В поисках лучшего кофе для неё

Порт-Ормос теплый, душный и влажный. По сравнению с зимним Мондштадтом здесь совсем пекло, и Лиза радуется, что все-таки не надела теплую накидку, которую предлагала ей Джинн. Никто не узнает её, когда она сходит с корабля с другими пассажирами и никто не встречает, как она и задумывала. Ей хочется провести отпуск, встретив как можно меньше старых знакомых, не считая нескольких исключений. Колесики небольшого чемодана со стуком катятся по неровной плитке, и Лиза без труда находит попутчиков от порта до Сумеру.

Каве отлепляет ткань рубашки от тела, позволяя воздуху освежить себя хоть ненамного. Солнце через пару часов зайдет, и дневная жара сменяется на вечернюю духоту. Это должно быть к дождю — пора бы ему пролиться на эту землю спустя неделю ясного неба. Каве представляет, как выйдет на крыльцо под ливень и подставит свое лицо под тяжелые водные капли. Он вздыхает, вернувшись в реальность. Пока что по нему течет только пот. Выйдя из дома, он надеялся развеяться — может, в своей комнате и прохладнее, только скука там душит еще сильнее, чем влажный воздух снаружи. Работать настроения нет, за последние несколько месяцев Каве так натрудился, что в какой-то момент стало в тяжесть поднимать даже один карандаш. Хайтам должен вернуться из Академии только к позднему вечеру, поэтому дома решительно нечего делать.

От ленивых размышлений Каве отвлекают фрукты на лавках. Они сладко пахнут, и еще такой день не выдержат. Мальчик-продавец спрятался в тени тканевого навеса и устало следит за прохожими полузакрытыми глазами. На рынке к вечеру перестают выкрикивать и завывать покупателей — все устали, лишний шум только раздражает в жару. Каве берет один из розовых мягких персиков, кажется, еще немного надавить и пойдет сладкий сок. Он задумчиво осматривает его, решая покупать или нет, и краем глаза вдруг замечает кого-то в форме академии. Даже так, подсознательно, она кажется ему неправильной и Каве поворачивает голову. Пару мгновений он не понимает, что собственно не так — девушка стоит спиной и да, форма сшита не по общей норме и открывает слишком много тела, но остается в пределах допустимого. Когда студентка, за которую её принял Каве, чуть склоняет голову, беседуя с продавцом ларька, и одна из косичек оказывается на виду, Каве чуть не роняет персик на землю. Никто из тех, кого он когда-либо встречал, не любил так фиолетовые розы, как она.

— Лиза, — он говорит тихо самому себе, наверное, чтобы удостовериться в своей разумности и проверить, не случился ли с ним солнечный удар.

Но Лиза не исчезает как мираж, а наоборот поворачивает голову, и на её лице расцветает та самая нежная улыбка.

— Каве.

Он кладет персик обратно, стараясь его не повредить, хотя все мысли стремятся только к девушке. Лиза совсем рядом, Каве делает несколько быстрых шагов и заключает её в объятия. Поддается внезапному порыву и, чуть приподнимая её вместе с авоськами, делает круг на месте. Лиза крепко его обнимает, стараясь не выронить покупки, и смеется, когда её ноги теряют опору.

— Лиза, это правда ты, — Каве наконец отстраняется, рассматривая девушку вблизи.

— А кто же еще?

— Со спины принял тебя за студентку.

Лиза лукаво улыбается, и Каве осознаёт, как сильно скучал.

— А спереди заметно, сколько лет прошло?

Каве усмехается. Да, конечно, Лиза только хорошеет с каждым годом.

— Нет, заметно, как ты светишься после переезда в Мондштадт, — Каве внимательно осматривает Лизу с ног до головы и добавляет, — И тебе очень идёт быть не худой, как спичка. Некому больше черпать из тебя силы?

— Больше некому. Теперь только взаимовыгодный обмен.

Лиза отвлекается на продавца и просит забрать сдачу себе. Её благодарят, она благодарит тоже, а Каве не может перестать удивляться. Как же хорошо, что скука вывела его сегодня на улицу. А если бы не вывела?

