Shannon Jae Prior — anymore

Лёгкая прохлада заполнила комнату, пока едва ощутимый ветер, проникающий через открытую форточку, едва заметно развивал белоснежный длинный тюль. Солнце, несмотря на ноябрь месяц, грело своими лучами, заставляя Чимина улыбнуться.

Вчерашняя истерика не прошла бесследно, голова сильно болела, глаза были красными, а лицо опухшее, будто юноша не спал неделю. Но его это не волновало.

В руках была сжата чашка с холодным чаем, которую вновь оставил заботливый друг. Также Пак испытал дикую потребность поблагодарить за наведенный порядок и извиниться за свои слова и поведение перед Тэхёном. Чтобы там не было, как бы Чимин по-свински себя не вел, а Ким всегда рядом, выслушивает, вправляет мозги. А в ответ получает лишь обидные слова, как вчера.

Было стыдно. Парень даже не станет скрывать тот факт, что веди он себя так перед другими, ему было бы плевать с высокой колокольни, но как смотреть Тэхёну в глаза он не знал. Обижен ли тот на Чимина? Знать одновременно хотелось и нет. Но сегодня юноша этого и не узнает.

Телефон был выключен, настенные часы показывали начало двенадцатого дня. Возможно, если Ким не обиделся, то Чимину влетит за то, что не пришёл на пары и отрубил телефон. Но сейчас это волновало меньше всего.

Ему было плохо. Он еле заставил себя встать с кровати сегодня, потому решение никуда не идти появилось сразу. Пак боялся, что просто не выдержит встречи с Юнги, с его безразличным взглядом, а ещё боялся сорваться, если увидит рядом с ним Тэмина.

Сердце больно сжималось при мысли о том, что этот Ли действительно мог нравится старшему. Разумеется, Чимин не испытывал что-то плохое к Тэмину, они были даже хорошими приятелями, но все это могло рухнуть из-за чувства… ревности? Возможно.

Чимин не сможет точно сказать, когда всë это началось. Возможно, ещё в тот день, когда жизнь разделилась на белое и серое. Возможно, это произошло уже после, когда благоразумие наступило на горло дикому страху.

Пак не скажет, что был забитым в детстве, наоборот. Он был словно ураган, всегда стремился везде всë успеть, поучаствовать там, где можно и нельзя, был гордостью семьи и душой компании. Именно последнее свело Чимина с Юнги.

Ещё в школе мальчишка любил заводить новые знакомства, мог просто и без всякого объяснения обнять учителя или незнакомого человека, подойти и, протянув руку, выпалить: «меня зовут Пак Чимин. Давай дружить?»

В один из дней Чимин на перемене в школе случайно заметил ссутулившуюся фигурку у подоконника. Парень, что был не настолько, но выше его самого, с бледным уставшим лицом пялился в книгу и всë пытался что-то вычитать, но, судя по нахмуренным бровям, выходило плохо. Тело сработало быстрее мозга, когда Чимина буквально подлетел к вздрогнувшему незнакомцу и обнял.

— Ты какой-то грустный. — Пролепетал Пак и поднял сияющий взгляд на ошарашенное лицо юноши. — И какой-то бледный. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Пацан, ты кто? — Незнакомец явно не любил, когда его трогают, потому всячески пытался высвободиться из стальной хватки.

— О, я Пак Чимин! — Воодушевленно улыбнулся тот. — А как зовут тебя?

— Слушай, отцепись. — Темноволосый сильнее завозился и Чимин всë же отпустил, сделав крошечный шаг назад. — Ты же в курсе, что так нельзя кидаться на людей?

— Но я не кидался! Ты просто выглядел грустно, вот я и подошёл. Так как тебя зовут?

Юноша поколебался, недоуменно хлопая глазами.

— Мин Юнги, — с опаской прищурился тот.

— Давай дружить? — После этого вопроса Юнги посмотрел на Чимина, словно на неразумное дитя, разве что у виска не покрутил пальцем.

Тогда Мин ушёл, оставив Пака без ответа. Но Чимин был бы не Чимин, если бы не стал наседать. Он преследовал Юнги в школе, почти выследил, где тот живёт, всегда крутился где-то рядом, и в итоге Мин, скрипя сердцем, согласился уже через неделю.

После этого Чимин стал ещё больше времени проводить со старшим, с интересом слушая о наскучивших уроках и давлении родителей. И хоть Пак и не понимал его, но пытался, представляя себя в подобных ситуациях.

Время шло, дружба крепла и Юнги уже без лишних вопросов рассказывал, как у него дела, что нового дома и в школе. Чимин настолько был этому рад, что даже привёл в их дуэт ещё одного забитого паренька — Ким Тэхёна. Мин, разумеется, по началу не верил в задумку младшего «пополнить ряды», но быстро сдался, разглядев за замкнутостью удивительное добродушие.

Чимин, на самом деле, не помнит, в какой момент он осознал, что начинает непроизвольно коситься на Юнги от появившихся странных чувств. Тот был ему, словно старший брат, что всегда поможет и заступится при необходимости, но было в тех чувствах что-то ещё, что-то более глубокое. Это пугало, но парень закрываться не стал, а вот Мин наоборот, в один момент стал осторожничать, как-то задумчиво и долго смотреть на него, будто сомневался в каких-то своих мыслях. И, как бы не хотелось узнать, что там у парня на уме, Чимин лезть не стал.

