но сейчас.. Боюсь, мне немного осталось. 

Её слова выводят Тигнари из оцепенения. Он тут же поддаётся вперёд: 

—Как остановить её? Что мы можем сделать?—ему казалось, что он достиг той точки невозврата, когда ты готов положить на весы что угодно. Только бы защитить, только бы не дать им ощутить ещё больше боли. 

—Тигнари, стой,—неожиданно, Нахида останавливает его, заставляя посмотреть в свою сторону. Вновь этот скорбный, виноватый взгляд.. Она обеими ладошками обхватила его за руку, качая головой.—Это слишком дорого тебе обойдётся, не надо.. 

—А для чего ты тогда привела его сюда, Буер? 

Из-за слабости в голосе женщины, ему не удавалось понять её эмоции. Но, создалось впечатление, что в этот раз Мара даже сочувствовала. 

—Только не говори, что ты думала торговаться своей бессмертной душой. 

Тигнари видел, как во взгляде Нахиды что-то надломилось в этот момент, заставляя те распахнуться, потемнеть. Это не было удивление, вовсе нет. Так может смотреть только тот, кто будто потерял внезапно землю из-под ног, оказавшись в свободном падении. И ему сразу стало всё понятно. 

За такой же чертой оказалась и Кусанали. Та, о ком они все думали, как о предателе. Божестве, что бросила свой народ, оградившись от них глухой стеной молчания. 

—Помочь упокоиться смерти может только она сама,—её голос дрожал от неверия. Нахида не собиралась сдаваться так просто, хоть и реакция Мары была красноречивей любых слов.—Я должна исправить то, что не смогла Рукхадевата. 

—Ведомая чувством вины, ты упускаешь одну деталь, Буер,—со вздохом качает головой Мара.—Две противоположные энергии созидания и разрушения просто сотрут твою сущность в ничто. Этого ты хочешь, когда твой народ и так находится на волоске от гибели?—но тут, её пустой взгляд скользнул в сторону Тигнари.—Или это всё фарс, чтобы надавить человеку на жалость? 

«..Пока тебе есть, за что бороться, ты успеешь пожалеть, что связался с этой маленькой дрянью..» 

Горло сдавило. Слова Альфины живо всплыли в памяти, подстрекая в груди то чувство, от которого хотелось просто рвать и метать. Гадкое ощущение того, что его подставили. 

Нахида правда не знала, что так будет? Что она имела в виду под «Если я не справлюсь»?. 

Тигнари сжимает кулаки. Вопреки всему, он приобнимает маленькое божество за плечи, давая ей тем самым поддержку. Для сомнений сейчас просто не было времени. 

—Чтобы победить её, нужно ваше проклятье? 

Мара грустно усмехается. 

—А как ещё жрецы помогали ей перерождаться? Только те, кто имеет часть её силы, могут помочь душе перебраться через Исток,—пара ветвей опустились к нему, касаясь щеки.—Ты даже не представляешь, как это больно – гнить заживо. Думаешь, что сможешь справиться? 

Тигнари чуть дрожащей ладонью касается ветвистой “ладони“. Не будет больше боли, не будет смерти. Если для этого нужно пожертвовать одну жизнь, то он видел в этом смысл рискнуть. 

—Смогу,—только и отвечает он на выдохе.—Можете не сомневаться. Только,—он переводит взгляд на Нахиду.—Мне нужно кое с кем встретиться. Тогда я точно буду готов. 

Как же сейчас божество напоминало ребёнка: совсем маленькая, растерянная. Она точно хотела возразить, хоть и сама понимала, что как такового выбора у них теперь нет. 

Если Марана – это страх деревьев перед забвенной смертью, Мара – отрицание, и желание противостоять самим законам природы, то тогда Морок – то, что примет смерть, даже не смотря на страх никогда не возродиться.