— Лиза, а ты не хотела случайно предупредить о своем приезде? — Каве говорит с нотками возмущения. Они ведь столько лет не виделись, а с ним даже не договорились о встрече.

Лиза, не убирая улыбки с лица, ловко подсовывает ему в руки авоськи с фруктами, и поддерживая Каве под локоть, начинает вести его дальше по улице.

— Но мы же встретились?

Каве не может по-настоящему сердиться, но возмущение нарастает. Лиза тихо смеется, смотря на него.

— Мне нравится, что ты не разучился дуть губы, Каве, — из её уст его имя звучит очень мягко и бархатно.

— А ты продолжаешь подшучивать над другими. С нами многое случилось, но мы мало изменились, да?

— Мы не теряли себя, этому можно порадоваться, — Лиза говорит задумчиво и без грусти. —  Конечно, я хотела с тобой встретиться. Как раз собиралась зайти к тебе.

Каве сначала радуется, а потом осознает смысл фразы.

— Как ты собиралась зайти? Ты ведь не знаешь, где я живу?

Они с Лизой переписывались, но Каве в своих целях оставлял адрес Тигнари, так как тот писал Лизе тоже.

Лиза склоняет голову к Каве и на её лице появляется то выражение, которое когда-то приводило его в ужас. Возникает чувство, что она знает слишком много.

— Как я могу не знать? Ты живешь с Хайтамом, и ты мне многое не договаривал.

У Каве ощущение, что воздух вокруг наполняется электричеством. Он действительно дурак, если думал, что от неё возможно что-то скрыть.

— Не знаю, как ты это сделала, но ты снова права, как всегда, — Каве вздыхает пораженно, — До дома я вряд ли дойду, давай зайдем в кафе, есть много причин для выпивки.

— Как раз хотела предложить.

В кафе много посетителей, не только Лиза с Каве решили спрятаться от духоты и освежиться парой-тройкой бокальчиков. На девушку в необычном студенческом платье обращают внимание и провожают взглядом, но кажется, никто так и не узнает её. Или не решаются подойти. Лиза заказывает легкий коктейль с соком и гранатной настойкой, половину бокала занимают кубики льда. Каве ограничивается прохладным сидром из закатников.

— И откуда ты знаешь? — Каве набирается смелости спросить, когда оба напитки уже принесли.

Лиза вздыхает как будто с сочувствием и отпив из трубочки, говорит:

— Не буду тебя мучить, как все другие. О твоем месте жительства знает если не весь город, то половина точно. А еще мои знакомые в Монде.

Каве смотрит на девушку, обхватив холодный стакан с сидром, и осознает услышанное. В лице Лизы нет ни капли насмешливости, только сожаление, что это пришлось сказать именно ей. Каве опирается спиной на ткань сиденья и делает два больших глотка — сидр одновременно освежает, и согревает внутри. Приходится очень быстро смириться с тем, что он полгода зря прятался и заходил в дом с черного входа. Над ним, наверное, вдоволь все посмеялись.

— Так и кто тебе сказал, Лиза? — Каве стучит пальцами по стакану и догадывается, — Тигнари, да?

Лиза сдерживает улыбку, по ней все понятно.

— Тигнари многое мне рассказывает о вашей жизни здесь. Откуда только он всё знает, живя в лесу?

— От меня, — Каве скрещивает руки на груди, — Только я не стенографирую кое-кому.

Лиза пьет коктейль, а потом безобидно смеется. Её щеки становятся румяными.

— Что поделать, если ты мне почти не пишешь? У меня тоже есть право на обиду — почему я узнаю о твоих отношениях от Тигнари?

Каве осматривается вокруг и наклоняется чуть вперед, говоря тише.

— Потому что Академия располагает слишком большим количеством ушей. А я не хочу… не хотел, чтобы о нас слышали, — Каве вздыхает и расслабляется, понимая, что скрывать больше нечего.

Стакан с сидром уже наполовину пуст, скоро принесут еще. А Лиза звенит льдом в бокале. Она становится серьезнее, чувствуя настроение Каве.

— Почему ты скрывал? Мне казалось, в Сумеру нет правил для любви.