Пак не был реалистом. Он верил во всë светлое, верил в добро и вечную дружбу, что будет с каждым днём только крепнуть. Но этот замок, что выстраивался годами, рухнул в один момент, когда Юнги признался в любви. Это сбило с толку, в груди что-то слабо затрепетало, но в голове забился красным страх.

Вспоминая все то, что парень наговорил Мину, хочется промыть свой рот с мылом. Только уже поздно и делу это не поможет. Чимин после этого долго приходил в себя, пытался переварить услышанное больше недели, но так и не смог. В груди образовалась рваная огромная дыра, в голове стояла пугающая пустота, а после стала медленно и верно разрастаться ненависть.

Рядом крутится Тэхён, что пытался помочь, но Чимин напрочь игнорировал каждое поползновение друга, прося не лезть в его жизнь. Тот в ответ лишь смотрел грустно и преданно, словно пробившийся щеночек. Только Паку было всё равно, он пытался обуздать разраставшуюся ненависть, закрылся в себе и игнорировал обеспокоенных родителей до тех пор, пока жгучая ярость всё же не вырвалась наружу.

Под руку тогда попала мама. Та лишь в очередной раз поинтересовалась делами, а в ответ получила кучу ненависти, неприятных слов и кучу побитой в припадке посуды. И, честно, ему было бы легче, если бы на него наорали, а не смиренно выслушали и обняли, обещая, что чтобы там у него не было, всë наладится.

В тот момент Чимин, не сдерживая слез, всë рассказал, завывая в материнское плечо. Та не смогла подобрать подходящих слов, но просила лишь сохранять рассудок трезвым, постараться обсудить это с Юнги. И, возможно, впервые в жизни Пак не послушал маму.

Всë катилось по наклонной вниз, Пак не желал видеть Мина, ни слышать его, строя гордеца, а по ночам топил горькие слезы в подушке за свою слабость и страх. Вскоре и это сошло на нет, когда боль притупилась холодностью, а ненависть теплилась в углу заштопанной души.

Парень настолько сильно погрузился в свои мысли, что не сразу услышал звонок в дверь. Растерянный взгляд метнулся на часы, которые показывали начало четвёртого дня, что заставило невольно вздрогнуть. И сколько бы он ещё так просидел?

Первая попытка встать увенчалась провалом. Ноги затекли настолько сильно, что ощущались, как ватные. На второй раз встать удалось и даже удалось дойти до входной двери, придерживаясь за стенку.

Не посмотрев в глазок, юноша повернул ключ, надавил на ручку и едва заметно выдохнул, потому что на пороге стоял Тэхён с пакетом в руках. На глаза спадала пепельная челка, но лицо не выражало никаких эмоций.

Ким, не дожидаясь какой-либо реакции, по-хозяйски прошел внутрь, сразу снимая обувь, отодвинув ту к стенке. Каким бы его не представляли, но беспорядок он не любил.

Без слов парень прошёл на кухню, оставляя пакет на столе и принялся раскладывать продукты, пока Пак неспеша направился за другом.

— Почему ты не был на парах? — Голос безэмоциональный, но Чимин всë-равно улыбнулся. Не стал бы Тэ к нему приходить, если бы не волновался.

— Я встал только в десять.

Тот только понятливо промычал в ответ, закрывая холодильник и вперил взгляд в друга, а Пак опешил, удивлённо выдыхая.

— Тэ, что у тебя с глазами? — Чимин подошёл к Киму и обхватил руками лицо, смахивая чужую чёлку. — Ты плакал?!

Взору предстало немного опухшее лицо и покрасневшие глаза, в которых было что-то, чего видеть крайне не хотелось.

— Чимин, всë в порядке, окей? — В попытке убрать чужие руки, Тэхён зажмурился, пытаясь опустить лицо, но сделать этого не дали.

— Нет, мой дорогой друг. — Пак взглядом указал на стул, кивнув, и все же отошел к столешницам, чтобы включить чайник. — Сейчас ты сядешь и расскажешь всë, что с тобой творится.

— Чим…

— Это не обсуждается! — Тоном, не терпящим возражений, воскликнул Чимин, вновь указывая на стул.

А Ким, глубоко вздохнув, сел, укладывая голову на сложенные на столе руки. В уголках глаз, которые жутко болели от бессонной ночи, вновь скопились слезы. Какой это раз по счету за последние сутки? Так раздавлено парень не ощущал себя никогда. Но, как выяснилось путём горького опыта, любовь штука злая и болючая и может не просто сломать, а ещё и морально превратить в амебу.

Чимин быстро передвигался по небольшой кухне, лазая по ящикам и холодильнику, доставая чашки и пытаясь что-нибудь приготовить на скорую руку. Он всем телом ощущал напряжение, исходящее от друга, но чем это было вызвано являлось огромным вопросом. Но что-то внутри подсказывало, что связано это было с одним конкретным человеком.

Когда перед Тэхёном оказалась чашка горячего чая с лимоном и тарелка с бутербродами, он медленно перевёл взор на друга, который обхватив руками свою чашку, сел напротив.

— Рассказывай.

Ким выпрямился и потер нос ладонью, тихо шмыгнув.

— Да нечего рассказывать, Чим. — Тэхён взял в руки кружку и сделал первый маленький глоток. — Просто осознал, что конкретно налажал.

— Мне нужны подробности. — Пак пересекся с грустным взглядом друга и заметил, как одна слезинка сорвалась с ресниц, расплываясь непонятной формой на столе. — Ты же знаешь, что можешь мне довериться, верно?

