сквозь потертое в трещинах и сколах грязное стекло я смотрю на мир, но я не в нем. а где-то за пределами, разделенный невидимой чертой. меня никто не слышит и не видит. я же ощущаю все цельно, что до омерзения, до дрожи становится противно. как бы громко я не кричал, меня не слышно. я не могу отсюда выбраться, это место поглотило меня полностью, вросло ядовитыми корнями под кожу, больно цепляясь, просачиваясь в кровь и во все существо, не давая надежды на спасение. этот мир, где я разделен белой чертой, пересекающей лентой единственное пространство. но.
есть мир другой, отделенный от нее. он во всем похож на наш, но стоит прищуриться, всматриваясь в маленькую узкую щель, становится ясно - он совсем другой. но там нет ничего необычного, и что бы могло заинтересовать меня. такие же парящие в облаках стеклянные офисы, и подле них такие же маленькие приземистые дома, такие же магазины и такие же люди. но они не похожи на тех что здесь. отчего-то все казалось другим. и не было там ненужных неотшлифованных неисправно работающих деталей. здесь все выверено до мелочей и все действуют как один сплоченный механизм. и воздух другой, и небо. и угольно-серого цвета, который полностью поглотил мой мир, там тоже нет.
я хочу попасть туда, но знаю, что не должен. если я хоть попытаюсь перешагнуть белую светящуюся линию, она как судья на эшафоте, тотчас же опустит рычаг острой гильотины. как белая фигура короля на шахматной доске, смотрит на меня день ото дня нечитаемым взглядом. но только в этот раз королю мне не получится поставить шах. ведь все, что бы я не сделал, виновником окажусь я. и от этого пристального внимания я сглатываю застрявший комок в горле и покрываюсь холодным липким потом. для меня нет места там, но нет места и здесь. одно я понимаю – попав туда, счастлив я тоже не буду, ведь там не нужна пустая оболочка моего расколотого сознания. потому что там не нужны неисправности. а я лишь расщепленный напополам, стремлюсь найти свое пристанище, как одинокое существо не имевшее ничего, кроме пустой серой затягивающей бездны в своем мире.
я во всем был неинтересен, никогда ранее. я не был как они, и никогда не буду. никогда к ним не приближусь, не прикоснусь, не смогу стоять рядом с ними, быть рядом с ними. быть ими. иначе я просто разрушу то, к чему они стремились всю жизнь. но мне бы очень хотелось больше всего на свете хотя бы взглянуть на них. на людей, чье место обязательно находится там, не здесь, и не за чертой. но знаю, что никогда туда не попаду. я никогда там не буду. почему.
словно чужая ошибка, моя проекция высвечивается, сбивчиво мигая, сквозь пространство с редкими помехами и белым шумом на экране. но мою ошибку сгоняют прочь, меняя антенны телевизоров на более новые, а потом и вовсе переходя на спутники. ведь никому не нужны неисправности. не здесь, не в мире о котором я мечтаю. где теперь я не властен, все что я могу – это перемещаться сквозь белый шум со старого экрана старого телевизора, и с каждым разом у меня получается все хуже. однажды мои помехи – мои ошибки перестанут существовать. и я пропаду уже навсегда.
я расщеплюсь на атомы, распадусь на молекулы, но это больше не пугает как раньше. все, о чем я когда-либо мечтал, это лишь попасть в мир за белой чертой. даже если это означает исчезнуть навсегда, я ни о чем не жалею. и сейчас он затягивает в себя, словно в глубокую пучину аквамариновых разбавленных пятен, пытается уговорить пойти вместе с ним. но одно он не знает – я не могу пересечь линию, что белым росчерком обозначила границы. но он не может слышать, а я не могу ему рассказать.
я почти могу видеть его взгляд, поплывший дымной поволокой, как сквозь толщу воды, расплывчатый и туманный. слышу, как печально отдается у него что-то внутри, чего я не способен увидеть, но уверенно точно могу чувствовать отблеск чего-то теплого, что мечется быстро, как мотылек заблудившийся в ночи. но я лишь печально улыбаюсь и качаю головой в ответ, а он в свое время опускает устало руки и больше не зовет меня.
когда-то все могло быть по-другому. иначе и совсем не так. меня бы ничего не волновало, не скручивало пополам от боли как сейчас, если кто-нибудь всего лишь на мгновение остановился тогда, замедлив свой шаг, сказал бы.
"ты не ошибка"
и мне стало бы немного легче.
возможно у меня нет чувств, ведь я всего лишь блеклое воспоминание и ошибочно сделанная копия, и также успешно выброшенная за пределы этого мира. боль разъедает мое существо до тех пор, пока не поглотит его полностью, пока не утопит в тяжелых пучинах, неся за собой лишь безмятежное успокоение. но, наверное, все же мне страшно, ведь мою грудь сильно стискивает прозрачными кривыми щипцами внутри, отчего я не могу вновь вдохнуть безвкусный воздух, осевший кислыми каплями на моем лице. вспышками боли прорезает расколотое на части сознание, и мне так сильно хочется кричать. но я не двигаюсь с места, не издаю ни звука, в то время как слезы катятся из моих глаз, мокрыми витиеватыми дорожками прокладывая себе путь вниз.
но пока мой тихий отголосок существует, пока я еще могу перемещаться сквозь оставшиеся старые антенны телевизоров, я продолжаю находится в этом угольно-сером мире, не имеющем начала, но в котором обязательно есть ошибки. только почему-то я не встретил ни одну. и все же, если я ненастоящий, всего лишь копия, один вопрос остается на языке, беззвучно растворяясь в горле, которое потом мучительно ноет до спазмов, - почему за чужие ошибки должны расплачиваться мы: в мире, где нет ничего, но есть лишь одна угольно-серая тьма, белый шум, и моя сломанная проекция.