Лиза знала, о чем говорила. В этом жарком регионе нормой была и полигамия, так что никто не обращал внимания на пол людей в паре. Были, конечно, индивиды с особой точкой зрения, но они были исключением из правила. А в пустыне вообще существовали племена, где царил матриархат и романтические отношения между женщинами только приветствовались. Каве чуть сдвигает брови, всматриваясь в светлый пенный напиток. Он и сам, кажется, не уверен, почему скрывал.

— Хайтам не любит чужого внимания, — Каве нелегко даются слова, он не говорил об этом даже с Тигнари. Как и раньше, Лиза раскрывает в нем все тайное, — О нем пошли бы разные слухи… И скорее всего, должны ходить сейчас, если все знают. Конечно, я не хотел скрываться вечно, но сначала собирался поговорить с Хайтамом. И видимо, не успел.

Каве допивает потеплевший сидр, и к нему почти сразу же подходят с новым. Он просит принести весь кувшин. Лиза добавляет к просьбе второй стакан, и Каве улыбается уголком губ. Они ждут, пока их оставят одних, и Лиза, аккуратно наливая себе напиток из глиняного кувшина, говорит нежно и спокойно.

— Каве, ты всегда беспокоился о других больше, чем о себе. Если Хайтам не жалуется, значит, всё в порядке.

— Почему он не сказал мне? — он тихо говорит и подпирает лицо рукой, смотря на Лизу так, будто она способна ответить на все вопросы. Скорее всего, так и есть, это видно по её глазам, но она только улыбается, прикрывая лицо стаканом сидра.

— Сумеру — страна мудрости, но до телепатов вам все-таки далеко. Разговаривайте больше, — она делает небольшой глоток напитка и выражение её глаз сменяется. — Значит, Хайтам… Милый умный мальчик в наушниках.

Каве думает, что краснеть перед Лизой глупо, но все равно чувствует, как щекам становится теплее.

— В каком месте он милый?

Она, кажется, только и ждала такого ответа.

— Ты мне скажи, в каком, — Лиза чуть подается вперед, переходя почти на заговорческий шепот. И сразу отстраняется, посмеиваясь над тем, как скулы Каве алеют. 

— А ты мне скажи, носят ли за тебя книжки, как носил я. Теперь ведь у тебя целая библиотека, справляется ли с такой ношей Джинн? — теперь его очередь задавать испытывающие вопросы. Улыбка Лизы вмиг становится более нежной, а взглядом она как будто перемещается куда-то за моря.

— У неё нет времени носить мои книги. Но зато есть время носить на руках меня, — Лиза вздыхает, наверное, вспоминая что-то приятное, и становится такой умиротворенной, что Каве, в свою очередь, поскорее хочется к Хайтаму. Лежа на его груди или коленях он становится таким же.

— Значит, все-таки женщина? — Каве зеркалит вопрос Лизы, не пытаясь вызвать у неё смущение, как сделала она. Вряд ли у него такое получится.

Лиза вырывается из облака мыслей о далеком и взгляд её фокусируется на Каве. На губах снова появляется эта легкая улыбка.

— Ты был моим единственный мужчиной, Каве.

Он выгибает бровь и сидя старается совершить поклон, прижимая одну руку к сердцу.

— Благодарю за оказанную честь, как у вас говорят.

— А ты мне подобную честь оказал? — если бы это была не Лиза, Каве забеспокоился бы о том, что его всё еще ревнуют. Но она только подшучивает в своей манере, да и сидр успел их обоих расслабить, позволяя говорить откровеннее.

— В каком-то смысле, да. Только с тобой, Лиза, у меня были такие долгие отношения. Может мы попробовали самое лучшее и пресытились? — Каве не слишком серьезен, хотя девушку лучше, чем Лиза, он и правда не встречал.

— Вот поэтому я не люблю общаться с мужчинами, — она отводит взгляд, будто в жесте брезгливости, но по изгибу её губ ясно, что она совсем не обижается.

— Придется потерпеть немного.

Они посмеиваются, топя улыбки в сидре, и продолжают много говорить, пока не выпивают весь кувшин. Лиза приглашает Каве в Мондштадт и уверяет, что там есть те, кто не дал бы ему соскучиться. Он отвечает, что нужно взять Хайтама с собой, чтобы все его увидели, раз уж они многое слышали от Лизы.

