Прогулка

14 февраля - замечательный праздник. Если, конечно, у тебя есть с кем его встретить. Яна, привычно отсидев 4 пары, возвращалась домой и радовалась: ведь впервые за свою жизнь она встретит день всех влюбленных не одна! Настроение у девушки было приподнятое, несмотря на сильно неудачный день: на первой же паре биологичка отругала её за весьма заметный браслет с пентаграммой. “Нельзя выставлять Сатану напоказ! - говорила эта неприятная дама средних лет, - бог - вот что должно красить человека.”. “А ещё в мед вузе преподает, сучка старая.” - думала Яна со злостью. Как обычно, в этот “романтичный” день она не получила ни одной валентинки, а лишь очередную коллективную записку от факультета, где были лишь отвратительные угрозы и оскорбления. Подобные записки она получала уже много лет. Своего рода традиция, идущая ещё со старшей школы. Когда она уже собиралась идти домой (благо, с подработки в этот день её отпустили), её прижал к стене Егор и уже начал лапать её за грудь, как вдруг его окликнул охранник, и тому пришлось прекратить домогательства. И на худой конец, какой-то мудак измазал её пуховый воротник в краске, так что пришлось, считай, выкинуть две тысячи в помойку. 

После того, как Яна зашла в магазин и купила там пачку мини-пельменей к ужину, коробку конфет и бутылку вина, настроение у девушки чуть улучшилось. Перед тем, как пойти домой, она решила заглянуть в кафе, где работала Маша. Посетителей почти не было, и поэтому девушка сидела за барной стойкой и каким-то крючком ковыряла довольно массивные карманные часы. Рядом валялся циферблат, пара пружин и какие-то шестерни. Лицо Маши выражало глубокую сосредоточенность. 

-Привет. Что делаешь? - спросила Яна, подсаживаясь рядом. 

-Да вот, знакомый часы подарил, а они бракованные. - ответила девушка, - вот, пока есть свободное время, чуть-чуть разобрала, но пока нихрена не понятно. 

Настроение у Маши было не слишком радужное, но как только она заметила в пакете у Яны бутылку вина, оно значительно улучшилось. 

-Ну что, сегодня у тебя в 8? - с игривыми нотками в голосе спросила она. 

-Да, давай. - Ответила Яна и, обняв Машу, вышла из кафешки. После разговора её настроение значительно улучшилось, и его не омрачила ни слякоть, ни чуть не сбившая Яну на перекрестке машина. 

Яна поднялась на девятый этаж своего 16-этажного дома, зашла в свою съемную студию, сняла с себя куртку и легкую кофту, оставшись лишь в колготках, короткой юбке и черной рубашке, расстегнула бюстгальтер и, борясь с настойчивым желанием прямо сейчас пойти понажимать клавиши в “Доте 2”, направилась на кухню готовить ужин. 

Перед тем, как приступить непосредственно к готовке, девушка выпила чаю с ромашкой. Это помогало ей хоть как-то успокоить нервы. Через 15 минут пельмени уже кипели в кастрюльке, а Яна в задумчивости смотрела на бурлящую воду, отдавшись привычным размышлениям и предвкушая предстоящий романтический вечер с Машей. Вдруг в дверь позвонили. 

“И кого это принесло? - подумала девушка, - только бы не мою мамашу. Вот уж кто весь вечер испортит.” 

Родителей Яна не любила настолько сильно, что даже устроилась на подработку, чтобы снимать отдельную квартиру. Они постоянно пилили её на тему того, что ей стоило бы бросить учебу и подумать о детках, а мать ещё и постоянно ярилась, чуть услышав слово против. Но даже здесь они постоянно ей названивали и висели на проводе по полчаса, а то и больше, доставая постоянными колкостями, оскорблениями и нотациями о радости материнства. 

Однако, это были не предки. Едва открыв дверь, Яна аж вскрикнула от удивления. На пороге стоя Сильф (ну как стоял - скорее, левитировал над полом), одетый в некое подобие викторианского бального костюма, на его ужасающей голове был надет черный цилиндр, а в зубастой пасти была зажата чёрная, с серыми краями, роза. 

