Чжухон никогда и никому не показывал своих слез. Хотя плакать ему хотелось частенько. Сердце каждый раз сжималось при виде счастливого и всегда улыбающегося студента с параллельного потока. В своей группе Чжухон был белой вороной. Чужим среди богатеньких дочек и сыночков, которым родители купили места в универе, чтобы дитятки получили хоть какую-то корочку помимо аттестата зрелости. Чжухон поступил на литературный факультет сам на одно из немногих бесплатных мест. Его одногруппники моментально его невзлюбли и сделали объектом своих злых розыгрышей и шуток. Но Чжухон тоже был не наивный дурачок, чтобы вестись и реагировать на все эти выпады богатых скучающих сопляков, которые без своих пап и мам ровным счётом никто. И это именно это бесило золотых отпрысков больше всего. Это дерзкий презрительный взгляд, а часто просто игнорирование их комментариев и действий.

      Но однажды самый главный секрет Чжухона был раскрыт. Он второпях забыл в аудитории блокнот со своими стихами. А когда понял, было поздно пугаться. На следующий день уже весь поток Чжухона гудел, словно пчелиный улей, а в Чжухона летели его же полные любви строки, которые должен был увидеть лишь один человек — Минхёк с переводческой кафедры. Слезы душили Чжухона, но он не мог их показать.

      Минхёк не понимал, что происходит в этом злосчастном крыле художественной литературы, почему все гогочут как под дурью и чьи это волшебные стихи.

Минхёк пришел сюда лишь с одной целью, найти парня, который давно ему нравится и с которым точно можно сделать проект. Проект по переводу художественной поэмы. Огромной поэмы. Минхёк тоже был сыном богатых родителей, но никогда не собирался выезжать на их статусе. И литературный выбрал сам. Очень любил переводить и писать. С прозой у Минхёка все было отлично, но вот со поэзией полный абзац. Минхёк увидел Чжухона на полу в окружении вырванных листов. Минхёк узнал их. Все, что происходило не поддавалось описанию. Сидящий на полу Чжухон со ссадиной на носу, готовый расплакаться. И ржущие словно кони на случке богатенькие отпрыски.

— Вы повзрослеете когда-нибудь? — спокойно произнес Минхёк, а Чжухон еще больше сжался, сидя на полу. — Ведете себя как выродки. Что будете делать, когда ваши задницы некому будет прикрывать, а денежки все протрахаете?

— Ли Минхёк, шёл бы ты отсюда, раз не понимаешь всей прелести ситуации, — усмехнулся один из студентов.

— Не тебе мне указывать, Хон Юнсоль, — усмехнулся Минхёк.

— И что же ты мне сделаешь? — противным голоском протянул Хон.

— Соль, не нарывайся, — осек парня приятель.

Лишь немногие знали, что Минхёк не терпит подобные выходки. У себя на потоке он живо издевательства прекратил. Ради этого Минхёк готов был подключить свои кровные узы.

И уже знал, что подключит.

— Ли Чжухон, поднимайся, у меня к тебе дело, — улыбнулся Минхёк.

Чжухон с трудом поднял на Минхёка глаза, в которых блестели слезы. Слезы благодарности.

— Вставай-вставай, здесь мы разговаривать не будем, — жизнерадостно проговорил Минхёк, а шёпотом добавил, — плюс ссадину надо обработать.

Чжухон поднялся, бережно собрав разбросанные листы в рюкзак, и оба Ли покинули коридор.

В медпункте Минхёк вызвался сам обработать ссадину Чжухону, чем вогнал последнего в краску.

— Прости меня, — произнес Чжухон.

— За что? — недоуменно спросил Минхёк.

— Их должен был увидеть только ты, — глядя в глаза старшему, произносит Чжухон.

— Это же были не последние твои строки для меня? — улыбается Минхёк, заклеивая рану Чжухона пластырем.

Чжухон улыбается в ответ, давая понять, что теперь его строки будет появляться случайным образом в случайных тетрадях и блокнотах Минхёка. А Минхёк обнимает младшего, давая понять, что теперь его больше в этом ВУЗе никто и никогда не обидит.