— Знаю, — Тэ кивнул и уставился в чашку.

— Твоё состояние как-то связано с Чонгуком?

Не в бровь, а в глаз. Ким зажмурился, чувствуя, что сейчас снова разревется. Почему для всех это настолько очевидно? Неужели у него все на лбу написано?

Сломанная улыбка расцвела на губах, перед глазами поплыло, пока внутри все разрывалось от… От чего? От боли? Обиды? Безнадёжности? В голове словно прошёл ураган, снёс все полочки, на которых всё было аккуратно и правильно расставлено, перемешал всё в одну кучу, после чего пронёсся в душе и снёс крепкую плотину, выпустив эмоции.

Тело, изможденное бессонной, полной слез и раздирающих чувств ночью, держалось из последних сил, чтобы не рухнуть где-нибудь посередине коридора университета. Сейчас, находясь в доме друга, который выглядит не лучше, юноша может вновь уткнуться лицом в сложенные на столе руки и позволить себе чуть-чуть покоя, зная, что его прекрасно поймут. Но, сначала необходимо объясниться другу, который не осудит и которому действительно можно довериться.

Шмыгнув носом, Тэхён позволил покатиться тяжёлым слезинкам по болезненно бледным щекам и заговорил. Рассказал всë, закрыв глаза, чтобы не видеть пронизывающий взгляд. Потому что все это слишком. Слишком больно, слишком тяжело, слишком выматывающе.

А Чимин так и сидел на месте и внимательно слушал. Позволил выйти всем эмоциям и слезам, и только когда друг стал стихать, обессиленно опустив голову, подошёл и обнял. Ведь поддержку можно выразить не только словами, верно?

После он провёл Тэхёна в свою комнату, впихнул ему футболку со свободными штанами, заставив переодеться и уложил спать. И только когда юноша убедился, что Ким провалился в сон, задернул шторы, погружая комнату во мрак и вышел, чтобы позвонить Сокджину, предупредить, что Тэхён останется с ночёвкой и в университет завтра не пойдёт.

***

Джин сидел за столом в комнате для персонала и задумчиво следил за улыбающимся Чонгуком, попутно ковыряясь палочками в разбухшем рамёне.

Младший, напевая что-то непонятное себе под нос, делал себе чай, фруктовый запах которого разносился по маленькому помещению.

— Чего такой радостный? — Голос Кима прозвучал незаинтересованно, но, кажется Чон это не заметил.

— Настроение хорошее. — Тот пожал плечами и уселся напротив старшего. — Никто не доставал, в выходные собираюсь с ребятами в клуб в честь приезда Намджуна, так сказать. Тебя, кстати, тоже хотим позвать. Что скажешь?

Джин нечитаемо уставился на младшего и мотнул головой. Ему не до гулянок.

— Ты чего такой загруженный? Что-то случилось? — Улыбка Чона немного померкла.

— Да нет. — Старший отмахнулся и отвернулся, уставившись в стену. — Тебе неинтересно будет.

— Хён, колись давай.

Ким поджал губы и мельком взглянул на обеспокоенного парня.

— Тэхён вчера вечером плохо себя почувствовал, а утром в таком же состоянии ушёл на учёбу. — Старший, практически, не соврал. — Час назад звонил Чимин, сказал, что Тэ совсем плохо и до дома не доберётся, поэтому останется на ночёвку и завтра никуда не пойдет.

У Чонгука все хорошее настроение как ветром сдуло. Ведь сегодня он сталкивался с Тэхёном, но тот казался настолько вялым, что внимания совершенно не обратил, просто направился дальше. И как на зло вспоминаются замечания Тэмина и Хосока о том, что Ким выглядит как-то болезненно.

Где-то внутри слегка потянуло и начало зудеть.

— А… Выяснили из-за чего? — Неуверенный вопрос сорвался с губ.

— Нет.

— Пусть поправляется скорее. — Вроде сказано из элементарной вежливости, но ощущения безумно странные. Ещё и удивленный взгляд старшего вогнал в ступор. — Просто… Чтобы у нас там не было, а зла я ему не желаю.

Ким прикусил губу и словно засветился, широко улыбаясь.

— А что ты там говорил про клуб? В какой пойдете?

Чонгук, воодушевившись, стал рассказывать о предстоящих выходных, пока у Джина начинал созревать новый пункт в плане.

***

Карина Кросс — поколение

AYU(NKI) — алло

Юнги стоял у окна, распивая остывший кофе и наблюдал за оживающим городом. На улице только начало светать, по дорогам мчатся первые машины и появляются первые, ещё сонные, люди.

В небольшой, освещённой тусклым солнечным светом спальне, стоит тишина, прерываемая едва слышимым тиканьем часов и сопением со стороны кровати. Это приносило особенное успокоение.

В голове на удивление, не было привычной тревоги. Не было терзающих мыслей, не было противоречивых чувств. В ней, словно на плёнке, прокручивались воспоминания, что теплом отзывались в груди. Даже то, что связывало с родителями когда-то, сейчас не оседало свинцом в лёгких.

Он никогда не отличался чрезмерной заносчивостью, не был бунтарем, не пил и не курил. Тихий и спокойный нрав многих, почему-то, отталкивал, оставляя ещё юного мальчишку в одиночестве. Его ровесники всегда считали его странным, никогда не звали гулять, даже не одаривали его взглядом, лишь иногда, чтобы повеселиться, могли бросить пару обидных высказываний. Разумеется, это обижало, заставляло поджимать губы и прятать слезы за отросшей тёмной чёлкой, а после, уже дома, запираться в комнате и стараться не попадаться на глаза чересчур строгих родителей, которым дела не было до страданий сына.