— Каве, я ведь хотела к тебе зайти, чтобы ты показал мне, где купить лучший кофе.

— Ты меня снова ранишь в самое сердце! Лиза, тебе только это было нужно от меня? — он дует губы и делает жалостливые глаза, зная, что это веселит девушку. Она нажимает пальцем на кончик носа Каве, и он смешно скашивает глаза — у Лизы короткий и аккуратный маникюр.

— Твой Хайтам по-настоящему любит тебя, если терпит.

Каве впервые за вечер по-настоящему сильно смущается, даже флер алкогольного опьянения на мгновение пропадает, и он смотрит на Лизу, хлопая глазами.

— Конечно, любит, как иначе, — он бурчит, выпрямляясь, и допивает остатки сидра на дне стакана, задирая голову.

— Не сердись, Кави, я шучу, — тон Лизы смягчается, она чуть наклоняет голову вбок, — Какой сейчас кофе, рынок давно закрыт. Но у тебя… у вас дома наверняка есть самый вкусный в Сумеру, ты же эксперт.

— Завтра купим для твоей Джинн, — Каве акцентирует внимание на последних двух словах, но Лиза только улыбается, смутить её не выходит. — А сегодня попробуешь кофе у нас, — он крутит голову в поисках часов на стене, и его брови ползут вверх. — Хайтам уже давно дома, надо возвращаться.

Лиза сдерживает смешок, но Каве всё видит.

— Да, я хочу поскорее увидеть своего мужчину, как ты — свою женщину.

Минчи отводит глаза, и румянец на её щеках проявляется сильнее. Каве приоткрывает рот и сразу же захлопывает, он не может поверить, что ему наконец-то удалось вызвать у Лизы хоть какое-то стеснение.

Выйдя из кафе, Каве вместо липкой духоты чувствует на теплой коже прохладное дуновение ветра, и его пробивает дрожь. На горизонте от ушедшего солнца остается только розовая нить, а небо засыпается звездами. Каве вместе с Лизой стоит немного, наслаждаясь ночной свежестью и разглядывая созвездия. А потом Лиза берет его снова под локоть, и Каве ведет её домой, стараясь унять волнение от предстоящего с Хайтамом разговора. Ему не хочется думать, что тот скрывал от него свои проблемы и неудобства из-за гласности их отношений. Он ведь всегда говорил, если ему что-то не нравилось или мешало. Каве вздыхает и отвлекается на разговор с Лизой. Оказывается, она приехала абсолютно инкогнито, скрываясь от старых знакомств, начатых в Академии. Она уверена, что её позовут обратно, несмотря на громкий уход, а эти двинутые на голову ученые одна сплошная боль, особенно Гафор. Каве усмехается, вспоминая этого ученого. Вот он действительно прилипал к Лизе как банный лист, так что её прекрасно можно понять. А еще в голову Каве приходит мысль, что Лиза с Хайтамом похожи тем, что не любят общаться с другими учеными. И тем более работать с ними.

Он узнает, что Лиза остановилась на окраине города в доме у пожилой женщины, с которой хорошо общалась во время студенчества и даже обменивалась иногда письмами после уезда. Она еще не была у Тигнари и с Каве хотела встретиться первым, что сильно его радует.

Болтая, они быстро доходят до нужного дома. В одном окне горит свет, и Каве облегченно выдыхает — Хайтам точно вернулся. Волнение всё еще скребется внутри, но Лиза как всегда права — нужно учиться больше разговаривать, а не пытаться прочитать чужие мысли, даже если уверен, что знаешь их.

Каве открывает перед Лизой дверь, и та подмигивает ему, прежде чем зайти внутрь дома. Он ступает следом и сразу же видит Хайтама — в домашней одежде, вышедшего из кухни. На его лице показывается удивление и тут же сменяется на ироничную вежливость.

— У нас гости, а меня не предупредили. Кави, ты уже не боишься говорить людям, где живешь?

Бровь дергается вверх и Каве несдержанно отвечает, в чем можно было благодарить полтора литра сидра.

