В Северной башне давно уже пусто. Там вольно гуляют холодные ветра, выстукивает дождь на разбитом стекле свой особый танец, играет лунный свет с тенями.
Равнодушно глядят далекие звезды, освещая ровным светом покинутые комнаты. Скользят по пыльному балдахину кровати, задерживаются на мгновение на старой деревянной лошадке и детских цветных кубиках, небрежно рассыпанных по ковру из шкуры, сплошь измазанному темными пятнами. Пятнами запекшейся крови.
Насмешливо сверкают на покрытом налетом зеркале, и, в последний раз вспыхнув веселой искрой на разломанном надвое луке и пряжке колчана, что лежит рядом, исчезают.
***
Тихим звоном отзывается спущенная тетива, ровно летит стрела и вонзается прямо в алую середину мишени. Светловолосый юноша разворачивается и ярко улыбается, махая рукой отцу, стоящему неподалеку на небольшом возвышении вместе с Главным целителем.
Тот добро усмехается в ответ, и качая головой, фыркает:
— И этот ребенок говорил мне, что совершенно ничего не смыслит во владении оружием. Он будет превосходным лучником, одним из лучших, можешь на слово поверить, Айнон.
— Разумеется, Ваше Величество. — Натянуто улыбается в ответ эльф, и опускает голову, стараясь скрыть странный блеск в глазах. Рвано выдохнув, он вновь берет себя в руки, сухо говорит:
— Прошу простить милорд, но боюсь мне нужно идти. Хорошо вам провести время.
— Да, конечно, иди, — кивает король, не отрывая взгляда от хрупкой фигурки сына.
Эльф, отвесив церемонный поклон, не оглядываясь уходит и останавливается лишь в тени высоких дубов, где его поджидал друг.
— Айнон.
— И ты здравствуй Морохир. — Лекарь тяжело вздыхает и устало массирует пальцами виски, прикрывая глаза.
— Он все ещё...? — эльф не договаривает вопроса до конца, но друг понимает смысел и без слов, слишком уж хорошо известна всем им эта тема.
— Да. — Айнон с тоской глядит на высокую фигуру короля, четко выделяющейся на фоне багряного небосвода. — Это пройдет, когда-нибудь пройдет, я верю в это.
— Мне больно смотреть на него, — выдыхает второй мужчина. — Не дай Эру, произойти подобному с кем-нибудь...
— Эру? — горько усмехается целитель. — О, взор Эру давно уже не обращается в эти края. Нам остается надеяться лишь на самих себя.
***
А в глухой чаще леса, куда давно уже не забредают случайные путники, на полянке окруженной плотным кольцом старых сосен есть два холмика: один чуть больше, другой меньше, сплошь поросшие маленькими синими незабудками.
Надпись на каменном надгробие, что стоит на больше́м холмике уже много лет как стёрлась, витиеватые буквы сплелись в один странный, диковинный узор, разобрать который не в силах был бы никто кроме того, кто некогда выгравировал его.
На втором же был лишь нарисован обычный дубовый лист и чуть ниже, красовался маленький рисунок погремушки.
И этого было достаточно. Разумеется, достаточно только для того, кто знал, но что важнее - кто помнил.