Calling Home

Эндрю находит рюкзак и ракетку Нила в четырех воротах от того, через которые они ушли. Вот тогда он знает – не уверен, что полностью понимает, но знает, потому что Нил никогда бы добровольно не отдал свою сумку или ракетку, держал бы их до побелевших костяшек пальцев, даже если бы наступил конец света. Такое чувство, что наступает конец света, и если это не так, Эндрю покончит с этим сам, будет рвать и жечь, рвать и резать, пока от этого тупого куска камня ничего не останется. Нил ушел.

В заднем кармане у него жужжит телефон. Эндрю игнорирует его.

 У него нет времени разбираться с Кевином, Рене, Ники или кем-либо еще, пристающим к нему с вопросами о том, где он и что делает. Прямо сейчас у него на уме только одно, и это-

Жужжание прекращается.

Только по истечении времени вызова Эндрю резко приходит в себя. Телефона Нила в сумке не было. Что означало, что он мог бы-

Эндрю выуживает телефон из кармана, и из груди у него вырывается воздух, когда он видит, как на дисплее высвечивается имя Нила. Его руки трясутся, когда он нажимает кнопку обратного вызова, трясутся так, как не тряслись с тех пор, как он перестал принимать лекарства, и во многих отношениях ощущение потери в его кишечнике похоже на ломку.

Он думает, что время ожидания звонка истекло, когда, внезапно, соединение.

- Нил - говорит Эндрю, и это звучит опасно близко к молитве.

- Прекрати - срывается голос Нила по телефону, и в последующей черной волне воспоминаний Эндрю требуется мгновение, чтобы понять, что Нил разговаривает не с ним. 

Голоса приглушены, как будто доходят до микрофона через слои ткани, и Эндрю прижимает устройство к уху. Большая часть толпы рассеялась после беспорядков, но он все еще осматривает окрестности в поисках места потише, где он может послушать, подумать-

- Останови меня - насмехается холодный женский голос, который останавливает ход мыслей Эндрю. - Я же говорила тебе не двигаться, не так ли?

- Куда ты меня ведешь, Лола? -  Нил говорит громко и, по мнению Эндрю, слишком, слишком очевидно. Сука – Лола? – Смеется. Эндрю поблагодарил бы Нила за то, что тот дал ему имя, если бы не был полон решимости убить его за все остальное.

- Куда, черт возьми, ты думаешь? Папочка ждет. Кстати, я не могу отвести тебя к нему с таким пятном на лице. Роми?

Образ, который приходит на ум Эндрю, непостижим. Или был бы, если бы он не вел такую жизнь, которая дает много материала для работы с очерненным воображением. 

Его ноги начинают двигаться, прежде чем он осознает это, и он прикусывает язык, чтобы не выкрикнуть имя Нила в трубку, где в лучшем случае звук останется неуслышанным, а в худшем - убьет Нила. 

Мимо проносится стадион, и что-то щелкает на другом конце провода, за которым следует задыхающееся "Ты больная", от которого кровь Эндрю стынет в жилах.

Он подбегает к автобусу команды, когда Нил начинает кричать. Он спотыкается, сгибается пополам, как будто сам чувствует боль, и на этот раз проскальзывает звук, который мог быть именем Нила. Нил создает слишком много шума на другом конце, чтобы слово дошло, но, несмотря на это, прилив ярости заставляет Эндрю прикусить щеку так сильно, что он чувствует вкус крови.

Он бросает сумку и ракетку, как только оказывается в пределах досягаемости автобуса, чтобы переложить лезвие в свободную руку. Ники первым видит его, отшатывается от того, что он видит на лице Эндрю, рот открыт для восклицания, которое так и не сорвалось с его губ. Никто не настолько глуп, чтобы поднять на него руку, когда он забирается в автобус, и их вопросы остаются неуслышанными. Все, что слышит Эндрю, - это крики.

Эбби проверяет Кевина, когда он подходит к ним, рядом с ней лежит открытая аптечка. Эндрю отталкивает ее со своего пути костяшками пальцев, и она отшатывается, диагностический фонарик падает на пол. Кевин едва успевает поднять глаза, как Эндрю швыряет его в окно автобуса.

- Скажи мне, где отец Нила, или я перережу твою гребаную глотку. - говорит Эндрю голосом, который ему не принадлежит.

Позади него раздаются крики, кто-нибудь, позовите тренера и не трогайте его, и это Кевин, он не будет, не так ли?

Глаза Кевина остекленели, но они обостряются, когда в трубке, все еще прижатой к уху Эндрю, раздается гортанный шум. За этим следует судорожное, судорожное дыхание, болезненное, но, по крайней мере, доказательство того, что Нил не мертв.

- Это...?

