Им потребовалась одна минута, чтобы убить ее единственную любовь. Одна минута, чтобы вырвать у нее жизнь, и один момент, чтобы принять решение. Им потребовалась минута, чтобы перерезать ее жизненный путь, потребовался один миг, чтобы убить ее душу. Потребовалось мгновение, чтобы пробежать здесь, на краю обрыва.
Ее пальцы беспрерывно барабанили по сиденью стула, грохот грома отдавался по дереву. Прошло уже десять минут, и хотя она знала, что подобные случаи могут продолжаться вечно, факты были такими мощными, такими сильными. Было ясно, что он стал пожирателем смерти по принуждению, но…Гермиона не была на Визенгамоте. И в конце концов, сколько бы свидетельств она ни давала, сколько бы информации ни собирала, предрассудки были глубже крови.
Грейнджер потрогала браслет, который держала в руке, сняла его и осмотрела на свет. Перевернув его и взглянув на надпись, она почувствовала, как улыбка тронула ее губы. Гермионе Грейнджер, от твоего постоянного среди переменных, Драко Малфоя. Она до сих пор помнила ту ночь, когда он подарил ее ей, глядя на огромное покрывало звезд, гордый перед лицом ветра, грозящего сдуть их. Ночь держала их обоих в своих объятиях, хотя они оба знали, что это будет последняя ночь, когда они встретятся.
29 июня 1997 года
Она сидела и ждала, когда он придет. Драко никогда не опаздывал, и ей было интересно, из-за чего такая непунктуальность. Вздохнув, девушка устроилась поудобнее, обхватив руками колени в прохладном летнем воздухе. Откинувшись на локте, она подняла руку к небу, отыскивая созвездие Драко. Закрыв глаза, девушка снова откинулась назад. Внезапно дверь бесшумно открылась, и Гермиона схватила палочку. Ожидая, когда незваный гость покажется, ее дыхание участилось, когда она увидела, как закутанная в плащ фигура опустила капюшон.
Темные мешки под глазами ее бойфренда, а его серебристые волосы казались вялыми в мягком свете луны. Дверь закрылась с тихим щелчком, когда Драко шагнул вперед. Сильный порыв ветра пронесся по вершине башни, когда он подхватил ее в поцелуе. Отступив назад, парень вздохнул и провел рукой по лицу.
— Как бы мне хотелось, чтобы все было по-другому, — тишина прерывалась его словами.
— У тебя не было выбора, Драко. Ты не монстр, и я знаю, почему ты это сделал. Это для твоей матери и твоей семьи. Драко, я знаю, что ты не хочешь этого делать, но я также знаю, что ты должен. — она улыбнулась ему, прежде чем выражение ее лица стало серьезным. — Ты знаешь, что смерть Дамблдора станет началом войны? Мне нужно, чтобы ты оставался в безопасности, повиновался своему хозяину, — ее голос сорвался. — Пожалуйста, просто вернись ко мне целым и невредимым. — Одинокая слеза скатилась по ее щеке, и его теплая рука смахнула ее.
— У меня есть кое-что для тебя. Напоминание, — сказал Драко. — Но тебе придется воспользоваться портключом, чтобы выйти из здания. Он поднял красивое жемчужное ожерелье. — Где портключ? — Он рассмеялся. В эти дни этот звук был слышен редко, и Гермиона была благодарна ему за это. — Как ты думаешь, — он потряс ожерелье, — что это такое? — Гермиона посмотрела на украшение, потом на него.
— Это? Разве это не жемчужное ожерелье?
Он гордо ухмыльнулся.
— Таитянский пресноводный жемчуг. — Гермиона разинула рот.
— И, — добавил он, — ты даже получишь это потом.
Прежде чем она успела возразить, он бросил ожерелье на землю и направил на него палочку.
«Portus.» его палочка излучала теплый голубой свет, и свет падал, как капля воды, на ожерелье. Он улыбнулся ей, и они коснулись пальцами ожерелья, которое унесло их прочь.
Они приземлились в поле, вроде тех, что росли на прибрежных утесах. Драко шагнул ей за спину, задержавшись, чтобы застегнуть ожерелье на ее шее. Он одобрительно кивнул, прежде чем отступить и схватить ее за руку. Он подвел ее к краю обрыва, где они сели рядом. Достав из кармана пальто две бутылки сливочного пива, они чокнулись и залпом выпили.
