Когда Питер видит Паркера, кстати, своего полного тёзку, в первый раз, он не тонет в его голубых глазах, сердце не ускоряет ход, не делает кульбиты, рандаты и прочие акробатические трюки, бабочки в животе не порхают, да и в целом в нём пусто с самого утра, потому что он ещё не успел заказать ничего съестного. В общем, его ощущения никак нельзя описать избитыми эпитетами, которые можно встретить на страницах книг или, чего уж там, фанфиков. Паркер, увлечённо вещающий с экрана телевизора, в целом не завораживает его своей внешностью, всё внимание Питера направлено на то, <i>что</i> он готовит. Не то чтобы Питер любит готовить, скорее, он с кулинарией на «Вы», потому и перебивается доставкой (в основном — пиццей), да и к сладкоежкам его можно отнести с трудом, но, видимо, сейчас за него думает голодный желудок, и вкусы этого самого желудка весьма не дурны: от шоколадного торта с карамелью Питер бы сейчас не отказался. Он отметает мысль о том, что в принципе не отказался бы от чего-то мало-мальски съедобного, и смотрит на то, как Паркер аккуратно отсаживает тесто из кондитерского мешка, вырисовывая своеобразную улитку.
— Вот таким образом мы подготавливаем шесть коржей для нашего «Добоша» и ставим в духовку, — доносится с экрана, на котором Паркер, отправив первую партию коржей выпекаться, переходит к приготовлению крема.
Питер и сам не понимает, зачем он продолжает это смотреть, ведь готовить он этот торт явно не будет: во-первых, нет ингредиентов: какое ещё тёртое какао? Обычное какао, которого полно в магазинах, разве само по себе не тёртое? Оно ж порошок, значит, его тёрли! Во-вторых, его кулинарные навыки ограничиваются разве что яичницей: и то либо пережаренной — сухой желток отвратителен, его невозможно жевать не запивая щедрой порцией чая или кофе, — либо недожаренной — сырой белок отвратителен, по ощущениям, будто сопли жуёшь). Не то чтобы Питер привык их жевать, но кто не грешил этим в детстве?! И, да, он слегка привередлив в еде, хотя пиццу он готов есть в любом виде и с любой начинкой. Возможно, посредственные кулинарные способности стоило отнести к первому пункту, ведь всё упиралось в них, ибо будь у него хоть тонна тёртого какао и крутой инвентарь, из-под его <s>пера</s> венчика всё равно не вышло бы ничего путного, а уж тем более такой сложный красивый торт.
За размышлениями о том, что же всё-таки мешает плохому повару, Питер не замечает, как Паркер заканчивает с приготовлением крема и приступает к сборке торта. Осторожно, корж за коржом, шоколадный слой за слоем, он укладывает всё в кольцо и вдруг громко говорит, привлекая внимание зрителей:
— Но это ещё не всё! Нам нужно приготовить визитную карточку торта — карамельную шапочку.
Питер бы уже сожрал этот торт на этапе остывания коржей и замешивания крема — какая ещё шапочка? Да, сейчас им определённо управляет желудок, который, кстати, так и не получил ни пиццы, ни даже сопливой яичницы, а сейчас Питер ещё и издевается над ним, дразня вкуснющим на вид тортом. Какие-то танталовы муки: вроде, еда есть, но не у него, а у Паркера по ту сторону экрана. Как он держится столько времени? Он даже не облизал лопаточку, на которой осталось ещё много крема! Кощунство.
— Для того, чтобы украсить торт вот такими треугольниками из карамели, необходимо наметить их ещё на не застывшей массе. Я делаю это ножом.
Господи, столько мороки, а в итоге торт ждёт одна участь: смерть в недрах желудка, так какая разница, какие там на нём треугольники?
— И наш «Добош» готов! Обязательно попробуйте его приготовить. А если всё-таки готовить лень, то вы всегда можете насладиться этим и другими десертами в моей кондитерской «Parker's cakes». — Паркер игриво подмигивает ему с экрана, и Питер уже сейчас готов подорваться с дивана и броситься в кондитерскую «наслаждаться этим и другими десертами». Только вот уже поздно, да и десерты все нормальные люди едят после основного приёма пищи, но кто сказал, что Питер Паркер нормальный? Нет, с рассудком у него всё в порядке, просто, видимо, его плохие способности к готовке компенсировались другими: он Человек-паук, что точно нельзя отнести к понятию «норма». И сейчас, кстати, самое время выходить на патрулирование.