Эндрю прижимает лезвие к горлу Кевина.

  - Где отец Нила?

Кевин становится белым. 

- Тюрьма.

- Больше нет. - Снова щелчок, и у Эндрю рефлекторно скручивается живот, как какой-то гребаный павловский рефлекс. На этот раз он знает, чего ожидать, а Кевин нет, и он вздрагивает, когда крик Нила эхом разносится по телефону.

- Тогда Балтимор. Он из Балтимора, он...

- Рене. - говорит Эндрю, не отводя взгляда от Кевина. Она прямо за ним - он ожидал не меньшего.

- Эндрю.

- Мне нужна машина. Что-нибудь быстрое .

Ему не нужно поворачиваться, чтобы увидеть момент, когда она переходит от Рене к Натали: он слышит это в ее ответе.

  - Скоро вернусь.

Его брат бросается на одно из сидений, когда Эндрю проходит мимо, как будто он думает, что он следующий в списке допроса Эндрю. Эндрю не может винить его: он сам не уверен, на что он способен прямо сейчас, нож в его руке дергается, как будто у него есть собственный разум.

- Эндрю, - говорит Кевин - ты не можешь.

Он подбрасывает нож на ладони, когда перепрыгивает последнюю ступеньку автобуса.

  - Посмотрим.

Голос Нила на том конце провода стал тонким и скрипучим, как старые простыни, искажая то, что звучит так, как будто она мертва, она мертва, я клянусь, она мертва.

- Верим ли мы ему?

- С таким же успехом можно быть уверенным.

Драка, и Нил снова кричит. Эндрю хочет присоединиться к нему.

Рене с ревом подбегает к автобусу в тот же момент, когда на быстрой пробежке прибывает Ваймак, предположительно вызванный одним из благонамеренных идиотов, прячущихся в автобусе.

- Миньярд! - кричит он, а затем у него отвисает челюсть, когда он замечает Рене за рулем элегантной, неприятно оранжевой машины. Возможно, она украла его у одного из их фанатов. - Что за чертовщина?

- Эндрю, - умоляет Ники, - что бы ни происходило, полиция...

- Половина полиции - его люди - говорит Кевин. - И он мог бы откупиться от остальных, если бы захотел.

- Кто?!

- Натан Веснински. Глава криминальной семьи Балтимора . - Голос Кевина срывается. - Отец Нила.

- Отправь Рене его адрес. - Говорит Эндрю, игнорируя реакцию своих товарищей по команде, открывая пассажирскую дверь автомобиля. Стекло отсутствует, из-за беспорядков или угона машины Рене, трудно сказать.

Дверь за ним не закрывается, когда он ее дергает, а когда он поднимает взгляд, путь преграждает рука Аарона.

- Эндрю.

Эндрю дергает дверь, но она не поддается. Нил сейчас умоляет. Просит милостыню, как это делал Эндрю, и это работает так же хорошо для Нила, как и для него.

 Кем бы ни была эта Лола, она умрет медленно.

- Отпусти. - процедил Эндрю сквозь зубы, не доверяя себе, чтобы сказать больше.

- Какого хрена ты делаешь, Эндрю? Ты собираешься попытаться убить босса мафии? Ты умрешь .

- И что?

Аарон не отвечает, но его хватка на дверном косяке усиливается.

  - Я не могу ... - начинает он, задыхается, начинает снова. - Не оставляй меня.

Эндрю с бешеной скоростью выскакивает из машины и хватает Аарона за воротник, прежде чем тот успевает отреагировать. 

- Ты не единственный человек, которому я дал обещание. - Эндрю скрипит сквозь стиснутые зубы. - Я намерен сохранить оба.

Глаза Аарона расширяются. Наконец он сглатывает, отпускает дверь, и Эндрю захлопывает ее за собой, прежде чем кто-либо еще может вмешаться. Лицо Аарона могло бы быть его собственным отражением, если бы не отсутствие стекла в окне и отсутствие страха на лице Эндрю.

Только когда они отъезжают от стадиона, Эндрю вспоминает, что Нил отменил их сделку. Только в тот день. Как будто он знал.

Если он думает, что это остановит Эндрю - пошел он.

Они на дороге с впечатляющей скоростью – Эндрю думал, что он был безрассудным, но вождение Рене ставит его в позор. Рев клаксонов и визг тормозов, когда они выезжают на шоссе, но рев двигателя не совсем заглушает рыдания Нила, эхом разносящиеся по линии.

Нил плачет. Эндрю без труда представляет себе пытки, но Нил плачет…

- Быстрее. - говорит он. Рене ускоряется.

