Удар о воду был болезненный, но сознания Марк не потерял. Он боялся умереть от рефлекторной остановки сердца из-за низкой температуры жидкости, но всё обошлось. Ну как обошлось: его тянул вниз привязанный труп. Воздуха почти не осталось. Стекло не выпало из руки и это было большой удачей.
Самое главное — освободить руки. Он не умрёт. Это ещё не конец. Потихоньку Марк стал выпускать пузырьки воздуха. Грудь жгло. Он заставил себя открыть глаза в воде. Пальцы пытались распилить верёвку стёклышком. Не успеет. Это не паника — ему просто не хватит времени. Был бы острый нож, тогда да, но стеклом верёвка еле-еле разрезается, а ему ещё убирать ту, что на ноге.
Труп достиг дна, и Марк — вместе с ним. Остатки воздуха покидали лёгкие. Казнь через утопление. Как банально.
Этот труп всплывёт где-то через неделю вместе с ним. Летом на это ушло бы три дня. Бактерии в его желудке продолжат жить, выделяя углекислый газ, аммиак, метан и водород. Выхода им не будет, и поэтому они заполнят полости его тела, делая его более плавучим.
Стоп. Он подумал про казнь? Марк кое-что вспомнил. Рукой, в которой не было стекла, он сделал усилие и создал сферу воздуха вокруг головы. Вода вытеснилась, и Марк смог вдохнуть. Пузырьки тут же устремились вверх. Синтез воздуха оказался небесполезен. Осталось три маны.
Немного отдышавшись и успокоившись, Марк занялся верёвкой. Кислород в созданной сфере не бесконечен. Марк это понял спустя три минуты, когда стало тяжело дышать. Почти закончил.
Вода сильно охладила тело, и пальцы с трудом слушались. Пришлось создать вторую сферу и продолжить. Спустя пару минут верёвка поддалась и он освободил руки. Теперь нога.
Развязав узел, он почувствовал свободу. Надо всплывать. Посмотрев наверх, Марк заработал ногами, и острая боль прервала намерение всплыть. Нога. Кислород второй сферы подходил к концу. У него где-то семь или восемь минут, чтобы добраться до суши, но это ещё не всё. Нужно уйти подальше от места падения — если бритый увидит, как он выползает на берег, то быстро поймает его. Марк не знал, ждёт тот на мосту или ушёл, но рисковать не стоит.
Он запрыгал по илистому дну, рассчитывая на течение. Желательно оставить одну единицу маны. Если он не умер от воды, то велик шанс помереть от холода или воспаления лёгких. Он ускорился и потратил последнюю сферу.
Сейчас. Свернул на правый берег. Воздух почти закончился. Марк набрал в лёгкие последние остатки и убрал сферу. Берег уже был близко, но воздух почти закончился. Тогда он оттолкнулся от дна и всплыл на поверхность, быстро вдохнул кислорода и снова продолжил своё подводное путешествие. Повторил так ещё пару раз и вот он на суше.
Огляделся. Мост был далеко. Марк напряг зрение. Вроде никого не было видно. Он перевёл дух, развалившись на траве. Холод поздней осени напомнил о себе. Лесная чаща шла вдоль берега. Марк отыскал взглядом парочку упавших деревьев и сделал себе импровизированный посох. Его одежда вся мокрая. Нужно обсушиться, но делать это вблизи моста он не хотел — боялся, что дым от костра привлечёт внимание.
Не теряя времени, Марк двинулся вдоль реки по течению. В лес заходить было стрёмно. Он не знал местности, так что решил не рисковать. Шмыгая носом, Марк пыхтел и опирался на посох, шаг за шагом удаляясь от проклятого места. Сколько раз он говорил себе быть осторожней и всё равно вляпался. Мокрые ботинки хлюпали по траве. Остановившись, Марк снял их и вытряс остатки воды. Так лучше. Надо двигаться, чтобы сохранять тепло.
Тело уже начинало дрожать от холода. Пусть дрожит — это приспособительная реакция. Капельки стекали по волосам. Вот и голова трясётся. С носа капнуло. Марк выдыхал пар. Зубы застучали.