Юнги усердно учился, был отличником и гордостью учителей, но никогда не был гордостью для родных ему людей. Разве что, за исключением бабушки, что всегда ждала внука с распростёртыми объятиями и стирала морщинистыми ладонями с детского лица слезы, если родители не были довольны оценкой ниже пятёрки. Пожалуй, эту женщину Юнги любил гораздо больше, чем родную мать.

Хоа, бабушка юноши, была поразительно внимательной и понимающей женщиной. Её нежный голос, что успокаивал мальчишеское сердце, до сих пор преследует Мина во снах. Она всегда поддерживала внука, никогда не отворачивалась от него, с улыбкой принимая его таким, каким он был, часто рассказывала о своей юности и просила слушать своё сердце в любом выборе, будь то хобби или человек, с которым хочется провести свою жизнь. За это её частенько отчитывали родители Юнги, прося не делать их сына размазней, после чего устраивали профилактические беседы на тему уважения к семье, не боясь использовать рукоприкладство.

Любое его увлечение пресекалось сразу же, любые просьбы игнорировались, только если это не касалось учёбы. Так было всегда, сколько Юнги помнит. От него требовали дисциплины и взамен дарили навороченные гаджеты, только юноше это было не нужно. Он хотел быть нужным, хотел любви и понимания со стороны мамы и отца, только те, видимо, считали по-другому.

В седьмом классе в жизни Юнги появился Пак Чимин, маленький мальчик с большими, искрящимися любопытством глазами. Тот был младше всего на год, но столько детского было в этом мальчишке, что Мин быстро проникся к нему. Позднее в их нерушимый дуэт втерся Ким Тэхён, что перевёлся в их школу и безумно боялся окружающих. Он быстро раскрылся, показывая свою добродушную натуру, познакомил со своими родителями и старшим братом — Ким Сокджином, к которому троица потом бегала за советами. В тот период Юнги казалось, что у него появилось что-то светлое в его мире, стал чаще улыбаться и всегда рассказывал новым друзьям о том, что творится у него дома. Эти люди стали для юноши второй семьёй, где понимают и поддерживают, где любят и не требуют за это что-то взамен.

Всë пошло под откос спустя два года их дружбы. В один из дней Чимин и Тэхён, таща счастливого Джина за собой, завалились к Юнги домой и буквально силком вытащили на проходящий в их городе фестиваль, не обращая внимания на сопротивления. Кто бы подумал, что желание друзей развеять друга обернётся для Мина отправной точкой в ад?

На том фестивале он впервые ощутил, что может спокойно дышать, с каким-то трепетом вслушивался в живое выступление приехавшей известной группы. И раньше Юнги было банально неинтересно следить за музыкальными трендами, но стоило только увидеть ту самую группу в живую, услышать голоса, полные бешеной энергии, вслушаться в игру на гитаре и барабанах, как у него в груди вспыхнул яркий огонь, желание уметь также, попробывать самому сделать что-то похожее. Он как сейчас помнит, как дико тогда колотилось сердце.

Друзья и бабушка узнали о безудержном желании научиться искусству музыки первыми, выразив искреннюю радость и огромную поддержку. Только все рухнуло, стоило рассказать об этом же родителям. Те, словно сорвавшиеся с цепи, долго орали, били, желая выбить эту «глупую» мысль с головы, повторяя, что в его возрасте нужно думать об учёбе, а не о «бестолковых увлечениях». Когда об этом узнали друзья, Джин психанул, не на шутку разозлившись, и на следующий день купил на свои накопления гитару, которую с тёплой улыбкой подарил Юнги.

— Н-но зачем?! — Дыхание сперло, в глазах собрались слезы. Мин неверяще смотрел на новенькую чёрную гитару, даже боясь касаться её.

— Потому что мечты должны сбываться, Юн. — Джин тепло улыбнулся, обняв младшего. — Пожалуйста, не смей отказываться от этого. У тебя все получится.

С того дня, втайне, Юнги терпеливо учился, получая внутреннее удовольствие от этого. Он сам разучивал новые мелодии, пытался писать их сам и даже увлёкся написанием кое-каких текстов, которые с не меньшим удовольствием зачитывал друзьям и бабушке. Хоа иногда даже плакала, искренне веря в успех внука. Жаль, только, что продлилось счастье недолго.

Родители узнали обо всём спустя полгода. Криков было не счесть, Юнги даже не знал, как сумел сбежать, спрятавшись у взволнованного Чимина. В тот вечер, в объятиях друга, парень впервые почувствовал странное и незнакомое чувство, что в последующем начинало только расти.

Дальнейшие дни тянулись бесконечно, родители будто отреклись от Юнги, не замечая его, не разговаривая, будто не было у них сына. Это давило, ломало, заставляло становиться замкнутым и выставлять колючки при малейшей возможности. Играть он, все же, не бросил, в ущерб своей идеальной успеваемости в школе. Просто понял со временем, что если его не хотят принимать таким, то не примут никаким.

Находясь в подвешенном состоянии, Юнги серьёзно сорвался, когда спустя ещё пару месяцев, находясь в школе, ему позвонил отец и сообщил о смерти бабушки. Это стало последней каплей. Его пришлось увозить в больницу с нервным срывом и вкалывать успокоительные. Друзья были рядом, сами едва сдерживая слезы и прося прощения за то, что не могут забрать хотя бы какую-то часть боли. В тот день что-то внутри сломалось, не хотелось больше ничего, только покоя.

