Наконец-то Осаму удалось выпросить один выходной на неделе. Сонные глаза разомкнулись только ближе к двенадцати часам дня. Ещё немного повалявшись в постели и проверив ленту в соцсетях, шатен поднялся с кровати, направляясь в душ.

Квартира врача была небольшой, но очень чистой. В ней не было ничего лишнего. Ванная комната, маленькая кухня, кабинет для работы, небольшая домашняя библиотека, наполовину заставленная книгами про медицину и просторная спальня. Дазай не любил долго находиться дома. Квартира была хорошей, но слишком пустой. Он как-то раз пытался наставить различной мелочёвки, чтобы создать хотя бы видимость жизни, но быстро понял, что это было плохой затеей. Квартира заполнилась, но чувство одиночества так и осталось висеть в воздухе, давя на своего хозяина.

С первого взгляда квартира и правда выглядела не жилой, но сильный сигаретный запах давал понять, что она не заброшена. На комоде в спальне стояла единственная вещь, выбивающаяся из пустой энергетики помещения. Это была небольшая фотография, напоминающая о мимолётном детстве владельца. На нём было пятеро человек. Супружеская пара, улыбающаяся в камеру, и три ребёнка, похожие на мать семейства. Если приглядеться, то можно понять, что маленький улыбающийся мальчик на фотографии — известный врач и владелец квартиры Осаму Дазай, рядом с которым стоят такие же счастливые девочки — его сёстры. Вот только повзрослевший мальчик уже давно забыл, какого это улыбаться.

Осаму вышел из душа, направляясь на кухню и заваривая себе чашку кофе. Есть с утра не хотелось, поэтому было принято решение остановиться только на чашке горячего напитка. Шатен порылся в телефоне, ища нужный номер в списке контактов. Протяжные гудки шумом отдавались в ушах.

— Здравствуйте, Ёсикава-сан, — начал шатен, услышав знакомый голос на другом конце трубки. — Надеюсь, я не сильно вас отвлекаю.

— Приятно снова тебя слышать, —раздался хриплый старческий голос собеседника. — Дай угадаю, смог наконец-то вырваться на заслуженный выходной? — с усмешкой произнёс старик.

— Да, можно и так сказать. Я могу приехать сегодня? — с надеждой в голосе спрашивает Осаму.

— Да, конечно, буду ждать твоего визита.

Телефон замолкает, оповещая владельца о конце вызова. Чашка кофе быстро выпивается и отправляется в посудомоечную машину. Шатен направляется в спальню, открывая большой шкаф-купе ища подходящую одежду. Он надевает чёрные зауженные джинсы, заправляя в них белую футболку, которая немного топорщится на плечах. Вместо привычного белого халата красуется чёрный пиджак. На руку надеты золотые часы, а завершают образ солнцезащитные очки. На тумбочке в прихожей Осаму забирает ключи от машины и связку от квартиры, надевает чёрные классические туфли и выходит из дома, закрыв входную дверь на ключ.

Выходя на парковку, Дазай закуривает. Сигаретный дым обжигает лёгкие, горечью разливаясь по всему телу. Тёплый салон машины укрывает от уличной прохлады. Машина дёргается с места, выезжая с парковочного места, и направляется далеко от центра города.

***

Дорога занимает чуть больше часа, прежде чем машина останавливается напротив здания, на вывески которого большими буквами виднелось название психбольницы. Шатен проходит в глубь здания, приветствуя медсестёр и поднимаясь на третий этаж, направляясь к с детства знакомому кабинету. Негромкий стук об дверь эхом раздаётся по пустым коридорам больницы.

Осаму, услышав дозволение на вход, открывает дверь, проходя в глубь помещения.

— Давненько я тебя не видел, — проговорил старческий голос Ёсикава-сана. — Ты сильно изменился.

— Я тоже рад снова встретиться с вами, — сказал шатен, усаживаясь на стул, стоящий напротив врачебного стола. — Как она себя чувствует?