Он крепче сжал палку и, когда река завернула вправо, решил, что всё. Ему нужен привал и тепло. Вдоль берега валялся сухостой из нескольких деревьев. Отличное топливо для костра.
Сейчас он похож на больного Паркинсоном*. Дрожащей рукой Марк наломал хвороста и на последнюю ману разжёг костёр. Немного обогрелся и наготовил головешек впрок, чтобы не бегать с больной ногой туда-сюда. Отломив у деревьев три тонких палочки, Марк воткнул две из них, что заканчивались рогаткой, в землю по краям от костра. Третью поместил сверху и на неё повесил сушиться вещи. Обувь придвинул поближе к огню.
Тепло возвращало к жизни. Щёлкающие звуки костра заполняли тишину и действовали успокаивающе. Зашипела немного отсыревшая деревяшка. Марк снял с себя всё и сидел сейчас голый, подставляя то одну, то другую часть тела к огню. Ночь ещё не отступила. Иногда где-то там в лесу вспархивали неизвестные птички. Звуки насекомых. Марк ударил по плечу, избавляясь от назойливой комарихи.
Через полчаса он уже сидел почти одетый. Верхняя одежда и обувь всё ещё сушились. В животе урчало. Есть было нечего. Дрова заканчивались. Марк обулся и не спеша направился в тёмную часть леса набрать немного хвороста. Нужно было решить: оставаться здесь и поддерживать огонь до утра или двинуться дальше по течению в надежде отыскать людей.
Марк защёлкал сухими ветками, засовывая под мышку готовый хворост. Набрав достаточное количество, он перехватил их другой рукой и захромал к костру, представляя, как и дальше будет сидеть, слушая хруст горящего дерева. Не хруст, а пощёлкивания. Языки пламени. Нет. Мысли прервал хруст.
Марк обернулся и увидел чьё-то лицо, выдернутое из темноты светом костра. Он дёрнулся назад, наступил на больную ногу и полетел вниз, разбросав хворост. Боль хоть и проткнула насквозь, но он тут же встал и облокотился на посох, ища взглядом маленькое детское лицо. В той стороне никого не было. Он сжал крепче палку, сердце сильно стучало. Он медленно отступал к костру. Там точно кто-то был!
Стояла странная тишина. Только костёр вылизывал головешки сухостоя. Марк надел недосушившуюся одежду и внимательно следил за лесом. Сзади текла река. На него с той стороны не нападут — он услышит по плеску воды.
В горле пересохло. Марк не мог убрать взгляд в другую сторону. Деревья и кустарники переплетались в причудливом узоре черноты и теней.
— Кто там? Выходи!
Он немного осмелел. На то была причина. Костёр потихоньку угасал — ведь Марк выронил весь хворост. Это был ребёнок. Девочка. Марк готов поклясться, что видел её. Может, она заблудилась и боится его? Это нелогично. Любой ребёнок, увидев костёр и человека в лесу, тут же выбежит.
Может, у него глюки? Нужно что-то делать: если огонь погаснет, он останется один на один с этими мыслями. Но ноги — точнее, нога — не хотели идти.
Справившись с собой, Марк сглотнул и медленно направился к выроненному хворосту. Поле его зрения было немного ограничено, но он успевал осматривать обе стороны. Ничего не происходило, но и звуков птиц и насекомых тоже не было. Он упал на колени и быстро начал складывать спасительный хворост. В голове первобытно кричало одно матерное слово. Собрав почти всё, Марк вскочил на ногу и попятился назад, контролируя взглядом лес.
Ничего не происходило, и Марк добрался до костра без происшествий.
— Помогите мне.
Умоляющий детский голос. Откуда? Марк сейчас мог побить любой рекорд по неморгающему взгляду. Да где она?!
— Кто там? Выходи, я помогу!
Снова тишина. Марк подбросил дров. Всплеск сзади. Нет, это всего лишь рыба поймала водомерку. Нужно что-то решать. Когда закончатся и эти дрова, он точно не сможет пойти в ту сторону. Ни за какие коврижки. Может, прямо сейчас пойти вдоль берега? Нет, лучше сидеть тут сколько сможет. Так он выиграет время до рассвета и тогда уже двинется.
— Я заблудилась, помогите.