Надев свой костюм и маску, Питер выбирается на улицу. Нью-Йорк, как обычно, встречает громкими сигналами проезжающих по трассам машин и ярким светом прожекторов. Питер рассекает на паутине ночной весенний воздух, снуя от одного здания к другому, хлынувшая в горло свобода опьяняет, он чувствует, как мысли рассеиваются, в голове становится приятно пусто, ничто не терзает ни разум, ни сердце, а оттого довольно отрезвляющим оказывается какой-то шум внизу. Очередная попытка ограбления. Проще простого. Питер в полёте успевает выстрелить паутиной в одного из облачённых в чёрное мужчин, делает кувырок в воздухе и приземляется за спиной его ошарашенного напарника. Всё происходит довольно быстро, потому тот не успевает опомниться, как оказывается тоже связанным по рукам и ногам.
Патрулирование проходит на удивление легко: Питер обезвреживает ещё несколько любителей нажиться чужим добром и спасает девушку от пары ублюдков, не получив ни царапины. Ближе к четырём часам утра он решает отправиться домой, чтобы успеть хоть немного выспаться перед парами, а ещё его ждёт недописанная диссертация, о которой лучше не вспоминать, чтобы лишний раз не портить себе настроение. По дороге он заскакивает в круглосуточный магазин рядом с домом и берёт несколько булочек, молоко, йогурты и яйца. Обратный путь предстоит пешком, чтобы не переколотить яйца раньше времени, но Питер совсем не прочь пройтись, уже предвкушая неплохой ужин (или завтрак?) из яичницы — идеальной, с жидким желтком и твёрдым белком — и сон.
***
Утром, которое у Питера начинается почти через три с половиной часа после того, как он благополучно вернулся домой, Питер решает заглянуть в кондитерскую, о которой говорил Паркер. Он находит адрес и понимает, что этот рай для сладкоежек находится от него в двух кварталах. Что ж, он вполне успеет отведать хвалёный Паркером «Добош» и отправиться на пары.
Питер хочет добраться до кондитерской на паутине, чтобы точно везде успеть, поэтому быстро надевает костюм — переоденется в каком-нибудь укромном переулке, не впервой — и, схватив рюкзак с тетрадями и повседневной одеждой, предусмотрительно сложенной накануне, выбегает из дома.
Через несколько минут он уже стоит на пороге кондитерской и понимает, что пришёл слишком рано, балбес, он даже не проверил часы работы, когда искал адрес в Интернете. Ладно, торт отменяется до вечера, если, конечно, Питер не решит к этому времени махнуть на всё рукой и заказать пиццу.
По дороге в университет он покупает пару сэндвичей с курицей и сок — не о таком завтраке он, конечно, мечтал сегодня, но что поделать, в следующий раз он будет внимательнее. Время на парах тянется, как та карамель, которую вчера варил в передаче Паркер, только вот вместо приятной сладости Питер чувствует горечь, потому что сидеть ему тут ещё минимум три часа. Он любит, конечно, учиться, но сегодня почему-то нет никакого настроения вдаваться в подробности химических соединений, весь учебный день он витает в облаках, думая то о патрулях, то о диссертации, коварно поджидающей его дома, а на последней паре чуть не засыпает. Нет, сегодня он точно пропустит патрулирование: ему нужно нормально выспаться и дописать наконец второй параграф, хотя, наверное, это несовместимые вещи.
Домой Питер уныло плетётся пешком и всё-таки решает вновь попытать удачу и зайти за несчастным тортом. Может, хоть он скрасит его день, да и к тому же лишняя глюкоза Питеру не помешает. Он медленно открывает стеклянную дверь и попадает в мир сахара во всех его ипостасях: витрины полны пирожных, эклеров, огромных тортов и их отдельных кусочков, среди которых Питер ищет тот самый и… не находит. Такое изобилие сладостей, а «Добоша» нет! Видимо, сегодня не его день. Симпатичная девушка за кассой улыбается ему, готовая принять заказ, но Питер лишь кисло улыбается в ответ и уходит. Он придёт сюда завтра, так просто он не сдастся.