Учёба ушла на второй план. Юноша, заручившись поддержкой друзей, больше не слушал родителей, что, видимо, осознав серьёзность ситуации, пытались вникнуть в увлечения сына, расспрашивали о делах и даже не обращали внимания на испорченную успеваемость. Только парню было теперь глубоко плевать. Он стал осваивать музыкальные программы, учиться писать биты, подрабатывать ночами за гроши, чтобы накопить хотя бы на какое-нибудь оборудование. Родители, конечно, узнав об этом, стали спрашивать настырнее, пытались сблизиться, даже подарили микрофон для записи, только он так и остался не распакованным, до сих пор пылится в недрах шкафа. Для парня родители не являлись больше близкими, отдав предпочтение друзьям, что стали опорой. Только и дружба их тоже, увы, оказалась не вечной.

Чувства к Чимину цвели все больше, заполоняя грудную клетку, окрыляя и вдохновляя на новые песни, что навсегда останутся лишь стихами в потрепанном блокноте. Осознание того, что он влюблялся пришло неспешно, оттого и принять это оказалось в разы легче, только что делать в этими чувствами он, хоть убей, не знал. Хотелось вырвать их с корнем, потому что эти хрупкие отголоски причиняли боль, сильную и давящую. Иной раз хотелось даже сбежать, не важно куда, разорвать связи, но одна улыбка Чимина заставляла передумать и продолжать мучаться.

Чимина хотелось касаться. Хотелось обнимать и оберегать, защитить от этого жестокого мира, а тот будто этого вовсе не замечал, улыбался и смотрел сияющими глазами, полными нежности и преданности. Терпеть это было невозможно, потому не стоит удивляться тому, что вскоре и эти чувства вышли наружу.

Юнги действительно не надеялся на взаимность. Он хотел понимания, сохранить дружбу, но этого не случилось. Его будто облили грязью, сравняв с мусором и ушли, с гордо поднятой головой.

Юноша закрыл глаза и выдохнул, одной рукой перебирая новые стихи, которые написал Намджун. Снова про любовь, что-то тёплое и лёгкое, как и все тексты Кима, в принципе. Но Юнги не жалуется, размышляет, как примерно будет звучать его новая работа, бросает взгляд на ту самую гитару, что покоится в углу в чехле.

Сзади послышались тихие шаги, а вскоре к оголенной спине прижались, пуская табун мурашек по коже.

— Ты рано, — голос тихий и слегка хриплый ото сна.

Юнги отставил чашку на подоконник и развернулся, заключая Тэмина в объятия.

— Не спится. — Парень зарылся носом в чужие волосы и глубоко вдохнул. — А ты чего встал?

В ответ лишь пожали плечами и уткнулись лбом в плечо. Уютно.

— Завтракать будешь? — Мин зевнул и забрался холодными ладонями под чужую футболку, заставив Ли поежиться.

— Не хочу, — младший приподнялся на носочках и мазнул губами по щеке Мина. — Но от кофе не откажусь.

Юнги улыбнулся и кивнул, отпуская юношу. Тот, достав с рюкзака вещи, отправился в ванную, оставил светловолосого один на один с непонятно откуда появившимися мыслями. Умиротворенная улыбка сошла с лица, потому что перед глазами встал образ Чимина.

Дыхание стало тяжелым, внутри поднималось раздражение. Раньше, да, Мин мечтал, чтобы образ Пака появлялся перед глазами, потому что только так можно было держаться на плаву, можно было поймать вдохновение. Но сейчас этого не нужно. Юнги снова начал дышать спокойно, впервые за два года у него в груди теплятся чувства, нежные и хрупкие, которые, наконец-то, берегут и ценят. И плевать, что прошло всего меньше недели. Какая разница сколько прошло дней, если в жизни вновь появилось счастье в образе синеволосого и улыбчивого чуда?

Вспомнив о Тэмине, который, между прочим, сейчас у него дома, улыбка вновь заиграла на губах. В руках оказалась, практически, пустая кружка и парень отправился на кухню, чтобы сделать ещё одну чашку кофе. И в этот раз не только для себя.

***

Выбежав с аудитории, Чонгук едва успел пригнуться, как над головой пролетела тетрадка, сопровождаемая возмущённым криком Тэмина и недовольством преподавателя. Не выдержав, юноша засмеялся, едва не теряя равновесие.

— Ну Чон Чонгук, тебе трындец! — Ли выбежал, сшибая с ног во всю ржущего друга, но в тот же момент сам споткнулся об чужую ногу и свалился рядом.

Проходящие мимо студенты бросали удивлённые и насмешливые взгляды, но никак не реагировали более. Привыкли, что второкурсники в этом году творят всякую дичь. Тем временем Тэмин вновь оказался на ногах и вывалил на Чона со своего рюкзака тетради и учебники, коих оказалось немало. Чон охнул от неожиданности, но засмеялся ещё громче, когда довольный собой друг, пытаясь отойти, споткнулся об учебник и вновь упал рядом под дружный хохот вокруг.

— Вы что тут устроили, мелкие? — Юнги непонимающим взглядом уставился на смеющуюся парочку, но губы сами растянулись в улыбке, когда Ли перестал смеяться, сохранив на губах улыбку и посмотрел прямо в глаза.