— Хайтам, прекрати играть комедию, я знаю, что все знают, — он пытается снять обувь, продолжая смотреть в лицо собеседника. У него это получается и, выпрямляясь, Каве указывает на гостью, — И это не кто-то, а Лиза, если ты еще не понял — она знает намного больше, чем мой адрес.

Хайтам усмехается и подходит ближе.

— Здравствуй, Лиза. Добро пожаловать.

— Привет, аль-Хайтам, — Лиза произносит имя и зевает, прикрывая рот ладонью. Она уже сняла туфли на низком каблуке, и произносит, проходя дальше в дом, — Не буду вам мешать, мальчики. Поговорите, а я заварю кофе.

— Благодарю. Мы не заставим тебя ждать, и еда не успеет остыть, — Хайтам говорит спокойно, и это, как всегда, ужасно раздражает.

Каве успевает заметить лукавую улыбку Лизы, а потом она скрывается на кухне. Он не думает подсказать ей, где лежат кофейные зерна, а сразу хватает Хайтама за руку и тянет к спальне. Прикрыв за собой дверь, он разворачивается к Хайтаму, пару мгновений всматривается в его лицо, а потом прислоняется ближе и целует в губы. Положив ладонь на затылок, Каве проходится короткими ногтями по волосам и чувствительной коже, вызывая у Хайтама глухой стон. Его руки сминают рубашку на талии, и Каве прикусывает нижнюю губу, немного оттягивая. Хайтам сладкий и пряный — пробовал специи, пока готовил. Каве целует еще и отстраняется, потеревшись носом о щеку.

— Я скучал.

Каве знает, что Хайтам хочет сказать много, но ограничивается двумя словами.

— Я тоже, Кави, — Хайтам вдруг прищуривает глаза и продолжает с еле заметной улыбкой. — Разве Лиза дала тебе соскучиться?

Каве сдвигает брови и легонько хлопает ладонью по твердому плечу Хайтама.

— И правда, с ней я не скучал. Она мне рассказала, что все о нас знают. И не только то, что мы живем вместе.

— Но это ведь очевидно.

Каве начинает злиться по-настоящему, но не отстраняется от Хайтама.

— Мне — нет. Ты ведь видел, что я прячусь и переживаю. Если это очевидно, почему не сказал? Ты ведь любишь повторять мне очевидное, почему не в этот раз?

Хайтам сжимает талию Каве крепче, на пару секунд отводит взгляд и возвращает его обратно к чужому лицу.

— Решил, что так тебе будет легче, Кави. Ты хотел скрывать наши отношения, и я позволял этому быть хотя бы в твоей голове.

— Хайтам, я не хотел скрывать, — Каве теряет внезапную злость совсем, внутри её заменяет нежность и любовь, — Я хотел, чтобы тебе жилось спокойно, как ты привык. А сейчас… всё в порядке? Никто не беспокоит тебя?

— Как всегда, ты беспокоишься о пустяках, Кави, — Хайтам улыбается явнее и, приподнимая руку, поправляет прядь Кавеха, выбившуюся из косички на боку. Хочется подлезть под руку, как делают коты, — Это было неожиданно, но с тобой стало даже спокойнее. Как минимум, никто больше не шлет письма о любви.

Каве моргает, соображая.  

— Какие еще письма?

— От девушек. И не только.

Хайтам улыбается теперь совсем уж ясно. Каве приподнимает его подбородок и целует снова, пока губы не слушаются и разъезжаются в улыбке.

Когда они выходят к Лизе, на кухне уже распространяется аромат свежего кофе, а стол накрыт едой, приготовленной Хайтамом. Каве так хорошо, что он чуть не плачет от счастья. Приехала бы Лиза хотя бы на пару месяцев раньше, это уже облегчило бы ему жизнь. Но отпуск у неё четко по графику, составленному Джинн.

Лиза возвращается в свой дом, когда рассветные лучи только начинают пробиваться через щели между штор. Она не спешит их раздвигать — сегодня выходной, Джинн крепко спит, обнимая подушку Лизы. Она невесомо целует Джинн в лоб, убрав с него пряди волос, и уходит сначала в душ, а потом варить самый вкусный в Тейвате кофе по мнению одного эксперта, чтобы Джинн проснулась от своего любимого аромата и поняла — её женщина вернулась домой.