Через некоторое время, наблюдая, как лунный свет оседает на белоснежных гребнях волн, Драко снова полез в карман, достав барвинковый мешочек. Открыв его, он достал серебряный браслет и протянул Гермионе.
— Ты как-то сказал мне, что никто не надежен, все постоянно, и ты устал от того, что люди меняются, времена меняются, и тебе нужно что-то, на что ты всегда можешь положиться. Я хочу быть таким человеком, но я им не являюсь. Но я обещаю. Обещай от всего сердца, что я постараюсь быть твоей постоянной.
Он помолчал, поглаживая ее руку большим пальцем. — Если я уйду или если… — он откашлялся.
— Я не переживу эту войну, обещаю, что постараюсь присматривать за тобой все время. Будущее полно возможностей. Непонятно, что будет дальше. Но что бы ни случилось, я всегда буду стараться быть твоей постоянной.
Наши дни
Гермиона была возвращена в настоящее, когда двери открылись и аврор сообщил ей, что пришло время для ее свидетельства. Проглотив беспокойство, она встала и направилась к двери. Уверенно. Все под контролем. Эти слова стали ее мантрой, сливаясь воедино, пока она поднималась по ступенькам. Ее сердце разбилось, когда она увидела его прикованным к деревянному стулу в центре комнаты. — Эта война была ужасной. Похищения, убийства, но, по-моему, хуже всего был шантаж. Родители Драко Малфоя были воспитаны в стереотипах и предрассудках чистокровного общества, и поэтому эти идеалы составляли большую часть, я бы даже сказал огромную, его детства. Я не буду говорить, что он все сделал правильно, но скажу, что у него не было никакого выбора. Некоторые из визенгамотов неодобрительно заерзали.
— Мы все что-то потеряли на войне, — продолжала Гермиона. — Что касается меня, то я потеряла родителей. Война стоила Гарри и его родителей. Мы также потеряли многих членов нашей семьи и друзей. Но позвольте мне сказать вам кое-что еще. Идет еще одна война. Но эта война молчит. Это незаметно, и мне кажется, что это всего лишь пара случаев, ничем не примечательных, незначительных. Но эта война смертельна. И она никогда не закончится, пока мы не перестанем видеть в людях «мы и они». «Чистокровные и грязнокровки». — Зал суда неловко заерзал, услышав слово «грязнокровка», слетевшее с ее губ.
— Эта война-внутренняя. Она растет на недоразумениях и ошибках. Она растет на стереотипах и предположениях. И это никогда не закончится, пока мы не поймем этого. Люди не подходят под форму. Это не черное и белое, не зло и добро. Это оттенки серого, и в каждом из нас есть немного зла или немного добра. Я верю — нет, я знаю. этот Драко Малфой хорош. Да, он действительно называл меня грязнокровкой на протяжении всех наших лет в Хогвартсе, но я знаю, что он сам не верил в это, и Драко просто думал, что верит в это, потому что родители сказали ему это, и — вы верите тому, что говорят вам ваши родители. Драко перестал называть меня грязнокровкой на шестом курсе. Это был тот самый год, когда он был вынужден, при жизни своих родителей, стать пожирателем смерти. Это говорит об одном. Драко Малфоя, может быть, легко контролировать, может быть, он немного труслив, но Драко предан. Он заботится о своей семье и способен на эмоции. Она почувствовала, что ее голос становится громким, и остановилась.
— Более того, он не раскрыл наши личности, когда нас держали в Малфой-Мэноре. Он колебался, хотя было видно, что он знает, кто мы. Если Драко Малфой был настоящим Пожирателем Смерти, и его преданность была с его лордом, Волдемортом, — она облизнула губы. — Тогда он не стал бы задерживаться, чтобы позвать своего господина.
Вступая в последнюю стадию своих рассуждений, она сделала паузу, вспоминая свои мысленные заметки на первый план, разглаживая барвинковый брючный костюм, который она носила. — Единственное преступление Драко Малфоя — верность и послушание родителям. И Драко Малфой опустил палочку в ночь смерти Альбуса Дамблдора. Он стал пожирателем смерти по принуждению, и Драко сделал это, чтобы спасти своих родителей. Парень находился под постоянным давлением всю эту войну, и я думаю, что он страдал так же, если не больше, чем я.