Ты всегда будешь меня так пугать? - улыбнулась Яна. 

- Люблю появляться эффектно. - ответил Сильф своим все ещё непривычным, ядовитым, шипящим голосом. 

-Смотри - не переусердствуй, - сказала чуть меланхолично девушка, раскрывая руки для объятий, - в следующий раз могу и не пережить. 

Они обнялись. Яна даже сквозь собственную рубашку и костюм Сильфа ощутила фактуру кожи этого существа, неестественный холод его тела, а главное - его сердце, бьющееся в каком-то совершенно безумном, противоестественном ритме. Возможно, оно даже было не одно. Впрочем - какая ей была разница. Сильф - единственный, кто полностью понимал её, и она ценила это. 

- Грустишь? - после некоторой паузы спросил фантом, “пройдя” в комнату. Неудивительно, что он сразу понял. Растрепанные волосы, огромные мешки под глазами, шрамы на руках и вечно недовольная мина говорили сами за себя. Однако, Яне казалось, что причина здесь совсем другая, нежели внешность. Не первый раз её новый знакомый безупречно указывал на глубинные эмоции, прикрытые тонкой маской радости. Девушке казалось, что она связана с этим созданием гораздо сильнее, нежели с кем-либо ещё. Не просто так же он явился к ней в наркотическом трипе, а после часто поддерживал её, не давая просто вскрыть вены или наглотаться таблеток. 

- А как иначе? - Яна закурила, присаживаясь на диван. На ней уже не было ничего, кроме трусиков, черной рубашки, да пяти массивных колец на пальцах, - Видишь же, насколько мне хуево? Зарплату задерживают, твари. Говорят, кризис, да только правда ли это? Сами небось жрут там черную икру из бриллиантовых тарелок, а я - пельменями по акции перебивайся. Ещё и зачеты скоро. Новая головная боль. Завалят - факт. 

- Кстати, - Вдруг спросила Яна с некоторым возбуждением в голосе, - ты же сможешь мне помогать? Ну, там, ответы подсказывать, например? Хотя она прекрасно понимала, что бессмысленно просить об этом существо столь эксцентричное, но небольшая надежда-таки тлела в её груди. 

- Все может быть. - задумчиво произнес Сильф, покусывая стебелек розы, придерживаемой им двумя пальцами. На его безглазом лице сложно было прочитать хоть какие-то эмоции, а пасть, усеянная длинными, кривыми клыками, скорее напоминала хищный оскал, чем дружескую улыбку, - Кстати, не хочешь прогуляться? Мне хотелось бы показать тебе кое-что. 

- Не-а, - протянула Яна. Опять тащиться по холоду, да ещё и по колено в грязи? Нет уж, спасибо. 

- Я имел ввиду не город. Не эти улицы, тонущие в грязи. - В голосе фантома проскользнула едва заметная злость. Яне на мгновение показалось, что под словом “Грязь” Сильф понимал отнюдь не бегущие по дорогам мутные потоки и рыхлый, коричневатого оттенка снег. Однако, она тут же прогнала от себя эти мысли. 

Сильф же, подойдя к одной из стен дома, провел по ней рукой. В ту же секунду на месте ровной, обклеенной обоями стены показался проход, будто бы высеченный грубым орудием вроде кирки. Из него пахнуло сыростью, легким ветром, теплым грибным дождем, запахом прелых листьев - словом, обычными ароматами осеннего леса. 

Фантом, не говоря ни слова, чуть нагнулся и спокойно пролетел через проход. Яна же стояла в глубокой нерешительности, глядя то на часы, то на проход. Ведь не каждый день её предлагали прогуляться галлюцинации, ломающие стены! 

