Каждый ребёнок, что был наследником Локи, хитроумного бога коварства, и Ванды, могущественной алой ведьмы, был наделён уникальными способностями, дающими ему превосходство над обычными смертными. То были и великая сила, и поразительный ум, и невероятная красота, и, медленно протекающая по всем венам, магия. Однако, странным образом распределила судьба те милостивые дары, наградив одно дитя больше, другое меньше.

Этот день выдался жарким. Юный принц покинул дворец, оказавшись в саду. Фрейя и Фрейр разместились на мягкой траве под раскидистым деревом, что-то внимательно рассматривали и настолько увлеклись, что и не заметили, как Фенрир подошёл к ним.

— Привет, — тихо сказал он. — Что делаете?

— Карту изучаем, — ответила Фрейя.

— Карту? — спросил Фенрир.

— Карту девяти миров, — объяснил Фрейр.

— Гляди, — Фрейя ткнула пальцем в карту. — Это Асгард, а это Мидгард.

— А это Йотунхейм, — добавил Фрейр.

— Мирный договор не нарушался со времён войны, однако нам всё равно запрещают ходить туда. По-моему, было бы здорово поглядеть на отцовских родичей, — сказала Фрейя.

— Не думаю, что в них есть хоть что-то привлекательное, раз уж действует запрет. Да и очень я сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из них остался жив до сих пор, — сказал Фрейр.

— Лафей жив! — заявила Фрейя. — Королевство не может существовать без короля.

— Если и так, ему, должно быть, очень одиноко, — предположил Фенрир.

Близнецы в одночасье глянули на него, затем переглянулись. Фрейя пожала плечами, и они оба снова уткнулись в карту. Фенрир глянул вниз, под ноги. Он поводил носком по земле, откинул маленький камушек в сторону. Затем сложил руки в карманы, посмотрел наверх. Он шмыгнул носом и снова посмотрел на брата и сестру.

— Может поиграем? — спросил Феник.

Фрейя всё также заинтересованно изучала карту, а вот Фрейр обернулся, взглянув на брата снизу вверх.

— Может ты лучше поиграешь с Идунн? — предложил он.

— Да, Феник, мы очень заняты, ступай и надоедай Идунн, — добавила Фрейя.

Фенрир обидчиво поджал губы и прищурился, пускай и не очень удивился. Он попятился обратно во дворец. Толстые дворцовые стены оставляли жар снаружи, не пропуская его внутрь, отчего здесь было пусто, тихо и прохладно. Минуя длинные коридоры, он глядел на высоченные колонны, величественные, высеченные из камня, статуи, которые изображали разные моменты в истории Асгарда, разглядывал больших и сильных стражников. И чувствовал он себя очень крохотным. Когда коридор остался позади, он вошёл в просторную залу. Здесь было красиво и уютно. Тут и там расположились удобные софы, на которых так любил отдыхать и читать Локи. Посреди комнаты разливался источник с прохлаждающей и утоляющей жажду водой. А стены были увешаны вьющимися растениями, что озеленяли каменное сооружение, отчего оно походило на пустынный оазис. Когда и зала осталась позади, Фенрир вошёл в громоздкие и тяжёлые двери, что ему с трудом удавалось отворять. За этой преградой и располагалась его главная цель — просторная и светлая библиотека. Ирина всегда говорила Фенику: «Мудрость пахнет так же, как пахнет библиотека — книгами и пылью».

В этом месте были самые разные произведения от нелепых вымыслов и правдивых историй. Исторические книги, книги с поэзией, книги для знахарей и зельеваров, ведьминские книги, книги с мифами и легендами, и, конечно, книги сказок. Фенрир часто приходил сюда, не потому что ему в действительности нравилось читать, нет, активные игры на улице он находил куда занимательнее, но потому что здесь всегда можно было обнаружить принцессу Идунн. Она была самой младшей из дочерей Локи, но старше самого Фенрира. Вот и этот раз не стал исключением, и Феник мигом обнаружил сестру за высоким дубовым столом в дальнем углу библиотеки. Она была окружена толстенными писаниями о самых разных вещах и настойчиво что-то в них выискивала. Сильно увлеклась Идунн поисками своими и даже не заметила, как брат приблизился к ней.

— Привет, — сказал Фенрир.

Идунн подняла на него свой сосредоточенный взгляд и улыбнулась.

— Привет, — ответила она.

И в следующий миг опустила глаза обратно в книгу.

— Давай поиграем? — спросил её Феник.