Даже при таких пугающих скоростях их прогресс мучительно медленный. Рене достаточно умна, чтобы не задавать никаких вопросов, и Эндрю отклоняется от воя воздуха, врывающегося в разбитое окно. Раздается шарканье, щелканье наручников, он узнал бы этот звук где угодно, а затем Нил говорит. Свиньям, судя по всему, дерьмовому виду, единственному виду, и он обращается к ним, как будто читает их имена с их значков, громко и четко для ушей Эндрю. Эндрю не нужно прилагать усилий, чтобы запомнить их имена, но все же он повторяет слоги с укусом, который заставляет Рене смотреть в его сторону.

- У тебя есть что-нибудь? -  Спрашивает Эндрю.

- Перочинный нож. В настоящей битве нет ничего стоящего.

- Я дам тебе кое-что из своего.

Рене кивает, сжимая пальцами руль. Если перспектива смерти беспокоит ее, она не показывает этого, пристально смотрит на дорогу впереди, несмотря на яростный рев автомобильного двигателя.

Шелест ткани о ткань, и Эндрю сдерживает желчь, когда-

- Ты мог бы быть почти в моем вкусе, если бы не был так молод, а? Ты выглядишь так же, как твой отец.

Эндрю не слышит ответа Нила, его разум отключается, как телевизионные помехи. Он не понимает, что его клинок снова в его руке, пока Рене не наклоняется, чтобы отбить его кулак. Кровь течет из его ладони там, где его лезвие разрезало ее.

- Если ты будешь драться со мной, я отрежу тебе колени. - напевает Лола ему на ухо. Эндрю бросает нож в пространство для ног, прежде чем сможет нанести себе еще больший урон, и над ним нависает вихрь ужасов. Он распознает реальную угрозу, когда слышит ее.

- Хлороформ... - говорит Нил, затем: - Я не могу...

Что бы он ни пытался сказать Эндрю, он прерывается, и телефон замолкает, за исключением слабого звука полицейских сирен.

Эндрю бросает телефон в пространство для ног после ножа и бьет по приборной панели всем, что у него есть. Пластик трескается под его кулаком, и он отступает, чтобы нанести еще один удар, когда Рене резко нажимает на тормоза, в результате чего машина резко останавливается. Ремень безопасности Эндрю врезается в него, когда позади них яростно ревут автомобильные гудки.

- Продолжай ехать. - рявкает Эндрю.

- Ты не будешь ему полезен со сломанным кулаком. - отвечает Рене раздражающе ровно.

- Езжай. - еще раз говорит Эндрю, а затем, когда он не получает никакой реакции, - Я больше не буду этого делать.

 Он выуживает телефон из кучи журналов и упаковок от еды на вынос в пространстве для ног и держит его, как обещание.

Эндрю подумал, что крики Нила были худшим, что он слышал. Но, как доказывает следующий час, его молчание намного, намного хуже.

Когда голоса возвращаются, Эндрю может сказать по эху, что они переместились в другое место. Выложенные плиткой стены, если ему нужно было угадать, но помимо этого, это может быть где угодно. Пробормотанные отрывки из "где его оставить" и "брось его где угодно" звучат с таким бесстрастием, что на мгновение у него замирает сердце, он думает, что они говорят о трупе Нила. Но затем голоса удаляются, и, наконец, низкий, почти неузнаваемый голос.

- Эндрю.

- Нил. - говорит Эндрю, как будто есть хоть какой-то шанс, что Нил его услышит.

- Я не знаю… Я не знаю, подключен ли звонок. Я надеюсь, что это не так. Я надеюсь, тебе не пришлось слышать ... - Нил прерывает себя, чтобы выплюнуть что-то похожее на половину легкого, судя по звуку. - Я не смог сдержаться. Мне очень жаль . 

Пластик корпуса телефона Эндрю трескается под давлением его хватки. Он едва замечает, как Рене съезжает с шоссе.

- Я не хочу умирать во лжи. - продолжает он, и Эндрю никогда не ненавидел его больше за это. Никогда в жизни не будет ненавидеть что-либо или кого-либо так сильно, как это. - Меня зовут Натаниэль Абрам Веснински. И я не поблагодарил тебя за игру раньше. Я благодарил тебя за ключи, доверие, честность, поцелуи. Я благодарю тебя за все .

Эндрю смотрит вперед, ничего не видя. 

- Нет. - шепчет он.

Как будто каким-то чудом он услышал, на другом конце телефона замолкает.

Затем открывается дверь.

- Рене. - настойчиво говорит Эндрю.

- Мы близки.

- Недостаточно близко.

- Привет, Младший. - Пауза. Глухой удар. Вздох боли. - Я сказал: привет.

Голос Нила – Эндрю не заботится о Натаниэле, не хочет, чтобы Нил так легко выскользнул из его рук – звучит так надломлено и испуганно, как Эндрю никогда его не слышал.