Наконец, девушка в последний раз посмотрела на часы. Было полвосьмого. Она решилась. Пройдя, наконец, через этот проход. Она огляделась: Проход оказался пещерой, расположившейся под небольшой скалой. Вокруг был лес. Светло-серые стволы деревьев уходили далеко вверх, скрываясь в густом тумане, стоявшем наверху и чуть рассеивающемся ближе к низу. Под ногами была низкая, невероятно приятная на ощупь бледно-зеленая трава. Изредка попадались небольшие темные кустарники. Моросил теплый дождь, а откуда-то сверху то и дело падали листья. Кроме того, Яна слышала, как где-то на границе сознания играла гитара. Играла печальные, тоскливые, меланхоличные, но вместе с тем романтичные и красивые аккорды. “Под стать этому месту”, - думала девушка, ступая по мягкой траве.  

Яна медленно шла по лесу, опасливо оглядываясь по сторонам. В лесу парило, земля, несмотря на обилие влаги, совсем не пачкала ноги, а моросящий прохладный дождь практически не мочил. Было довольно тепло, легкие вместо грязного городского воздуха или никотинового дыма наполнились живительным воздухом леса, а грустная, меланхоличная музыка постепенно успокаивала девушку, даруя ощущение некой безопасности. Того, что она здесь неприкосновенна. Однако, Сильфа нигде не было видно, и это настораживало.  

Вдруг Яна обернулась, и тут же обнаружилась одна неприятная загвоздка: она потеряла из виду скалу и проход. Волны ужаса мурашками прокатились по спине. Тут же захотелось закричать, начать носиться по лесу, звать на помощь, ломать колючий кустарник. Однако, девушка понимала, что это бессмысленно: так она лишь заблудилась бы ещё сильнее. Поэтому она приняла решение идти в том направлении, в котором шла изначально, не отвлекаясь ни на что. 

Через некоторое время Яна вышла на небольшую поляну посреди леса. Это была лощина между двумя холмами, на которых продолжались эти странные деревья. Подъем начинался сразу же за этим местом. в лощине ничего не было, кроме одинокой надгробной плиты со сточенными временем углами. Казалось, она была настолько древней, что чуть тронь её - и она обратится в прах. Плита была увита лозами, поросла мхом, а в некоторых местах сильно потрескалась. Кажется, на ней было что-то написано, но Яна просто не могла разобрать надпись с такого расстояния. 

Перед надгробной плитой стоял Сильф. Казалось, он даже не обратил внимания на подошедшую Яну. Лишь его плечо как-то странно дернулось одновременно назад и вверх, так, что девушка услышала мерзкий хруст. Фантом наконец-то вытащил зажатую между зубов розу, пару раз прокрутил её в своей руке и, присев на свое подобие колен, очень бережно положил цветок перед плитой. Роза тут же обратилась в прах, оставив после себя лишь горстку пепла. После этого существо закрыло своё уродливое лицо тощими руками и застыло, сидя на “коленях”, и лишь время от времени слабо вздрагивая. Яна была уверена, что будь у него глаза - Сильф бы сейчас плакал. 

Тут же костюм, в который был одет фантом, начал размываться, как бы стекая с него под дождем, как акварель стекает с палитры под струей воды из крана. Тут же Яна впервые увидела Сильфа полностью обнаженным, не прикрытым ни костюмом, ни черным туманом, ни какими-либо вуалями. 

Тело существа было тонким и ломким, словно спичка. Казалось, что скелет был смещён относительно мышц в бок - в некоторых местах кость буквально выпирала через кожу, а в некоторых тело было абсолютно мягким и податливым. Лоснящаяся, сероватая кожа фантома была испещерена шрамами самых разных форм и размеров. Ниже таза шли четыре длинных, гладких, мускулистых щупальца, частично покрытых костными пластинами. На тощих руках были надеты массивные оковы из белоснежного, чуть фосфоресцирующего металла, с обрывками цепей на них, а из вскрытых на локтях вен изливалась кровь чернильного цвета.  

Сильф, не убирая руки от своего безглазого лица, прислонился лбом к надгробию. 