— Я бы с радостью, да дело есть, крайне важное, — сказала Идунн. — Пока не управлюсь с ним, прости, занята.

Фенрир огорчённо посмотрел вниз, себе под ноги. Затем оглянулся. После принюхался, чтобы почувствовать запах мудрости. Он осторожно и бесшумно шагнул в сторону, провёл своим тонким пальчиком по стопке толстых и тяжёлых книг, дотронувшись до каждого корешка.

— Что мне прочесть? — спросил он.

Идунн подняла на него задумчивый взгляд. Затем отвела его и прищурилась. Она оглядела самый ближний шкаф, подняла руку, махнула ею и одна из книг средних размеров, окружённая нитями бардовой магии, приземлилась на ту самую стопку книг.

— Попробуй эту, — сказала Идунн, — тебе понравится.

Феник кивнул, схватил книжонку и уселся на деревянный табурет, что стоял поодаль от стола. И он принялся читать. Поначалу ему даже стало нравится, однако спустя три странички, ему наскучило. И он покинул библиотеку, оставив Идунн наедине со знаниями.

Он снова побродил по дворцу, но на этот раз забрёл в коридор западного крыла, где располагались покои всех членов правящей династии. Тут дверь его спальни, затем две двери в комнаты Идунн и близнецов. А вот дверь в покои родителей. Туда он не пойдёт, в это время Ванда отдыхает, занимаясь рисованием или плетением. А вот следующие две комнаты принадлежат его старшим сёстрам. Он приблизился к самой дальней двери и дважды коротко постучал. Внутри послышался шум, после чего массивная резная дверь перед ним отворилась.

— Привет, — поздоровался Феник с сестрой.

— Здравствуй, — ответила Ирина.

— Можно к тебе? — спросил он.

— Можно... — ответила она и прошла вглубь комнаты, оставив дверь открытой.

Рин на секунду метнулась к балкону, затем вернулась обратно, шагнула к туалетному столику, схватила с него перо и бумагу, и шустро села на кровать, поджав ноги под себя. Феник нерасторопно повторил тоже самое, на несколько секунд задержавшись на балконе. После он присел на край кровати, наблюдая за Ириной, что водила кончиком пера по носу, задумавшись.

— Ты пишешь новую песню, да? Для завтрашнего выступления в таверне? — спросил Фенрир.

— Да, всё верно, — ответила Рин.

Феник взобрался на кровать, присел рядом с ней, а после улёгся на подушки.

— О чём будет песня? — спросил он.

— Что ж, о многом, я полагаю. Здесь поётся о любви и принятии, о чести и славе, о горе, о счастье, — ответила она.

— Рин, а как писать стихи? — спросил он.

Девушка сначала не отвлеклась от своей кропотливой работы, однако после удивлённо на него глянула.

— Как писать стихи? — переспросила она. — Я, право, не знаю, что тебе на это и ответить. В стихах я изливаю свою душу. Я пою о том, что мне близко, оттого мои строки такие проникновенные. Чтобы писать мало чувствовать, нужно уметь различать свои чувства, а ты, пожалуй, — она осторожно пощекотала его за живот и улыбнулась, он посмеялся, — слишком мал для этого.

И она вернулась к своему исписанному листочку. А Фенрир задумчиво глядел на неё. Она изящно водила невесомым пёрышком по бумаге и там оставались благозвучные рифмы. Но делала она это так плавно и так убаюкивающе, да ещё и настолько тихо и мелодично бурчала что-то себе под нос, что Феник очень скоро сомкнул веки и заснул.

Проснулся он неожиданно от незримого и неявного порыва. То ли жарко ему сделалось, то ли холодно... Помнил он только далёкие отголоски какого-то странного сна, сделавшего ему приятно. Но вот сути вспомнить не смог. Так и метался в сомнениях, с ними и слез с кровати, и поплёлся прочь из комнаты Рин, что, к слову, была уже совсем пуста.

Дело шло к вечеру. Феник точно знал, что последняя из тех, кого он ещё не навестил, старшая из его сестёр — Фригг — сейчас точно находится в дворцовом саду, в той его части, что оборудована под её тренировки. Тренировалась Фригг много и часто, а значит, что у Фенрира было достаточно возможностей поглядеть на неё, а иногда и попросить научить чему-то. И он глядел и просил.

Вот и этот раз не стал исключением. Он побежал в сад как можно скорее и, конечно, застал там тёмновласую девушку. Она сразу же заметила его, свою роль в этом сыграли её природные внимательность и ловкость.

— Хей, приятель, как ты? — спросила Фригг, подойдя к брату.