— Юн-и, меня Чонгук обижает, — Тэмин, как маленький, вытянул руки вверх и выпятил нижнюю губу.

— Неправда, ты первый начал!

Мин подошёл к лежащим и протянул своему парню руки, помогая встать, сразу же заключая в объятия.

— А Чонгук сам встанет, да? — Чон, продолжая лежать среди кучи листов и учебников, обиженно уставился на друзей.

— А нефиг Чонгуку обижать Тэм-и, — старший ярко улыбнулся и чмокнул Ли в губы.

— Я сейчас блевану от того, какие вы приторные. — Юноша встал и смешно скривился, но по глазам было видно, какую он испытывает радость. — Давайте соберем всë, — Чонгук огляделся, обводя руками пространство вокруг себя, — это.

Рюкзак был собран спустя пару минут (спасибо добрым однокурсницам, собравшим все ручки и большую часть листов), после чего друзья двинулись в сторону лестниц.

Юнги завёл с Чонгуком разговор о первой пришедшей в голову ерунде, одновременно приобнимая затихшего Тэмина.

Людей вокруг было немного, но оказавшись на середине лестницы, в ребят кто-то влетел, из-за чего у Чона слетел с плеча рюкзак, а Мин еле успел перехватить Ли поперёк талии, притягивая к себе. Злой взор старшего переменился на растерянный, когда он столкнулся со взглядом Чимина. В чужих глазах плескалось едва уловимое непонимание, а когда глаза пробежались по расположению руки Юнги, губы тронула ухмылка.

— Привет, — Чонгук вновь натянул рюкзак на плечо и растерялся, когда Пак обратил на него внимание и поморщился.

— Привет, — в голосе сквозила неприязнь, заставившая поежиться.

— Всë в порядке? — Ли, кажется, единственный, кто не чувствовал напряжения, повисшего в воздухе.

— В полном. Прости, что так влетел, не увидел.

— Бывает. — Тэмин радостно улыбнулся. — Придёшь сегодня на танцы?

В ответ послужил лишь кивок, после которого Пак, извинившись ещё раз, вновь побежал наверх.

— Вы идите, я догоню, — Чон поднялся на две ступеньки вверх и поймал вопросительный взгляд Юнги. Но сейчас это было не важно.

Юноша быстро побежал наверх, окликая брюнета, но нагнать его получилось только около одной из аудиторий.

— Чего тебе? — Тон не выражал даже капли дружелюбия, взгляд заставлял просыпаться внутри необъяснимое чувство вины.

— Я хотел кое-что спросить, только без лишних вопросов.

Пак сложил руки на груди, давая понять, что внимательно слушает.

— Как Тэхён себя чувствует?

Кажется, где-то произошёл сбой системы, иначе Чимин не мог объяснить того факта, что враг Кима номер один сейчас стоит напротив и с неприкрытым беспокойством интересуется его состоянием. Даже желание настучать по голове этой бестолочи за невнимательность пропало.

— А…

— Без. Вопросов, — Чонгук сжал челюсти и опустил голову.

— С чего ты взял, что я хоть что-то знаю?

Чон повёл плечом и прикусил губу. Было видно, что парень нервничает и это доставляло… радость.

— Джин-хён говорил, что Тэхëну плохо и он у тебя, — послышался едва различимый бубнеж, но даже это парень услышал.

Повисло неловкое молчание. Оно действовало на нервы, пробуждая раздражительность. И спустя долгую минуту Чонгук не выдержал и резко развернувшись, сделал уверенный шаг от Чимина.

— Знаешь, не отвечай. Оно мне не надо, я просто хотел узнать, что случилось, но вместо этого стою и унижаюсь, хотя…

— Ему уже лучше. — Перебил гневную тираду Пак. — Завтра придёт.

Чонгук растерянно замолчал, но не смог сдержать облегчённой улыбки и кивнул. Юноша двинулся обратно к лестницам, бросив старшему короткое «спасибо». От осознания того, что ничего катастрофичного не случилось, стало легче, но небольшой осадок переживания остался. Осталось подождать до завтра, вновь напороться на этого несносного Кима и… убедиться, что действительно всё в порядке.

***

После того, как началась лекция по истории, Чимин понял, что спокойно не усидит на месте, иначе его просто разорвёт от эмоций, полученных от разговора с Чонгуком.

Первые десять минут Пак старательно разбирался в этих самых эмоциях и понял, что испытывает огромную радость. Если младший так переживал, что не побоялся подойти и спросить, ещё и про кого, значит что-то, да он испытывает к Киму. Это был, наверное, самый огромный плюс, в котором, как бы брюнет не старался, а подвоха не нашёл.

На дальнейших самокопаниях юноша собраться просто не смог, а потому достал телефон и зашёл в kakao talk. Чат с другом высветился сразу.

P_JM13 [12:14]:

Тэхён, ты не поверишь в то, что я тебе расскажу

_TaeKimTae [12:15]:

Что случилось?

Чимин поерзал на месте и оглянулся.

P_JM13 [12:16]:

Угадай, кто про тебя спрашивал?;)

Сообщение было прочитано сразу, но отвечать не спешили. Только спустя несколько минут пришёл ответ.

_TaeKimTae [12:22]:

Чим

_TaeKimTae [12:22]:

Не смешно.

Парень заторможено уставился на дисплей. Получается, Тэхён ему не верит?

P_JM13 [12:24]:

Тэ, я надеюсь, что ты правильно меня понял

P_JM13 [12:25]:

Про тебя Чонгук спрашивал

Сообщения были прочитаны, но ответа не последовало ни через пять, ни через десять минут.