Зашуршало где-то справа. Теперь он знает.
— Я вижу тебя, выходи. Не бойся.
Марк ничего не видел, но это неважно. Любой контакт лучше такого ожидания. Так и седым в шесть лет стать недолго.
Шуршащий звук быстро переместился влево.
— Я не знаю, как выйти.
Раздался тихий плач. Марк шагнул чуть-чуть вперёд.
— Я здесь. Иди на голос.
Значит, она запуталась. Неудивительно, в такой темени, когда каждый звук для тебя — крадущийся монстр, перестаёшь доверять всему, что видишь.
— Не бойся, иди ко мне. Тут костёр. Обогреешься.
— Помогите.
— Да-да. Я уже иду.
Марк дошёл до того места, где уронил хворост, но вдруг остановился, о чём-то подумав.
— Как тебя зовут?
Ему никто не ответил. Тогда он повторил:
— Эй, я к тебе обращаюсь! Девочка, как тебя зовут?
— Я заблудилась.
Марк крепче сжал палку. Ситуация казалась ему странной.
— Не волнуйся, я помогу. Выходи.
В его сторону зашуршали. Из кустов еле-еле стало заметно светлое пятно.
— Помогите.
Марк боялся пошевелиться. Длинные волосы девочки цеплялись за ветки. Лица полностью не разглядеть, но то, что он увидел, испугало больше, чем стая собак или пара похитивших его маньяков.
— Да-да, я тебе помогу, — он потихоньку пятился назад, — пойдём к костру, там тепло.Нужно сохранять тот же градус беседы. Никаких резких движений.
— Правда, покушать у меня нечего, но не беда, — в его голосе сквозила теплота, глаза всё так же не моргают и широко открыты, — утром мы что-нибудь придумаем.
— Я заблудилась.
— Бедняжка, — да пошла ты на хер, — а где твои мама с папой?
— Я не знаю, как выйти.
— Я здесь, не бойся. — Марк оторвал кусок ткани от верхней одежды и теперь наматывал его на несколько сухих палок. — У меня тут тепло, согреешься.
Пока он отрывал следующий кусок, шорох переместился правее. Руки дрожали, и он бубнил себе под нос:
— Устроим тебе пикник. И мама с папой придут, вот увидишь. Будет весело.
Хрустнула ветка.
— Пойдём... — третий факел почти готов, — купаться, — продолжил после паузы.
— Мамочка, пожалуйста, нет, не надо! — тихий скулёж сменился на высокие писклявые тона, разрывая тишину криками далеко вокруг, — Нет, нет, мне больно, помогите-е-е-е!!!
Это было настолько правдоподобно, что Марк было дёрнулся в ту сторону, но остановился. Надрывный девичий голос умолял помочь, страдая от адской боли, затем слова превратились в нескончаемый писк и всё затихло через какое-то время.
Марк снова присел, с трудом оторвав побелевшие пальцы от посоха и положив его горизонтально на бедро. Его не мучили угрызения совести. Всё, о чём он думал — как выжить? Что делать со всем этим дерьмом? Нет никакого оружия, ни маны, даже нога одна!
— Помогите, — снова тихий голос.
— Иди на хер отсюда, — сказал он дружелюбно.
— Я заблудилась.
— Тогда выйди и отсоси, — это он произнёс, представляя тон фразы: «Эту ложечку за маму».
— Я не знаю, как выйти.
Что бы это ни было, оно не понимает людскую речь, а лишь копирует как попугай. Но тогда почему фразы Марка не воспроизводились? Лучше об этом не думать.
Невидимая дрянь продолжала скулить и просить о помощи. Марк зажёг первый факел и двинулся вдоль берега, активно прыгая, как бегун с шестом. Новый вид спорта — одноногие прыжки с шестом. Параллельно за завесой деревьев двигалась невидимая тварь, перебирая многочисленными ножками, звук которых выдавала опавшая листва. Откуда Марк брал силы — непонятно, но в этой гонке на выживание проигрывать он не собирался.
*Паркинсон — неврологическое заболевание. Признаки — неподатливость мышц, тремор (дрожание), неустойчивость положения тела, снижение двигательной активности и т.д.