- Здесь вечная осень... Золотая... Но где же золото? Его нет... Оно осталось там, внизу, в медленно выкипающих морях... Что же касается серебра... Почему оно здесь? Всё... всё серое… Выходит, что все было напрасно? Как же... так?.. - Тихо, обессиленно шептал фантом. В голосе его ясно слышались чудовищные грусть и разочарование. 

Вдруг Яне стало ужасно неловко. Она вдруг почувствовала себя каким-то шпионом, грязной вуайеристкой, без стыда подглядывающей за интимными моментами чужой жизни. Тут же в голову полезли тысячи оскорблений и прозвищ от Сони и её компашки. “Солевая шлюха... Может, действительно?... Зачем я вообще смотрю за ним?...” - мысли путались, были до ужаса навязчивыми, было невозможно сконцентрироваться на чем-либо одном. Из глаз девушки полились слезы. Слезы грусти, безысходности... и сочувствия к этой галлюцинации, слишком реалистичной, чтобы быть всего лишь сном. 

Яна, кое-как переборов себя, сделала шаг к могильной плите. Ноги словно налились свинцом, вросли в пол. Каждый шаг отдавался жуткой головной болью. Наконец, Яна подошла к надгробию и коснулась его. Она ожидала ощутить новую волну боли, быть может, увидеть нечто ещё более жуткое и чуждое, нежели Сильф... Однако, она ощутила лишь нечто родственное ей, столь же одинокое, и столь же бессильное. Оно настолько совпало с её чувствами, что вначале она даже приняла это за свои собственные переживания и мысли. Однако, в холоде могильного камня чувствовалось что-то ещё. То, чего в ней не было, или же оно просто дремало все эти 23 года. Вместо молчаливого смирения она ощутила лишь бешеную ненависть и презрение ко всему сущему.  

Яна, было, протянула руку, желая положить её рыдающему фантому на плечо, однако в последний момент остановилась. Ей показалось, что не стоит пытаться разделить его горе, чем бы оно ни было. Она бы все равно не поняла - так она думала. 

- Так что же, все-таки, погребено здесь? - со смесью грусти, интереса и сочувствия в голосе спросила Яна. 

- То, что медленно саморазрушается и разрушает все вокруг себя. Очень грустное и очень злое существо, разочаровавшееся во всем сущем, и потому ищущее утешения в высшем, совершенно чуждом для него мире. Существо, что бежало от раздора и отчаяния, однако в итоге лишь ставшее их воплощением. Здесь погребено твое подсознание. Здесь погребен Я. 

…. 

- Эй... 

- Эй... 

- Эй, да очнись ты уже наконец, черт тебя дери! 

Яна с трудом приоткрыла глаза и увидела Машу, обеспокоенно смотрящую на неё и держащую её за руку. Голова просто раскалывалась, в ней все ещё звучали отголоски речи Сильфа. Девушка обнаружила себя в одной рубашке и трусиках, сидящую под слабым холодным душем. В руке все ещё была зажата сигарета, уже потухшая от капель воды. 

- Ну ты бы хоть разделась! - Слегка иронично сказала Маша, - Зачем по душ в одежде полезла? 

- Ох, прости, я... 

- Не извиняйся. - С этими Маша подтянула Яну к себе и губы девушек слились в страстном поцелуе. 

- Ты больше не пугай так. - Сказала Маша, отстранившись и пригладив рукой Янины волосы. 

- Что... Что произошло? - с трудом выдавила Яна, кое-как закрыв душ, даже не вылезая из ванны. 

- Ну, слушай, - начала Маша, - Пришла я к тебе в 8, как договаривались. Стучу в дверь, а ты не отвечаешь. Тогда я сама открыла - ключи ты мне давала, помнишь? Захожу, снимаю куртку, слышу плеск воды, а дверь в ванную открыта. Думала, зайду, посмотрю на тебя голую, - в голосе Маши проскользнуло возбуждение, - ты же сама этого хотела бы, так? А тут такое... Ты как, в порядке вообще? 

