— Аомине-чи, — чуть ли не со всхлипом произносит Кисе.
Дайки не отвечает, он лишь сильнее прижимает к своей груди блондина и оставляет жаркий поцелуй на шее, язык тут же проходится по бархатной коже и слабый укус завершает всю картину.
Рёта тяжело и хрипло дышит, прижимает руку ко рту и прикусывает пальцы, пытаясь подавить стон. Это невыносимо и головокружительно, его друг и даже не просто друг, а кто-то гораздо больше значащий в его жизни, играет с ним, как хочет. Делает, что хочет, и получает от этого полное наслаждение. Да, Аомине везде любит главенство и первенство.
— Ты такая шлюшка в этом кимоно, — хриплый рык в ухо, и Кисе чувствует, как его член напрягается, а это сладкое тягучее чувство внизу живота становится намного сильнее.
— Аомине-чи, только не здесь, — чуть ли не молит шёпотом блондин.
Дайки хрипло смеётся ему в ухо, проводит языком по самому краю и втягивает в рот мочку, страстно посасывая. Его руки уже распахнули ворот кимоно, и горячие пальцы обожгли кожу молочного цвета.
Кисе всё же стонет, но приглушённо и еле слышно, он пытается быть тихим, откуда-то из-за шторы слышатся голоса, но Рёта словно не может разобрать, кто и что говорит.
Сейчас ему нужно вслушиваться в речь, чтобы не пропустить своего выхода. Это его первая роль в спектакле. Первая и ответственная, а Аомине словно не понимает этого или не хочет понимать.
Благо, что они оказались в небольшом пространстве, полностью закрытым тяжёлыми шторами как от зрителей, так и от других актёров, что ожидают своего выхода, но в любую минуту кто угодно мог сюда заглянуть, а ещё больше Кисе боялся пропустить свой выход. И какого чёрта он пригласил Дайки на представление? Это была явно плохая идея.
— Аомине-чи, — тихим и немного хрипловатым голосом от возбуждения просит блондин, — ты можешь делать, что хочешь, но не в этом месте. Из-за тебя... из-за тебя я пропущу свой выход...
— Не волнуйся, забудь о таком пустяке, — ухмыляется самодовольно баскетболист и посыпает жаркими поцелуями беззащитную шею, почти что оставляя на ней засосы, только яркие пятна, которые со временем бледнеют.
Рёта стонет чуть громче, чувствуя, как грубые пальцы сжимают его соски, трут нежную кожу и обводят контур. Дайки не прекращает эту пытку, прикусывает кожу на плече, целует и вылизывает.
Он прижимает Кисе к себе ещё сильнее и трётся твёрдым членом о его задницу. Даже через плотную ткань блондин чувствует твёрдый и горячий орган и жмурится, кусая губы. Возбуждение накрывает с головой, и если бы не этот толстый слой грима, то было бы видно, как пылают его щёки.
Синеволосый расстёгивает свою ширинку, но штаны не спускает, он вытаскивает свой член, который стоит колом и по которому уже стекает вязкая и липкая смазка. Аомине пару раз проводит рукой по члену, ощущая на пальцах липкую смазку и растирает её по пальцам. А затем задирает подол кимоно до поясницы Рёты и ухмыляется. Тот совсем без белья, как и ожидалось.
— Аомине-чи, — почти громким шёпотом возмущается Кисе, чувствуя, как два пальца проникают в него и начинают растягивать, пытаясь хоть немного смазать анус предэакулятом. Кисе не знает, что это, но уверен в одном — явно не слюна.
— Ты выступишь отлично, — обещает ему Дайки, двумя руками вцепившись в ягодицы блондина так, что кожа под его пальцами начинает краснеть, и немного раздвигает в стороны и трётся твёрдым членом между ними.
Кисе не спорит, он лишь кусает своё запястье и тихо мычит, чувствуя, как горячий и твёрдый член Аомине врывается в него до самого основания, после чего на мгновение замирает.
Сердце стучит в висках, кровь бешено перетекает по венам, и всё в нём кипит и горит, а такой огненный и обжигающий Дайки вжимается ему в ягодицы, и его член словно наполняет блондина изнутри.
Дайки медленно, мучительно медленно начинает выходить из ануса Кисе, он выходит почти полностью, только головка продолжает оставаться в Рёте, и вот он вновь яростно и быстро врывается в блондина.
Кисе не то стонет, не то всхлипывает. Во рту слюны много, она стекает на руку, капает на пол, а Кисе продолжает кусать себя за руку. Против этого ему явно не выстоять. И ноги его совсем не держат, если бы не сильные и крепкие ладони Аомине, он бы точно уже упал на колени.