— Хорошо, — сказал Фенрир и улыбнулся.

Она взъерошила его волосы и хлопнула по плечу.

— Можно с тобой потренироваться? — спросил малец.

Фригг задумчиво прищурилась и осмотрела округу, потёрла друг о друга ладони и прикусила губу.

— Да, думаю, можно, — ответила она. — Сейчас, только принесу кое-какой инвентарь.

И девушка побежала куда-то влево. Фенрир же остался смиренно ждать. В скуке юный принц стал осматривать площадь. Вдали можно было увидеть круглые мишени для занятий стрельбой. Огромный, высокий деревянный столб весь был исписан засечками и рубцами, потому что часто служил для отработки ударов мечом, как и тряпичная, наполненная соломой кукла неподалёку. Ещё здесь можно было обнаружить длинную палку, к краям которой были привязаны тяжёлые грузы, в виде мешков, наполненных галькой. А в нескольких шагах от Фенрира, благородно облокотившись на стену, в толстых и увесистых ножнах на широком кожаном поясе, стоял меч Фригг. Ингбранд — такое он носил имя — несомненно был её гордостью и достоянием. И принадлежал он только ей одной, и никто боле не мог с ним умело управляться.

Фенрир приблизился к стене, присел на корточки и осторожно погладил рукой его рукоять, исполненную резными узорами и украшенную чистейшим янтарём. Затем он неспешно встал и обхватил рукоять одной рукой. Потянул, но меч лишь немного сдвинулся. Тогда Фенрир обхватил рукоять и второю рукой. Потянул, и меч еле-еле поплёлся за ним. Он был таким ужасно тяжёлым, что, оттащив его от стены на полметра, Феник был свержен. Он осторожно опустил меч на землю и присел рядом, глядя на него сверху вниз. И в этот миг что-то внутри него так обидчиво щёлкнуло. Он решительно подскочил и твёрдо встал на ноги. Потянулся к рукояти обеими руками, крепко ухватил её и поднял вверх. Это было очень тяжело, однако Фенрир собрал все свои силы и сосредоточил их в руках. Ещё один смелый и ловкий рывок и меч взмыл над головой мальчишки, и… свалился прямо на него, уложив его наземь.

— Феник! — послышалось издали.

Это была Фригг. Девушка примчалась к нему так быстро, как только смогла. Она отбросила что-то, что было у неё в руках, в сторону, потянулась и с лёгкостью убрала Ингбранд с груди брата. Фенрир ошарашено глядел на неё. Ему больно и обидно, а ещё стыдно, отчего щёки его стали румяные.

— Малыш, ну зачем ты взял его? Ты ведь знаешь, меч очень тяжёлый, — спросила Фригг.

Феник не нашёлся, что ответить. Он лишь поджал губы и сел на земле, пока Фригг вернула свой меч на место. Совсем скоро он почувствовал, как она тычет ему чем-то в спину. Оглянувшись, Феник обнаружил другой меч, сколоченный из двух деревяшек… тупой… тренировочный…

— Гляди-ка, этот по размеру, — сказала Фригг.

И она совсем не поняла, что сделала не так, когда её младший брат обиженно развернулся и уткнулся лицом в колени. Она отбросила меч, подошла к нему спереди, присела на корточки и ткнула его пальцем в коленку.

— Эй, ну что такое? — спросила принцесса.

— Я не хочу драться на мечах, — сказал Фенрир.

— Ладно, хочешь, отработаем удары в рукопашную? — спросила она.

Феник отрицательно замотал головой.

— Тогда, может, побегаем на выносливость? — предложила она.

Он снова отказался.

— А, что, если мы постреляем из лука?

Фенрир задумался. Идея ему понравилась. В конце концов, лук — это не про физическую силу, а про меткость.

— Да, пожалуй, — сказал он, шмыгнув носом.

Фригг улыбнулась и отлучилась за луками и стрелами.

         Спустя час Фенрир в бешенстве влетел в гостиную, где сидели его отец, Фрейя, Фрейр, Ирина и Ванда. Все они обеспокоенно наблюдали за тем, как юный принц несётся куда-то в сторону своей комнаты, а, дождавшись Фригг, так и не получили достойного объяснения.