P_JM13 [12:37]:

Тэ?

P_JM13 [12:37]:

Ты мне не веришь, да? (

P_JM13 [12:38]:

Я бы сам не поверил, но Тэ, он правда спрашивал (

— Пак Чимин, я Вас не отвлекаю? — Послышался голос профессора над головой, из-за чего юноша подскочил, уронив телефон под парту.

— П-профессор Чхве, простите, просто…

— Просто следующую лекцию вы проведете сами. — Безапелляционно перебил мужчина, сверля в парне дыру взглядом через стекла очков. — Если вы не будете готовы, то получите неуд. Вам понятно?

Чимин кивнул, опустив голову. Замечательно, теперь ещё и к лекции готовиться, а ведь он даже не знает тему.

Профессор вернулся к доске, продолжая лекцию, пока Чимин наклонился и поднял телефон. Хорошо хоть трещина по экрану не пошла. Дисплей засветился и на экране высветились уведомления о сообщениях от Тэмина.

Moon_Li [12:39]:

Чимин-а, привет ещё раз:)

Moon_Li [12:39]:

У меня вопрос к тебе, только ответь, пожалуйста

Moon_Li [12:40]:

Какой у тебя адрес?

Глаза Пака округлились, в голове усиленно закрутились шестерёнки.

P_JM13 [12:42]:

Зачем тебе?

Moon_Li [12:43]:

Мне сказали, что если я проболтаюсь

Moon_Li [12:43]:

То мне настучат по голове

Moon_Li [12:44]:

Но адрес нужен срочно

Чимин хотел уже было отправить собеседника на три буквы, как от Тэмина вновь прилетело новое сообщение, словно выбившее землю из-под ног.

Moon_Li [12:45]:

Меня Чонгук попросил узнать, только ему не говори, что я проболтался

***

Чонгук стоял напротив двери и не решался постучать. Внутри все тянуло от дикого волнения, руки слегка тряслись и пальцы только сильнее сжимались, из-за чего на небольшой картонной коробке с логотипом малопопулярной пекарни оставались лёгкие вмятины.

В голове крутились тысячи сценариев и были опасения, что эта самая коробка окажется на его голове. Мысль о том, что за последнее действие было бы совсем не обидно, совсем не утешала.

Вот, что может сказать Тэхён, когда увидит, как выразился Хосок «взъерошенного, как воробья» Чонгука за порогом квартиры Чимина, у которого в руках коробка пирожных? Нет, ну не бред ли?

Вообще, если так посмотреть, Чон сам не до конца понимает свой порыв. Вроде хотел дождаться завтра, но нет, надо было прямо на паре по экономике заставить Тэмина написывать Паку и выпытывать адрес. А все почему? Да потому что Чонгук идиот, имеющий слишком раздутое чувство тревоги. Сразу после третьей пары он метнулся в свою любимую пекарню, накупил разных пирожных и не задумываясь приехал по этому адресу. Скажите, ну не идиот?

Сердце, казалось, замедлило свой ритм, когда за дверью послышался какой-то грохот, после которого воцарилась тишина. Юноша нервно сглотнул, старясь услышать хотя бы что-то, чтобы заткнуть грызущую внутри панику. А что, если Тэхёну стало хуже и он упал в обморок? Или он мог упасть и удариться головой? Или…

За дверью вновь послышался шум, затем он чётко различил голос Кима. Тот, видимо, все-таки обо что-то зацепился или что-то уронил, потому что непрекращающийся поток мата явно о чём-то таком свидетельствовал.

Паника отпустила и заместо неё вновь вернулась проблема о том, как лучше поступить? В итоге, юноша решил оставить коробку на пороге, постучаться и подняться на этаж выше. Это как минимум умно, но как максимум, трусливо. Но что вы сделаете? Тут бы любой испугался.

Чонгук поставил коробку у стенки возле двери, достал чистый листок с рюкзака и ручку, чтобы написать несколько слов (ну, не просто так же оставлять, верно?), после чего мини-записка благополучно отправилась внутрь коробочки.

Перехватив рюкзак поудобнее, парень глубоко вдохнул и нажал на кнопку звонка. По ту сторону послышалось чириканье и юноша со всех сил метнулся вверх по лестнице, скрываясь с поля зрения в пролете между этажами. Чону казалось, что он вернулся на несколько лет назад, когда таким образом он дразнил соседей. Ощущения точно такие же.

Дверь щелкнула и парень задержал дыхание, чтобы не издать ни звука.

— Кто тут? — Хриплый голос разнёсся эхом по подъезду.

Чонгук тихо подошёл к перилам и немного пригнулся. Ким бы не увидел его с такого положения, а вот он вполне может. Взору предстал Тэхён в растянутой белой футболке, чёрных спортивках и растрепанными вьющимися волосами. Это невольно вызвало улыбку.

Ким переступил порог квартиры, оказываясь голыми ступнями на ледяном кафеле, что вызвало у Чона желание дать тому сильную затрещину. Заболеет же, дубина.

Светловолосый оглянулся и нахмурился. Развернувшись, взгляд упал вниз, прямо на коробку. Чонгук, закусив губу, наблюдал за тем, как Тэхëн поднимает посылку и удивлённо крутит ту в руках. Взгляд голубых глаз ещё раз пробежался по этажу и парень осторожно прошёл в квартиру, закрывая за собой дверь. После, шатен выдохнул и осел на пол, прикрывая глаза. Сердце билось, как сумасшедшее, но тепло, расползающееся внутри, перебивало весь адреналин и заставляло забыть обо всём.

