ёнджун мягко приземляется на кровать, тут же ощущая, как проминается матрас под впечатавшимися в простыни вслед за старшим руками субина. юноша готов заскулить прямо сейчас от одного лишь вида нависшего над ним возлюбленного. эти чёрные как смоль волосы, прилипшие ко лбу после долгих пьяных танцев, эти горящие желанием глаза, буквально приковывающие к месту парня под ним, эта чёртова ухмылка. этот чёртов чхве субин. блять, он точно станет смертью для бедного ёнджуна, только если не захочет оказаться похороненным с ним в одном гробу.
тёмноволосый проводит ладонью по щеке любимого со всей возможной нежностью, мягко касается подушечками пальцев алых и немного липких от выпитого алкоголя губ. сейчас одно только хмыканье субина заставляет старшего хныкать и в предвкушении вцепиться в ткань его футболки.
— да сделай ты уже что-нибудь, придурок.
чхве лишь ухмыляется шире, начиная гулять руками по фигуре бойфренда, медленно очерчивая изгибы любимого тела не менее любимого хёна. тому ото всех этих, казалось бы, невинных прелюдий крышу сносит конкретно, а вид гигантских ладоней субина на собственных худых коленях кажется единственной правильной вещью во всей этой грёбаной вселенной.
юноша притягивает брюнета к себе за ворот футболки и впивается в такие родные и желанные губы. ёнджун целует страстно и отчаянно, словно младшего прямо сейчас отнимут у него навеки. субин целует мягко и чувственно, успокаивая и уверяя в том, что никому не позволит их разлучить.