— Ах, — вздохнул мужчина, подбирая нужные слова. Старик прекрасно знал, что Осаму и так знает ответ на интересующий его вопрос, но надежда, появляющаяся в его глазах, очень усложняет подбор ответа. — Осаму, послушай, ты не хуже меня знаешь, насколько шизофрения сложная болезнь, — мужчина резко перебивает говорящего.

— Ёсикава-сан, при всём моём уважении к вам, я просто хочу знать ответ, — ещё раз тяжело вздохнув, старший достал из верхнего шкафчика стола папку с историей болезни, на которой жирным шрифтом выведено имя пациентки: Дазай Кариока, протягивая документ Осаму. Тот недолго изучает его, что-то отмечая в своей голове, после чего возвращает документ врачу. — Я могу с ней увидится?

— Осаму, ты же знаешь, что это не безопасно, в первую очередь для тебя самого.

— Вы говорите это каждый раз, — закатывает глаза мужчина.

— И каждый раз ты меня не слушаешься, — сурово проговорил Ёсикава.

— Я прекрасно осознаю все риски и даже, если мне суждено умереть сегодня, я предпочту смерть от её рук, — серьёзным голосом информирует Дазай. Врачу напротив нечем ответить, поэтому он встаёт из-за стола, призывая шатена следовать за ним.

Ёсикава давно знает как семью Осаму, так и его самого. Помнит его ещё совсем ребёнком, совершенно не похожего на человека, которым он стал. Почти всегда, когда шатен появляется на пороге этой больницы всё заканчивается вызовом скорой помощи и долгой реабилитацией. Конечно, повреждения не всегда настолько серьёзные. Бывали случаи, когда санитары реагировали мгновенно, предотвращая возможные травмы, но не каждый раз это было возможным.

Старику было сложно понять желания мужчины. Он множество раз видел, как семьи пациентов пугались поведения когда-то близкого им человека, стараясь держаться подальше от возможной опасности. Осаму был другим. Он позволял делать с собой всё, что пожелает сестра, совершенно не беспокоясь о последствиях такого позволения. Ёсикава, конечно, множество раз пытался объяснить шатену, что это неправильно, но тот, кажется, даже не слушал то, о чём ему говорили.

Идя по коридору, старик поглядывал в сторону абсолютно спокойного мужчины. Ну, невозможно оставаться спокойным, когда знаешь, что идёшь чуть ли не на верную смерть. Но Осаму даже такое было по силам. Санитары уже стояли рядом с палатой пациентки, готовые вмешаться в любую секунду, уже зная, что вмешаются не раньше критического момента. Шатен запрещал кому-либо прерывать их «беседу» с сестрой раньше положенного времени.

Длинные пальцы коснулись ручки двери, проворачивая её и заходя во внутрь. Карие глаза внимательно разглядывали знакомую фигуру сестры. Кариока была старше шатена всего на пару лет, но в отличии от брата, провела большую часть жизни в больнице, почти не покидая её стен. Длинные каштановые волосы доходили до середины спины, как и у Дазая, они завивались по всей длине, а её прекрасные тёмно-карие глаза разглядывали что-то в окне.

— Привет, сестрёнка, — тихим голосом проговорил шатен. — Прости, что давно не навещал тебя, были сильные завалы на работе, — женщина никак не отреагировала, продолжая неподвижно сидеть. Дазай подошёл ближе к кровати сестры.

— Почему ты всё ещё тут! — прокричала Кариока, разворачиваясь к прибывшему гостю. — Я избавилась от тебя ещё в прошлый раз! Почему ты продолжаешь меня преследовать! — женщина замахнулась, нанося удар шатену в область живота.

— Я тоже рад тебя видеть, — сквозь боль проговорил мужчина, сжимая зубы. — Я твой брат Осаму Дазай, неужели ты не узнаёшь меня? — спрашивал шатен, заранее зная ответ на свой вопрос.

— Ложь! — кричала женщина. — Вся моя семья погибла, осталась только я!

— Мы все живы и стараемся помочь тебе, — конечно, это была наглая ложь. Семья Осаму, казалось, старалась забыть о существовании Кариоки, все, кроме него. — Помнишь, как мы играли вместе, когда были маленькими? — Кариока стала успокаиваться, сверля взглядом гостя, подпуская того ближе.