  - Привет.

- Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. - Отец Нила говорит с той же самоуверенной властностью, что и Лютер, с той же хладнокровной детализацией, что и Пруст, с тем же тонким удовлетворением, что и Дрейк. - Кто тебе сказал, что прятаться на виду - это хороший вариант? Ты должен был знать, что я найду тебя в конце концов.

Так и есть. Эта мысль приходит к Эндрю непрошеной, поселяясь в его груди, как сердечная боль, которая будет душить его, пока он не умрет. Эндрю не верит в сожаление, но это так близко, как он когда-либо подходил. Он не знал. Он не знал, что отец Нила был таким. Он хочет убить Нила за то, что он лгал ему почти так же сильно, как он хочет убить себя за то, что поверил ему.

- Единственный вопрос, который остается, это как я собираюсь тебя убить. У меня было несколько лет, чтобы все обдумать, но сейчас я в нерешительности. Я могу содрать с тебя шкуру заживо. Я мог бы разбирать тебя на части по дюйму за раз и прижигать раны. Я думаю, что независимо от того, что я выберу, мы начнем с перерезания сухожилий на твоих ногах.

Металл царапает камень. Слышны крики, лязг, возня, глухой удар.

- Может быть, мы сделаем и то, и другое. - продолжает отец Нила. - Снимем кожу на дюйм или два за раз и вырежем мякоть снизу. Если мы все сделаем правильно, ты можешь продержаться всю ночь.

Эндрю вспоминает морозное зимнее утро на холодной крыше, окруженный запахом сигаретного дыма и ледяным огнем в глазах Нила. Я думаю о том, чтобы срезать кожу с твоего тела и вывесить ее в качестве предупреждения каждому другому дураку, который думает, что может встать у меня на пути.

А как насчет остальных десяти процентов времени?

Ответ больше не имеет значения. Эндрю давно вышел на ноль.

- Нет. - говорит Нил.

- Лола, ты бы хотела получить удовольствие покалечить его?

- Пожалуйста. - говорит Нил. Это слово почти останавливает сердце Эндрю. - Пожалуйста, не надо. 

Затем: - Эндрю...

И линия обрывается.

И что-то внутри Эндрю соглашается с этим.

Телефон с глухим стуком падает на пол машины. Голос Рене - белый шум, лишенные смысла слоги.

- Продолжай ехать. - говорит Эндрю.

Когда они прибывают, дом превращается в улей мигающих огней, полицейских машин и машин скорой помощи, а также фотовспышек фотографов, идущих на запах крови. Тела выносят на носилках под белыми простынями, и Эндрю прорывается сквозь полицейскую баррикаду, как сквозь папиросную бумагу.

Рене дает Эндрю достаточно времени, чтобы добраться до ближайшего тела, и врачи скорой помощи отступают, но ничего не могут сделать, чтобы остановить его, не уронив тело. Он откидывает простыню, и его разум становится смертельно пустым, когда он видит пронзительные голубые глаза, знакомые каштановые волосы, испачканные кровью-

- Эндрю?

Он поворачивается.

Сидя в машине скорой помощи внизу подъездной дорожки, закутанная в бинты до неузнаваемости - но он узнал бы этот голос где угодно.

Эндрю потерян.

Эндрю был потерян.

Эндрю найден.

Он течет к Нилу, как река к морю.

- Ты слышал. - шепчет Нил. К нему едва ли можно прикасаться, поэтому Эндрю довольствуется задней частью шеи, которая липкая от крови, но в остальном нетронутая. - Мне жаль.

- Я убью тебя. - отвечает Эндрю, крепче сжимая руку, и Нил улыбается, хотя ему, должно быть, больно это делать.

- Не мог позволить никому другому получить удовольствие, не так ли?

- Нил. - Как будто все остальные слова сразу хлынули из его головы.

Улыбка Нила, и без того хрупкая, кажется, вот-вот разобьется вдребезги. - Это не мое настоящее имя...

- Мне все равно. - Офицеры прошли мимо Рене, но они не вмешиваются, что хорошо, потому что быть арестованным за нападение на офицера прямо сейчас было бы крайне неудобно.

И, поскольку Эндрю имеет в виду то, что говорит, он наклоняется и целует губы Нила нежнее, чем, по его мнению, был способен.

Нил втягивает воздух, но не от боли, руки опускаются на плечи Эндрю, слишком сильно забинтованные, чтобы их можно было удержать. Он притягивает Эндрю обратно, и они целуются сквозь вкус крови, пота и слез, пока в его мире не остается ничего, кроме Нила.

- Нил Абрам Джостен. - повторяет Эндрю, прислоняясь лбом ко лбу Нила. Это звучит как услышанная молитва и выполненное обещание.

Так оно и есть.