Весь день шел дождь. Леголас с грустью глядел в окно, силясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь мутную пелену ливня. Не получилось. С тихим вздохом мальчик прижимает к себе коленки и опускает голову, прикрывая глаза.
Громыхнул гром, быстрой вспышкой мелькнула молния. Принц застонал в голос и откидываясь назад, падает на подушки. Дожди Леголас совершенно точно не любил. Ровно, как и то, что обычно следует после.
Наверное, нужно попытаться заснуть, но...он не хочет. Боится, как не стыдно признавать.
Но в тяжелую деревянную дверь стучит служанка - наверняка, с просьбой погасить свечи, и мальчик поежившись, тушит маленький дрожащий огонек пламени, и с головой накрывается одеялом, будто пытаясь спрятаться от невидимой опасности, что таится в тени, ожидая удобного случая, чтобы напасть.
Несколько минут мальчик лежит так, не смея высунуть и носа из своего безопасного убежища и с трудом борется со сном, пообещав себе не смыкать глаз в эту ночь.
Но когда затянутое грозовыми облаками небо вновь озаряет яркая вспышка молнии, Леголас беспокойно вздрагивает, проваливаясь в пучины кошмара.
***
В нос ударяет терпкий запах хвои, леса и надвигающейся грозы. Мальчик часто моргает, настороженно оглядываясь по сторонам, но толком ничего не видит: слишком темно.
Он бежит, не разбирая дороги. Ветки хлещут по лицу, а где-то в дали злобно рычит неведомый дикий зверь. Руки и щеки все исцарапаны, со лба стекает тонкая струйка горячей крови и Леголас наконец останавливаться.
И тут же застывает в немом ужасе. Он больше не в лесу - в поле; теперь на многие лиги вокруг не увидишь и кустика. Поле, где тут и там возвышаются маленькие холмики и каменные постаменты. Он на кладбище.
Мальчик хочет было сделать шаг назад, но понимает, что не в силах сдвинуться с места. Его прошибает холодный пот, сердце бьется с ужасающей скоростью, будто вот-вот выпрыгнет из груди.
Леголас закрывает глаза, пытаясь успокоиться. Но когда он осторожно открывает их, то не сдержавшись, кричит, так громко, как никогда прежде, срывая голос.
Руки. Сотни, тысячи рук, покрытых чем-то темным, тянутся к нему, вырвавшись из-под земли. Со страхом он ощущает холодное, склизкое прикосновение пальцев, пальцев мертвеца, на своей ноге, но все также не может пошевелиться.
— Тише милый, незачем так кричать. — Раздается спокойный, нежный и, что в сто крат хуже - до боли родной голос.
Странные руки все так же тянутся к нему, будто желая утащить, забрать с собой, но Леголас замирает, не обращая на них внимания. Он во все глаза глядит на женщину, что появилась будто бы из ниоткуда.
— Ну же дорогой, неужели ты не узнаешь меня? — она тепло улыбается, осторожно проводя пальцами по его щеке и Леголас вздрагивает: они холодны словно настоящий лед.
Ну конечно, он узнает ее.
— Nana? Это правда ты? — дыхание перехватывает и мальчик с надеждой смотрит на деву, пусть и знает, что ее слова - ложь. Ложь, слишком сладкая, ложь, что так дорога сердцу, но не более чем ложь.
— Да, милый. — Валар, она снова улыбается. Улыбается так же, как и прежде: светлой, доброй улыбкой, чьего тепла, как казалось, хватало бы, чтобы осветить целый мир.
Леголас чувствует, как в глазах предательство щиплет и с яростью смаргивает непрощенные слезы. Внутри него что-то с тихим хрустом ломается и он со злостью кричит:
— Неправда! Это - все ложь, ты - ложь, это место - ложь, самый обычный сон, кошмар!
Женщина хмурится, с недовольством глядя на него.
— Быть может то, что ты считаешь реальностью и есть сон, а этот мир наоборот настоящий? Я твоя мама, Леголас. Я здесь, я жива, и я с тобой. Ну же, не упрямься, идем со мной и нам больше никогда не нужно будет расставаться. Пойдем со мной дорогой, и тебе больше никогда не придется испытывать боли.
Она протягивает мальчику руку, вновь улыбаясь той самой улыбкой.
— Идем со мной... Идем и все снова будет хорошо. Идем...
Он хочет вложить свою руку в ее, крепко сжать пальцы и никогда больше не отпускать; правда хочет. Хочет, больше всего на свете, но не делает. Потому что понимает, что не может, не имеет права поступать так. Потому что знает, что по утру этот сон рассеется дымкой, будто его и не было, и тогда ему самому будет гораздо больнее.
«Идем...» — вновь шепчет женщина, но к ее сладкому и липкому словно патока голосу, добавился другой, холодный, сухой, но оттого не менее родной: «Это всего лишь сон, ion nin. Пора просыпаться».
***
Яркие изумрудные глаза в упор смотрят на мальчика и где-то на периферии он ощущает, как чужие пальцы аккуратно убирают со лба слипшиеся от пота волосы и вытирают мокрые дорожки слез.