— А теперь забудьте о барьерах. Забудьте на мгновение о том, что вы потеряли. А теперь посмотрите на этого мальчика, который поставил на карту все ради своих родителей, который продал свою невинность, свою свободу, чтобы сохранить свою семью в безопасности. Я знаю, что вы сделали бы то же самое для тех, кого любите. Когда вы смотрите на него, вы видите кого-то, кто заслуживает Азкабана? Видите ли вы кого-нибудь, кто не страдал? Нет. Я вижу того, кто совершил ошибки, но я также вижу того, кто сделал неправильные вещи по правильной причине. Драко Малфой невиновен. — И с этими словами она пошла по проходу, еще раз повторяя свою мантру. Уверенно. Все под контролем.
Аврор проводил ее обратно в зал суда для вынесения вердикта. Изо всех сил стараясь сохранить уверенность в себе, она выпрямила спину, делая уверенные шаги к скамейкам, где села, опершись на руки, чтобы унять их дрожь.
— Наш справедливый суд принял решение, взвесив все доказательства, которые нам предоставили. — Главный судья продолжал говорить. — Наш окончательный вердикт заключается в том, что Драко Малфой виновен во всех преступлениях, — раздался вздох Гермионы, когда она зажала рот руками, надеясь всем своим разумом, когда он произнес свои следующие слова. — И будет приговорен к поцелую дементора.
Глаза Гермионы встретились с глазами Драко. Его покорное выражение лица сказало ей все, что ей нужно было знать. Он собирался взять его. Но Гермиона не собиралась сдаваться без боя. Она подбежала к нему со слезами на глазах.
— Что будет с моей константой? — прошептала она. Он вздохнул, поглаживая ее руку, как обычно.
— Я говорил тебе, что сделаю, если не выберусь отсюда живым. Его голос был надтреснутым и скрипучим от непривычки.
— Но я… Я не могу сделать это с… без тебя. Ты должен быть здесь! Что случилось с нашими мечтами, с нашими желаниями? Почему ты просто сдаешься! — она перестала шептать.
— Я не могу сделать это без тебя, зная, что мог бы спасти тебя, — вздохнул он. — Но ты не могла этого сделать. Визенгамоту наплевать на отзывы или доказательства, если только они не являются абсолютно решающими. Ты ничего не могла сделать. Гермиона, пожалуйста, просто… живи своей жизнью и забудь обо мне. Пожалуйста.
Она всхлипнула.
— Нет, Нет, нет! Она встала и закричала на судей. — Ты не можешь этого сделать! Вы же знаете, что он невиновен! Доказательства весьма существенны. Ты же знаешь, что это неправильно! Пожалуйста! — Они были невозмутимы. — мисс Грейнджер. Пожалуйста, держи себя в руках. — Она погрузилась в себя. - Пожалуйста, — прошептала она.
Она встала и потащилась к нему. Обхватив его лицо руками, она поцеловала его. Шепот вырвался, когда она прижалась губами к его губам. — Гермиона, — прошептал он. — Ты должна отпустить.
Она оставалась рядом с ним, пока они бубнили о процедурах поцелуя дементора и о том, что произойдет. Его рука рисовала круги на тыльной стороне ее ладони. Его рука была еще теплой.
— Авроры Гарри Поттер и Рон Уизли сейчас приведут дементора. Гермиона повернула голову, чтобы посмотреть на них. Они были непоколебимы.
— Гарри, — прошептала она. — Рон. Ты не должен этого делать! — закричала она. — Пожалуйста! Это неправильно! — Они даже не взглянули на нее, отвечая главному судье. — Да, сэр.