Вечер Питера проходит так же тоскливо. Написав всего три страницы и едва не взорвав себе мозг, Питер решает остановиться и отвлечься на что-то более весёлое, чем решение уравнений химических реакций и копание в куче научной литературы. Он явно устал, потому что обычно ничего из этого не стоит ему таких усилий, да и в целом у него энергии хоть отбавляй, спасибо паучьим способностям.
Питер снова включает телевизор, на сей раз стараясь избегать кулинарных передач, но на экране снова Паркер, творящий очередной шедевр, который Питер наверняка не найдёт на витрине его кондитерской. Таково уж паркеровское везение. Хотя в случае с этим Паркером, стряпающим — пончики? какие-то колечки? — возможно, всё по-другому. Возможно, он забрал себе всю удачу своих однофамильцев, по крайней мере, одного и стоит довольный, месит тесто. Питер правда не хотел изводить свой несчастный желудок, получивший на ужин всего пару йогуртов и булочку с изюмом, сегодня снова, но, кажется, пончики с яблоком и корицей его обыграли. Он не любит яблоки, да и корицу, но, чёрт возьми, есть что-то в действиях Паркера умиротворяющее: в том, как он чистит фрукты, мешает их на сковороде лопаткой, лепит пончики (или всё же колечки — Питер не знаток всех этих кондитерских названий), смотрит в камеру с какой-то хитрецой во взгляде (наверняка знает, паршивец, что пончиков его зрителям в кондитерской не видать, как и «Добоша») и говорит мягким, почти тихим, но уверенным тоном. Его можно спокойно включать вместо колыбельной, потому что его интонации убаюкивают моментально. Или же Питер <i>настолько</i> устал? Как бы то ни было, Питер засыпает после, видимо, фирменного прощания Паркера со зрителями. Он успевает лишь подумать: «Проверим завтра твои пончики».
***
Определённо, удача Питера умерла, когда он родился, потому что вчера, увлёкшись яблочными пончиками, будь они неладны, он забыл поставить будильник, а потому бегает сейчас по всей квартире, пытаясь одновременно умыться, расчесаться и перекусить оставшимися булочками с молоком. При этом ему нужно не опоздать на занятия, потому что сегодня они будут разбирать именно то, что нужно Питеру для диссертации. Когда это всё кончится?!
Он вылетает на улицу и несётся в университет, расталкивая прохожих и на ходу бросая извинения — лететь на паутине не вариант: он не успеет переодеться и спрятать костюм, — как вдруг на полпути вспоминает, что сегодня у него, вообще-то, выходной. Он уже говорил, что он балбес? Но раз уж он всё равно выбрался из дома, то не грех зайти и в обитель кексов и пирожных, может, хоть сегодня ему повезёт? Хотя… учитывая то, как началось сегодня его утро, вряд ли.
Он снова заходит в кондитерскую, встречающую его теплом и сладковато-пряным ароматом ванили, мяты, корицы и других приправ, названий которых Питер не знает. Ну, или думает, что не знает. Среди этого калейдоскопа запахов он различает ещё и запах кофе и предвкушает, как сейчас попробует его вместе с «Добошем», ведь он пришёл сюда именно ради него, как и обещал сам себе. Витрина снова полна разнообразными капкейками, тортами, пирожными — в общем, всем. Всем, кроме, чёрт возьми, «Добоша». Питер смеётся про себя, это уже начинает забавлять, хотя прошёл всего день, может, торт просто не успели испечь, может, его вообще продают по особым дням… Питер ради интереса ищет взглядом яблочные пончики, он не собирается их брать, ему просто любопытно подтвердить, ну, или опровергнуть свои догадки. Пончиков нет. Классика.
Значит, сегодня опять без торта и без кофе. Питер принимает вызов. Он будет приходить сюда хоть каждый день, пока наконец не найдёт свою добычу. Вот бы ещё встретить этого Паркера и посмотреть в его наглые глаза! В его кондитерской есть всё, кроме того, что он рекламирует по телевизору. Питер снова кисло улыбается стоящей у кассы девушке и уходит.
Целый день он проводит за написанием диссертации, прерываясь лишь на то, чтобы заказать пиццу и, соответственно, её съесть. Скукота, но куда деваться. Зато вечером он повеселится, гоняя маньяков и грабителей.