— Да, — медленно произнесла она. — Кажется, я начинаю вспоминать, подойди поближе ко мне. — Голос сестры стал совершенно спокойным и даже бархатным, со стороны сложно было поверить, что пару минут назад она кричала.

Дазай присаживается на край кровати, смотря в карие глаза напротив. Женские руки нежно касаются скул мужчины, опускаясь ниже, останавливаясь на шее. Руки оглаживают виднеющиеся на светлой коже рубцы, после чего начинают несильно сжимать основание. С каждой секундой хватка становится всё сильнее, перекрывая кислород.

— Кариока, — хрипя зовёт Осаму. — Оста…новись, — произнося это шатен даже не пытается вырваться или позвать санитаров, пока худые пальцы продолжают сжимать горло. Мужчина начал задыхаться, жадно пытаясь захватить ртом немного воздуха.

— Умри! Умри! Умри! — не унимаясь кричала Кариока.

Санитары, услышав шум, вошли в палату, застывая на пороге, увидев происходившую картину, после чего быстро подбежали к родственникам, отталкивая женщину. Кариока продолжала кричать, в то время как Осаму уже был без сознания. На израненной коже начали появляться тёмно-фиолетовые синяки. Двое санитаров проверили дыхание шатена, после чего понесли размякшее тело в комнату медсестёр.

***

Солнце уже не так ярко светило, когда мужчина открыл глаза, пытаясь осмотреться по сторонам. Резкая боль пронзила шею, вынуждая вернуть голову в исходное положение. В горле сильно пересохло, но даже глотать было больно, а в глазах, ещё не привыкших к цвету, гуляли цветные блики. Мелкие капилляры в глазах треснули, от чего цвет белка стал красным. В ушах гудело, все звуки были приглушёнными. Осаму смог уловить знакомый старческий голос.

— Ты опять меня не послушался, — строго говорил старик.

— Вы и так знали это, — проговорил шатен слабым хрипящим голосом. Ёсикава-сан лишь устало выдохнул, подходя ближе и садясь на край кровати.

— Осаму, прошу, остановись, — Дазай лежал, устремив свой взгляд в потолок. Он множество раз слышал эти просьбы от врача, но никогда к ним не прислушивался, не объясняя причин, но сегодня ему захотелось всё объяснить, иначе вход в эту больницу ему попросту запретят. Никто не хочет отвечать за смерть непутёвого посетителя.

— Я единственный, кто от неё не отвернулся, — начал шатен, борясь с острой болью. — Кроме меня больше некому её навещать, — врач напротив затих, прекрасно понимая суть его слов. Он и правда был единственным, кто интересовался состоянием Кариоки и навещал её. Остальные члены семьи уже давно вычеркнули её из своего списка родственников.

— Я знаю, но прошу тебя, позволь санитарам присутствовать при следующей встрече, — врач прекрасно знал, что рано или поздно шатен снова вернётся сюда. Дазай неподвижно лежал ничего не говоря, но, видимо, обдумывал предложение. — Иначе мне придётся отказать тебе в посещение, — добавил старик.

— Будь по вашему, — сдаётся шатен.

***

Пролежав ещё пару часов под капельницей и замотав шею бинтами, Осаму смог покинуть больницу. К счастью, шея оказалась не сломанной, так что все неудобства должны пройти через несколько недель. На улице уже стемнело и значительно похолодало. Конечно, завтра он будет выглядеть не лучшим образом, но это не так важно. Всё равно никто не будет задавать лишних вопросов. По крайней мере, он на это надеется. Сев в салон машины, Дазай включил печку, стараясь хоть как-то согреться.

Карие глаза смотрели на больницу из окна салона, разглядывая фасад здания. В голове прокручивались детские воспоминания, от которых лёгкая улыбка появлялась на бледном лице. Чем дольше он вспоминал, тем быстрее улыбка исчезала. Мужчина встряхнул головой, отбрасывая нахлынувшие воспоминания, после чего завёл двигатель, выезжая с парковки больницы.