Спустя долгие несколько минут Чонгук встал и тихо направился вниз. В конце концов, учебный день ещё не закончился, да и получить промывку мозгов от Хосока за то, что снова сбежал, лучше сейчас, чем потом.

***

Закрыв дверь, Тэхён уставился на небольшую прямоугольную коробочку с неизвестной ему эмблемой. Вообще, все это было странным и немного напрягало.

Юноша прошёл на кухню и поставил коробку на стол, выуживая из кармана штанов телефон. В уведомлениях висели сообщения от Чимина, но, как бы сейчас Ким не был на него обижен, а узнать, должно ли было что-нибудь придти, нужно.

_TaeKimTae [13:56]:

Чимин-и

_TaeKimTae [13:56]:

У меня к тебе вопрос

Ким даже не удивился тому, что сообщения были просмотрены уже спустя минуту.

P_JM13 [13:57]:

Тэхён, ты обиделся на меня? ((

P_JM13 [13:57]:

Прости, прости, прости, но я правда не врал (

_TaeKimTae [13:57]:

Я не обиделся!

_TaeKimTae [13:58]:

Тебе должна была придти какая-нибудь посылка?

_TaeKimTae [13:58]:

Просто только что на пороге я нашёл какую-то коробку. Правда, она какая-то странная.

Тэхён уставился в экран в ожидании ответа и краем глаза косился на коробку. Ему начало казаться, что в воздухе стало пахнуть чем-то сладким. Это насторожило.

P_JM13 [14:00]:

Я ничего не заказывал…

P_JM13 [14:00]:

А что за коробка? Скинь фото

Ким перевёл взгляд с дисплея на коробку и открыл камеру, делая снимок, который сразу же отправился в чат к Чимину.

P_JM13 [14:02]:

Оооо, да это же из пекарни, Тэ<3

Брови удивлённо взметнулись. Какой ещё пекарни? И кто это принёс?

_TaeKimTae [14:03]:

И что мне с этим делать?

P_JM13 [14:04]:

А кто её принёс?

_TaeKimTae [14:04]:

Не знаю!

_TaeKimTae [14:04]:

В дверь позвонили, а когда я открыл, там никого не было

_TaeKimTae [14:05]:

Только эта дурацкая коробка, которая меня напрягает Т_Т

P_JM13 [14:05]:

Хмммммм~

Светловолосый боялся выпускать телефон с рук и пялился в экран, ожидая очередного сообщения от Чимина. Тот, как на зло, был в сети, но печатать не спешил. Это только больше бесило.

P_JM13 [14:10]:

ООООООООО 0_о

P_JM13 [14:10]:

Тэ, открой ее

P_JM13 [14:11]:

Я понял, от кого она.

P_JM13 [14:11]:

Я не уверен, но зная этого человека… Там должна быть какая-нибудь записка или что-то наподобие того

P_JM13 [14:12]:

Либо на самой коробке что-то должно быть написано

Тэхён сморщился и страдальчески заскулил. Ну почему с ним вечно происходит какая-то чертовщина? Даже тот факт, что коробка из какой-то пекарни, лучше не делал, ему все равно было страшно. Но делать нечего.

Парень подошёл к столу и аккуратно приоткрыл крышку. В нос сразу забился запах вишни, ванили и чего-то ещё сладкого. В руке завибрировал телефон.

P_JM13 [14:14]:

Ну, что там?

Ким полностью открыл коробку и удивлённо уставился на её содержимое.

_TaeKimTae [14:15]:

Ээээ…

_TaeKimTae [14:15]:

Пирожные?

P_JM13 [14:16]:

Там есть что-нибудь ещё?

Осмотрев крышку, юноша внимательно всмотрелся в содержимое и действительно, около одной из стенок находился небольшой оборванный тетрадный листочек. Он был сложен пополам, потому пришлось, все же, его достать.

«Выздоравливай скорее, Тэхён:)»

_TaeKimTae [14:19]:

ЧИМИН

_TaeKimTae [14:20]:

ЧТО ПРОИСХОДИТ?!

_TaeKimTae [14:20]:

*фото*

_TaeKimTae [14:21]:

От кого это?!

P_JM13 [14:23]:

Я был прав, абалдеть…

P_JM13 [14:23]:

Ким Тэхён, балда, присмотрись к почерку

P_JM13 [14:24]:

Или ты действительно хочешь сказать, что не узнаешь, кто это написал?

Тэхёну бы засмеяться истерически, либо проснуться, потому что гадать сейчас, чей это почерк, хотелось меньше всего. Голова снова начала болеть, ещё и слова эти, «выздоравливай». Он разве болел?

Метнув взгляд на листочек, в памяти стали всплывать моменты, где он мог видеть подобный почерк. Вариантов было немного, но один из них заставил вздрогнуть. А что, если…

_TaeKimTae [14:25]:

Чим

_TaeKimTae [14:25]:

Что ты там говорил?

_TaeKimTae [14:26]:

Чонгук про меня спрашивал, да?

Сообщения прочитаны, в ответ ничего не пришло, но Тэхён уверен на все сто процентов, что его друг сейчас давит его фирменную улыбочку, а после, когда окажется дома, вынесет ему весь мозг и обязательно объяснит всë. На это невозможно было не улыбнуться.