Понятие «повеселиться» у Питера, конечно, своеобразное, но он точно не вкладывает в него хорошую стычку с бандитами и ранение. Просто хорошей стычки было бы достаточно, но… Паркеровское везение, как никак. Пока он пытается связать одного амбала, второй не теряет времени и, схватив нож, вонзает его в ногу Питера. Тот просто не ожидает такого, несмотря на предупреждающе звенящее паучье чутьё, и тихо охает от пронзительной боли. Ему хватает сил разобраться и со вторым бандитом, но на этом патрулирование приходится сворачивать, потому что рана хоть и заживёт быстро благодаря его регенерации, её всё же нужно осмотреть и обработать. Питер, превозмогая боль, летит домой, пару раз чуть не врезаясь в стены проносящихся мимо зданий, и уже в квартире, раздевшись, осматривает ногу. Рана небольшая, но глубокая, и сильно кровоточит, но это ещё не самое страшное, что бывало с Питером. Он обрабатывает ногу, туго заматывает бинтом и бросает унылый взгляд на костюм: опять стирать и штопать. Кое-как умывшись, Питер отправляется в кровать. Несмотря на ещё ранний для сна час — полночь для Питера — детское время, — он всё же засыпает, измотанный за день.
***
Всю следующую неделю Питер прилежно старается писать диссертацию и работать на парах. Устав за несколько часов в университете, он продолжает истязать себя на патрулях, но он не жалуется: всё-таки такой распорядок дня уже вошёл у него в привычку. За всей суматохой с учёбой и борьбой с преступностью он как-то забывает о Паркере с его кондитерской, но однажды вечером всё же оказывается в том районе.
Он приходит сюда уже в третий раз, может, хоть сейчас ему повезёт? Кондитерская всё так же встречает его теплом и ароматом выпечки и приправ, но это обманчивое гостеприимство, ведь Питер знает, что самое вкусное (с чего он взял, что торт, на которого он устроил охоту, — самое вкусное среди всего этого ассортимента, когда ничего ещё здесь и не пробовал, Питер и сам не знает. Это просто чутьё, он готов объяснить это так) здесь днём с огнём не найдёшь. Или… Да неужели! На витрине рядом с кусочком какого-то фруктового торта стоит кусок «Добоша» с его отличительным треугольником их карамели. Питер не верит своей удаче и подходит к кассе, ожидая, пока мужчина перед ним сделает заказ. Он уже предвкушает, как сейчас попробует это шоколадное великолепие и запьёт кофе или мятным чаем — он ещё не определился, — как вдруг его мечты трескаются, как кусочек карамели на зубах: «Добош» забирают прямо у него на глазах! Тот самый мужчина перед ним! Питер не сдаётся и спрашивает у кассира, есть ли ещё кусочек, но получает в ответ лишь:
— Всё на витрине, если торта там нет, значит, к сожалению, больше нет, но вы можете попробовать…
— Нет, спасибо, — как можно вежливее перебивает девушку Питер, хотя внутри него всё кипит от обиды и несправедливости, и разворачивается к выходу. На полпути у него возникает мысль выхватить у мужчины блюдце с тортом паутиной, но он тут же отметает её: во-первых, это глупо, во-вторых, он сразу раскроет личность Человека-паука, в-третьих… это ужас как глупо.
Питер снова плетётся домой, где берёт остатки пиццы и пива и включает телевизор. С экрана на него смотрит улыбающееся лицо Паркера, Питер резко переключает канал, бросая в сердцах:
— Да пошёл ты!
Боже, он ведёт себя, как ребёнок, ведь Паркер-то ни в чём не виноват, да и тот мужчина, забравший последний кусок, — тоже. Питер это прекрасно понимает, но ничего не может с собой поделать, чувство какой-то вселенской несправедливости не хочет его отпускать. Возможно, это просто знак: хочешь торт — приготовь его сам, но это слишком просто (на самом деле нет), поэтому Питер не отступит и вернётся в «Parker's cakes» снова. Это уже дело принципа.
Что он и делает на следующий день после пар. Только при входе в кондитерскую он едва не сбивает с ног какого-то человека, несущего большую коробку, загораживающую обзор. Мужчина роняет коробку, но Питер ловко ловит её, не давая рухнуть на пол, и слышит восхищённый тихий голос:
— Ого, какая реакция!