— Дитя. — От этого странно спокойного голоса Леголасу на мгновение становится не по себе, прежде чем он наконец понимает, что тот кошмар всё-таки закончился и теперь он в безопасности. — Ты кричал.
— Я... Прости adar, — мальчик опускает глаза, пытаясь избежать пронзительного взгляда отца, что кажется способен видеть его насквозь. Легкое поглаживание на миг останавливается, но уже через секунду король, тихо вздохнув, берет сына пальцами за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.
— Ты кричал. — Сухо чеканит он, со странным выражением лица глядя на Леголаса, — Тебе снился кошмар. И я пришел. Не за что извинятся.
Мальчик молча смотрит на него, не зная, что должен сказать. Король морщится и раздраженно фыркая, проводит рукой по волосам.
— Эру, почему же все так сложно? — шепчет он себе под нос, а после, натянув улыбку, громче говорит:
— Леголас, повторяю: тебе не за что извинятся. Ты ни в чем не виноват. — Огромные детские глаза с изумлением глядят на него, будто не понимая и Трандуил ежится, вспоминая точно такой же взгляд этих синих глаз с другого, такого же любимого лица. — Ох дитя, не смотри так на меня...
Леголас зло вытирает слезы, что градом катятся из глаз и опускает голову еще ниже, будто стараясь скрыть от отца свою слабость. И замирает от удивления, когда внезапно тот неловко притягивает сына к себе, сжимая в объятиях.
— Ada?...
— Помолчи, — с притворным возмущением фыркает король, ласково гладя мальчика по светлым волосам. — Надеюсь, этого хватит, чтобы ты наконец понял, что я не сержусь.
Теплые, большие руки отца осторожно прижимают его к своей груди и Леголас невольно успокаивается, слыша мерное биение сердца над ухом и тихое бормотание ada о том, что он давно прощен.
Неожиданно, когда принц почти затихает, мужчина поднимается на ноги, все также придерживая сына на своих руках.
— Папа? — робко спрашивает мальчик, неуверенно глядя на отца, направляющегося к выходу из покоев.
— Спокойно. Мы лишь направляемся за средством, которое поможет тебе уснуть. И нет, не смотри на меня такими испуганными глазами, средство это находится не в Палатах Исцеления, а в кухне.
— Что?
— Сам увидишь, — усмехается король, сворачивая в один из запутанных темных переходов дворца, освещенного лишь тусклым светом факела и покрепче придерживая мальчика на своих руках.
***
В дворцовой кухне в этот час пусто. Аккуратно усадив сына на высокий деревянный стул, король опустился на колени перед жаровней и, закатав расшитые рукава камзола, зажег огонь.
Леголас с нескрываемым интересом наблюдал за тем, как отец наливает в маленький котелок молоко из глиняной бутыли и подвешивает его над весело горящим пламенем; достает с одной из полок баночку с цветочным медом и ставит его на стол, а после с тяжелым вздохом садиться напротив мальчика.
Эльф хмурится, пристально вглядываясь в лицо ребенка, устало трет переносицу и наконец спрашивает:
— Ты хочешь поговорить об этом? Если расскажешь, станет проще на душе; можешь поверить на слово.
— Правда? — недоверчиво вопрошает Леголас, не поднимая головы.
— Я когда-нибудь врал тебе? — сухо осведомляется мужчина, краем глаза поглядывая на котелок, молоко в котором уже начинало закипать.
— Нет, но...
— Тогда в чем дело? — Трандуил с раздражением проводит рукой по волосам и поднимается с места, снимая котел с огня. Со светом он ставит на стол две больших деревянных кружки и аккуратно разливает молоко, добавляет ложку меда и наконец пододвигает к сыну, тихо фыркнув: «Вот и лучше средство от кошмаров».
Мальчик осторожно, боясь обжечься, отпивает из кубка и с наслаждением прикрывает, все еще избегая ответа на вопрос. Но отец не дает ему долго делать это.
— Я жду, Леголас. — Требовательно говорит он.
Мальчик еще ниже опускает голову, и будто пытаясь спрятаться за кружкой, тихо выдыхает:
— Мне опять снилась nana...
— О. — Король замирает на мгновение, словно впервые в жизни не зная, что сказать, а мгновеньем позже, будто решив что-то для себя, отстраненно говорит:
— Мне она тоже снится. Я скучаю по ней, не меньше чем ты.
— Ты любил ее? — спрашивает Леголас, внимательно глядя на отца, будто от этого ответа зависела вся его жизнь.
— Любил. Ты не представляешь, как сильно я ее любил... — мужчина задумчиво смотрит на него, как будто видит его впервые.
— А еще она любила тебя. — Отрывисто шепчет он, опуская взгляд: уж слишком о многом напоминают ему глаза сына. — Больше всего на свете. Больше жизни.
***
Тихо стучат по стеклу капли дождя, где-то вдалеке глухо грохочет гром, то и дело озаряется небо белой вспышкой молнии, а во дворце, в одной из высоких башен, что кажется достают до самих облаков своими шпилями, безмятежно спит маленький мальчик, зная, что этой ночью его не потревожат ни кошмары, ни грозы. Потому что, пусть nana и покинула их с отцом, его ada всегда будет рядом. И этого достаточно.