Он почувствовал их приближение еще издалека. Аура старшего из братьев доходила до него, окутывая, вызывая отголоски волнения. Люцифер встрепенулся, Михаилу проявление эмоций было чуждо. Значит, он несет плохую весть; а присутствие остальных братьев лишь подтверждало догадку. Случилось непоправимое.

— Отец? Ты меня слышишь? — любимец создателя всего живого оглянулся по сторонам в надежде на появление своего Господа. Ангел преклонил колено и обреченно опустил голову. — Ты больше не желаешь говорить со мной?! — голос дрогнул. — Отец! 

 Торопливые шаги оповестили Люцифера о прибывших братьях. Твердая и уверенная рука опустилась на плечо ангела, немного сжимая его.

— Брат, что ты натворил? — шепотом спросил Михаил. — Ты не смог обуздать свою ненависть.

— Ненависть? Ненависть?! — Люцифер сбросил руку брата и приподнялся. — Я всего лишь хотел, чтобы Отец любил нас так же, как когда-то. Но на смену пришли люди, теперь он боготворит их. А мы всего-навсего его дети, которые должны подчиняться, должны направлять этих мелких, недостойных, неблагодарных людишек! — он сорвался на крик.

— Прекрати, брат, — Михаил отступил на шаг назад от разгневанного ангела. — Непокорность воле нашего Отца…

Глаза Люцифера округлились. Он медленно обвел взглядом всех присутствующих, собравшихся возле него. Они создали пентаграмму, где являлись остриями восходящей зари*. Слова Михаила отошли на второй план, мысли роем стали копошиться в голове, пытаясь донести мысль. Но сознание упорно отталкивало ее. Нет, нет, нет, они ведь не посмеют. Для этого нужно разрешение Отца.

— Брат… Стой…

Он видел, как Михаил поднял свои руки и стал складывать печати. Остальные братья повторяли действия.

— Стойте! Рафаил! — Люцифер обратился к младшему брату, но тот лишь в повиновении опустил голову. — Гавриил! Не нужно… Я ведь просто хотел, чтобы он нас любил…

Яркая вспышка озарила небеса, неся за собой гром, неведомый до сих пор. 

Позвякивание стальных цепей, скрежет закрываемых замков, грохот вбитых в землю печатей.

Ангел пытался сбросить, освободить свою шею от тяжести металла, но в ту же секунду его поглотил огонь. 

Он извивался, кричал, звал на помощь. Люцифер понимал, что попал в немилость Отца и кары ему не избежать.

Среди безумной агонии он четко услышал слова любимого старшего брата:

Когда праведник прольёт кровь в Аду, и будет сорвана первая печать.

В этот день небеса плакали...