Вечерами Фенрир часто опечаленный возвращался в свои покои. Он лежал в своей постели и раздумывал над тем, почему так вышло, что он совсем не особенный. Он слабее, он глупее, он не такой изобретательный и не такой интересный, как остальные. Разве это справедливо? Чем он заслужил быть хуже? Он думал об этом перед сном, думал об этом в библиотеке, в укромных оружейных залах Асгарда, в гостиной, в дворцовом саду, за завтраками, за обедами и за ужинами. Всегда и везде. И даже, когда его любимая матушка наведывалась к нему, чтобы поцеловать и пожелать спокойной ночи, он неумолимо продолжал размышлять об этом.

— Мой маленький, храбрый мальчик, — обратилась она к нему, — чем ты занимался сегодня?

— Фригг учила меня стрелять из лука, — ответил Фенрир.

Ванда гладила его по голове, перебирая его тёмные волосы, цвета дубовой коры. Фенрир лежал в кровати и глядел на неё. Она всегда дарила ему самую добрую и ласковую улыбку, и это было его единственным успокоением.

— У тебя получилось? — спросила Ванда.

— Отнюдь, — ответил принц.

— Совсем?

— Я трижды промазал, дважды выстрелил в край мишени.

Фенрир недовольно поджал губы и стыдливо отвёл взгляд.

— Ничего. Ты ещё раз попробуешь и у тебя обязательно выйдет.

— Ты каждый раз так говоришь. И каждый раз я верю. И каждый раз оступаюсь.

— Ты бросаешь всё на половине. Фригг много и упорно тренируется, а потому во всём преуспевает.

— Но я тоже много тренируюсь!

— И подолгу учишься, и носишься с близнецами, и, конечно, не упускаешь возможности поболтать с Ириной, и ещё кучу всего, на что ты тратишь своё время и силы, — Ванда мягко ему улыбнулась. — Я ценю твоё рвение быть развитым всесторонне, но прошу тебя, не расстраивайся, когда тебе что-то не удаётся. Как бы мы не старались, что бы мы не делали, каждому дано своё. Кто-то хорошо рисует, кто-то поразительно поёт, а кто-то был рождён великим воином. Твоя задача состоит в том, чтобы познать, кто ты есть внутри, мой милый. К чему лежит твоя душа. И только тогда ты добьёшься успеха, а остальное прибавиться.

Фенрир задумался. Он улыбнулся и кивнул ей. Затем снова вспомнил свою сестру колдунью и сестру воительницу. Ему стало горько. Он нахмурился и глянул на Ванду.

— Почему я не особенный? — спросил он.

— Не особенный? — переспросила Ванда. — Мой маленький, ты всегда был и будешь особенным. Как и каждый из вас.

— Ты говоришь так, потому что ты моя мама.

— А что, по-твоему, значит быть особенным?

— Да хотя бы стрелять светящимися снарядами прямо из рук. Или суметь в одиночку свергнуть с десяток ледяных великанов и глазом не повести! Или передвигаться быстрее, чем слово. Или знать ответы на всякие заумные вопросы. Или уметь из ничего создать, скажем, кинжал! Да, это по-особенному.

— Скажи, милый, а быть для кого-то целым миром, быть самым настоящим сокровищем, за которое можно стрелять снарядами из рук или свергать армии, это не значит быть особенным?

— Пожалуй, значит.

— Я люблю тебя за то, что ты стремишься к большему, за твои достижения и за все-все твои неудачи. Ты моё сокровище, Феник. Мой особенный. Мой драгоценный. И отсутствие у тебя светящихся шариков, сверхзвуковой скорости, потрясающей ловкости, не делает тебя хуже. Это добавляет всем твоим победам ценности. Ведь куда проще идти в бой, когда ты наверняка знаешь, что тебе ничего не страшно, когда ты точно знаешь, что выйдешь победителем. Остальные мои дети этого лишены. В этом твоя особенность. Разве не потрясающе?

— Потрясающе.

— Ну вот и славно, — Ванда тепло ему улыбнулась.

Она мягко поцеловала его в лоб и погладила по руке.

— Спи сладко, мой мальчик, спи крепко. Тебя ждут потрясающие победы завтра, послезавтра, всегда. Ты веришь мне?

— Верю.

Она ещё раз ему улыбнулась и покинула его комнату. И Фенрир засыпал, а лице его сияла улыбка. Он сомкнул свои веки и за ними открылся ему мир сновидений. И видел он, как мир для него прост и понятен, как станет он великим и могущественным воином, защитником Асгарда, как возвышается он на всею асгардской армией в облике волка. «Чудаковатый сон», — подумал он с утра. Но он ему понравился. Не чувствовал он никогда себя выше и сильнее. И льстило ему обретённое могущество и радовало. И лелеял он ту тёплую надежду на то, что однажды всё так и станется.