- Щас, подожди. Дай, я хоть из ванны вылезу и переоденусь. Черт, как же башка болит... Твою мать, пельмени! Совсем про них забыла. Они, наверное, уже давно полностью разварились. 

Яна с трудом вылезла из ванной и сняла с себя мокрую рубашку, представ перед Машей с шикарной, оголенной, не обвисшей грудью третьего размера. 

- Воу-воу, ты это, полегче, подруга! - Прыснула Маша, - мы, вроде как, не собирались заниматься этим сегодня! 

-Да заткнись ты. Дай, наконец, сосредоточиться! - ответила Яна в полушутливой манере, пытаясь найти новую рубашку на полке. Наконец, она нашла какую-то мятую темно-синюю футболку с изображением гренландского кита, кое-как напялила её на себя и пошла на кухню. Шепот в голове практически перестал звучать, однако слабость во всем теле осталась. Во рту был желчный привкус, чувствовалась небольшая тошнота. 

С пельменями произошло ровно то, что предположила Яна. Слипшаяся масса разваренного теста вперемешку с развалившимся фаршем уж точно не вызывала у неё никакого желания есть. 

- Ну и что мы жрать будем? - Обратилась Яна скорее к самой себе, нежели к Маше, пришедшей на кухню за ней. 

- Ладно, - сказала Маша, чуть подумав, - закажу суши за свой счет. Но тогда с тебя - конфеты и вино. 

- Хорошо. - Сказала Яна. Ей уже стало лучше. - Я пока поищу какой-нибудь фильм или сериал на вечер. 

Суши привезли на удивление быстро. Когда Яна сама их заказывала, то обычно за час ожидания ей привозила просто рис, смешанный с размазанным сыром и промокшими нори. Сейчас же за каких-то 20 минут курьер доставил им идеальный суши-сет на двоих. Более того, увидев двоих девушек, он дал неплохую скидку. “В честь 14 февраля, наверное” - подумала Яна. 

Девушки сидели на диване, ели суши, пили вино, обнимались и шутили - словом, день всех влюбленных удался. После они включили сериал и стали смотреть. Маша чуть приобнимала Яну. Вдруг девушка ощутила, как незримая, тощая, холодная рука опустилась на её плечо. Тут же невиданные грусть и безысходность мертвой хваткой сжали сердце, а на границе слуха звякнули ржавые цепи и вновь послышались печальные, меланхоличные аккорды.  

Тут же слезы брызнули из глаз Яны. Она буквально упала лицом в кофту Маши, зарывшись в неё, как в подушку, продолжая рыдать. Маша сидела в сильнейшем недоумении. Ведь только что они уютно сидели в обнимку, смотрели кино и ели конфеты, а теперь... Теперь Яна плакала. 

- Эй, ну что случилось? - ласково, прямо по-матерински, спросила Маша, поглаживая Яну по голове. - Почему ты плачешь? Что с тобой? 

- Не знаю. - Спустя некоторое время Ответила Яна, чуть успокоившись. - Просто не любят меня. Никто не любит. Егор с компанией домогается. А тут ещё и зачёты скоро... - Про Сильфа она решила не говорить ни слова. 

- Не переживай. - ответила Маша, - даже если все отвернутся, у тебя останусь я. Мне кажется, что мы хорошая пара, ты как думаешь? Я хотела бы быть с тобой вместе. Всегда... 

Всегда... - Услышала Яна чуждый, но вместе с тем такой близкий голос Фантома, словно тот неосязаемо, но присутствовал здесь, словно был везде и нигде одновременно. Он ведь был настолько же чужим для этого мира, как Яна была чужой для того леса и того надгробия. Чужой, но по-настоящему родственной душой. 

- Я бы тоже хотела, - Сказала Яна с нежностью в голосе, - Ты не повернулась ко мне спиной и это главное. Я люблю тебя! - С этими словами Яна прислонилась своими губами к губам Маши, провалившись в бездну невиданного доселе наслаждения. Впервые в своей жизни она была по-настоящему счастлива.