Рёта склонился, чувствуя, как на глаза навернулись слёзы, но ему ведь нельзя плакать, иначе старания гримёров будут напрасны.
А Дайки продолжает издеваться над своим партнером, резко насаживая Кисе на свой член и медленно выходя, растягивая томительное удовольствие. Он двигается так пару минут, затем наклоняется, прислоняясь грудью к спине блондина, и одной рукой подхватывает его под животом, не давая упасть, а вторая ладонь ложиться на член Кисе и начинает двигаться, постепенно ускоряя темп.
Кисе стонет почти в голос, нервно глотает воздух и не может сопротивляться. Горячий и неподвижный член Аомине в нём и не менее обжигающая рука, что так яростно и огненно скользит по его члену, заставляя скулить от наслаждения.
Аомине не даёт ему кончить, пережимает член у основания и с усмешкой слышит недовольный выдох. Нет, сперва кончит Дайки, а уже потом и эта смазливая мордашка.
Кисе трепещет всем телом, каждым мускулом, каждой клеткой, чувствуя, как яростно вколачивается в него Аомине, с какой бешеной скоростью он движется в нём, и блондин уже стонет слишком громко, едва ли не срывая голос, уже не в силах стерпеть.
Дайки вовремя зажимает его рот ладонью, приглушая звуки. Благо на сцене творится какая-то эпичная сцена, и музыка заполняет весь театр, иначе бы уже все услышали, что Кисе стонет, как недотраханная сучка.
— Я же говорил, что красный меня заводит, — хрипло, низко и даже грубо шепчет синеволосый, ускоряясь ещё больше, прикрывая глаза каждый раз, когда Кисе сжимает его, сжимает так сильно, что становится невыносимо тесно. Ему всегда мало Рёты.
На последних толчках и сам Аомине сладко и даже дико стонет, благо, звуки на сцене не смолкают, и грозная музыка создаёт напряжённую атмосферу.
Кончает Дайки в Кисе, просто входит до упора и замирает, обжигая стенки ануса Рёты своей горячей спермой. Он тяжело дышит, но не выходит до тех пор, пока полностью не выплеснет всё в Кисе. Тот вообще еле стоит на ногах, тяжело дышит, но не слышит ничего, кроме стука собственного сердца, в голове словно какой-то вакуум.
Аомине прижимает к себе Рёту, вновь сжимает его пульсирующий член и начинает дрочить, пока Кисе с протяжным рыком не кончает ему в ладонь.
— Как ты сегодня много, — похотливо усмехается Дайки, вытирая руку салфеткой, а затем уже и свой член. Пару минут подумав, он осторожно вытирает и Кисе. Кимоно всё же красивое, и незачем портить концертный костюм.
— Я теперь не выступлю, — чуть ли не ноет блондин, чувствуя, как на глаза и вправду наворачиваются слёзы.
— Эй-эй, истеричка, — Аомине поворачивает к себе лицом Кисе и поправляет ему кимоно, заново запахивает и довольно крепко перевязывает оби, а затем целует в губы, чтобы хоть немного успокоить блондина. — Неужели ты, тряпка, сдашься? Если не выступишь нормально, я тебя в следующий раз оттрахаю в раздевалке перед твоей командой, уяснил?
— Но, — вяло пытается возразить Рёта.
— Я сказал, — прожёг его многообещающим взглядом Дайки. — Ты только модель, а тебе предложили сыграть такую большую и главную роль, да скоро тебя в кино начнут приглашать, но если ты сейчас распустишь нюни, то клянусь...
Аомине смолк, попытался прислушаться и вправду, уже пора. Резко развернув Кисе за плечи, он вытолкал его на сцену.
Чуть оба не пропустили его выход.
Дайки вернулся в зрительный зал и занял своё место в первом ряду, наблюдая, как Кисе мгновенно вживается в роль и начинает играть так профессионально, словно он и вправду является личной гейшей императора.
Постановка, конечно, пошлая и уж совсем никак не основана на реальных событиях, но видеть, как Рёта, плавно покачивая бёдрами, движется в своём красном кимоно по сцене, а этот парик с длинными светлыми волосами, собранный разными заколками кажется вполне естественным.
Ну и как он только мог согласиться на такую роль? Дайки недовольно прикусил губу. И дело даже не в том, что у него член снова стоял колом, а в том, что этот сучёнок был на виду у многих, и сейчас каждый извращенец взглядом имел его Кисе.
— Ей богу, это твоя последняя роль, Кисе, — тихо пообещал Аомине, уже представляя, в каких позах отымеет эту смазливую мордашку.