Питер поднимает взгляд и видит Паркера, с улыбкой и благодарностью в глазах глядящего на него.
— А-а, мистер Паркер, — полунасмешливо тянет Питер. — У меня как раз к вам была пара претензий. — Он забавляется, конечно, никаких бы претензий он ему не высказал, но реакция Паркера его не разочаровывает. Тот удивлённо распахивает глаза, в недоумении приоткрывает рот и, как кажется Питеру, немного вздрагивает. Питер протягивает ему коробку и продолжает: — Но это позже, не буду вас задерживать.
— Я отнесу коробку и вернусь, не уходите. Расскажете мне, что у вас за претензии.
Питер весело кивает и отходит к витрине. «Добоша» снова нет. Либо здесь огромный спрос на этот торт, либо его действительно делают в какой-то определённый день. Что вчера был за день недели? Четверг? Он разочарованно отходит к первому попавшемуся столику недалеко от входа и садится, ожидая Паркера. На самом деле у него и в мыслях не было высказывать своё недовольство по такому пустяковому поводу, но почему бы и не повеселиться? Тем более Паркер в реальной жизни гораздо интереснее, чем на экране.
— Я здесь, — раздаётся слева от Питера, и он быстро оборачивается к подошедшему мужчине. Тот смотрит на него пытливым взглядом ясных голубых глаз. — Так какие у вас претензии?
— Питер, — глупо чеканит Питер в ответ и протягивает ладонь.
— Очень приятно, я тоже Питер. — Рукопожатие затягивается, и Паркер вопросительно смотрит на Питера, ожидая, когда же тот продолжит.
— Ах, да, на самом деле меня много раз обманывали, но чтобы так жестоко… — выдаёт, наконец, Питер и не знает: то ли ему посмеяться про себя, то ли отвесить подзатыльник от абсурдности происходящего. В ответ на совершенно ошалевший взгляд Паркера он продолжает: — Вы сказали, что мы можем насладиться вашими десертами у вас в кондитерской, но я прихожу сюда уже в четвёртый раз и в четвёртый раз не нахожу «Добоша». Ладно, в третий, один раз его увели у меня прямо из-под носа, но это неважно. И где ваши яблочные пончики, кстати?
Паркер с секунду смотрит на него с нечитаемым выражением на лице и вдруг заливисто смеётся. Питера тоже забавляет вся эта ситуация, он чувствует себя героем какой-то идиотской комедии и подхватывает смех Паркера.
— Что ж, претензия вполне обоснованная. Как думаете, Питер, если я приготовлю вам и торт, и пончики, я реабилитируюсь в ваших глазах? — Питер не может понять, шутит ли Паркер или говорит серьёзно, но в любом случае кивает.
— Только помните: от вас зависит половина успеха моей диссертации. Глюкоза полезна для мозга и всё такое, — весело отвечает Питер, хотя происходящее до сих пор кажется ему каким-то сюром.
— Раз всё настолько серьёзно, то постараюсь не ударить в грязь лицом. С диссертацией, может, не помогу, но с десертацией я, думаю, справлюсь, — говорит ему Паркер, интонацией выделяя «десерт» в слове «десертация», и Питер думает, какая же дурацкая это шутка, но не может сдержать смех.
— Уж постарайтесь. Завтра я обязательно проверю.
Паркера кто-то зовёт из персонала, он быстро прощается и, улыбнувшись Питеру, уходит в служебное помещение.
Когда Питер видит Паркера в первый раз вживую, а не по телевизору, его сердце по-прежнему спокойно бьётся в груди, не думая совершать кульбиты и рандаты, он не тонет в голубых глазах, хотя, признаться, они довольно красивы, и бабочки в животе продолжают спать («главное, чтобы не мёртвым сном», — думает Питер), но он не отрицает, что, возможно, Паркер его заинтересовал. Может, этот странный длинный путь к долгожданному торту был неспроста, и он действительно получит что-то кроме порции глюкозы и эндорфинов?
Стоит ли говорить, что несколько встреч спустя вкупе с эндорфинами и глюкозой Питер получил ещё и Паркера, чувства к которому он всё-таки смог описать пусть и избитыми, но зато вполне понятными и известными всем эпитетами?