У Гермионы Грейнджер был план. Когда дементора привели, Гарри был непоколебим, а лицо Рона было наполнено ликованием. Ее проводили обратно к скамейке. Гермиона сжала палочку. Когда дементор получил приказ, она вспомнила о Драко. Драко смеялся, Драко улыбался, Драко щекотал ее, пока они со смехом не рухнули в траву. Когда дементор наклонился, Гермиона выхватила палочку, крича Expecto Patronum. Ее новым патронусом после войны стал дракон. Он поднял голову и полетел по воздуху к дементору. Манера поведения поспешно отступила, когда патронус Гермионы торжествующе пронесся сквозь высокие медовые деревянные потолки зала суда, прежде чем обвиться вокруг нее. Хаос разразился, когда Рон загнал дементора обратно к Драко, а Гарри забрал ее палочку и завел ей запястья за спину.
— Отпусти меня! — закричала она. — Позволь мне… — ее магия взорвалась, обжигая Гарри и создавая защитный щит вокруг Драко. Главный судья кивнул Гарри, взял золотую веревку и связал руки Гермионы.
— Так будет лучше, — прошептал Поттер.
— Пошел ты, Гарри. Ты даже не знаешь, как это любить. - В мгновение ока его лицо снова приняло стоическое выражение, и он отступил.
— Если вы не можете себя контролировать, мы попросим вас уйти.
Глаза Гермионы наполнились слезами, и она села обратно на скамью, когда щит Драко исчез. — Есть последние слова, мистер Малфой? — Главный судья насмешливо посмотрел на подсудимого. — Я люблю тебя, Гермиона, и намерен выполнить свое обещание. Оставайся в безопасности, и… — он замолчал, на глазах у него выступили слезы. — Пожалуйста. Забудь меня.
Когда дементор спустился со своего места на потолке, его черные одежды символизировали ее боль, ее надежды, ее желания и мечты, он высосал душу самого доброго, самого сострадательного волшебника, которого она когда-либо знала.
Слезы текли по ее лицу, образуя лужицу на полу между ног. Она медленно поднялась на ноги, развязала золотую веревку и позволила ей упасть на пол. Она подняла его обмякшее тело и повернулась лицом к судье.
— Теперь ты счастлив? Зная, что вы отняли жизнь у семнадцатилетнего мальчика? Вы счастливы, зная, что избавились от одного из лучших волшебников этого века? Ты счастлив теперь, когда убил человека, которого я люблю? ТЫ СЧАСТЛИВ? — Теперь она кричала и глубоко дышала.
— Я думала, что закончила войну, чтобы люди могли быть свободными. Я думала, что покончила с этой войной, чтобы все снова стало по-честному. Но я думаю, что я закончила войну, где людей убивают прежде, чем вы можете узнать их. Наверное, я закончила войну, чтобы несправедливость, предрассудки и несправедливость снова заполнили мир. Мир, частью которого я больше не хочу быть.
И с этими прощальными словами она выхватила палочку из рук Гарри, подняла обмякшее тело Драко и аппарировала прочь.
***
Гермиона сидела на высоких морских утесах Дорсета, Англия. Место, где Драко дал ей серебряное ожерелье, которое она сняла с запястья. Драко был отдан Нарциссе Малфой, которая находилась под домашним арестом. Она взяла серебряный браслет и превратила его в перо, выдернув кусок пергамента. Она понимала, что слишком драматизирует ситуацию, но была так зла, так печальна, так раздражена… Вытащив из кармана пиджака серебряный нож, она уставилась на надпись и плотнее закуталась в пальто. Горячая слеза упала из ее глаза на холодный металл. Навсегда. Сегодня для нее закончилась вечность.
Тонкая алая полоска пузырилась на ее запястье. Собрав его на перо, она написала три слова. Удовлетворенная, она положила серебряный браслет на пергамент, чтобы его не сдуло ветром, затем подняла серебряный нож и вонзила его в глубокий порез на другом запястье. Кровь медленно стекала по ее запястью, падая с пальцев, пока она стояла. Ее кровь продолжала собираться в две лужицы на земле, когда она отступила назад и прыгнула в море.
Аврорам потребовалось несколько часов, чтобы отследить ее появление, но когда они добрались туда, то нашли только серебряный браслет с надписью «Гермионе Грейнджер, от твоего постоянного среди переменных, Драко Малфой» и кусок пергамента со словами «Ты убил меня», написанными кровью на вершине высокого утеса, смотрящего вниз на океан.
Дождь падал с неба, как слезы, а ветер кричал со всем горем, всей болью, всей безнадежностью того, кто потерял последнего человека, сохранившего ей жизнь.