Полночь. Резиденция Вонголы, главный зал. Пьяные в стельку глава семьи Мильфиоре, Бьякуран, и глава семьи Вонгола, Савада Тсунаеши, вот уже битый час спорят, кто из них лучший босс.
— Зато меня... ик... не ставят в пейринг со Спаннером... ик, — сказал Бьякуран десятому Вонголе.
— Подумаешь... ик... меня зато не ставят с Червелло... ик... в отличие от некоторых, — ответил Тсуна Бьякурану в такой же манере.
— А меня подчиненные больше любят... ик, — выдвинул новый аргумент Бьякуран Тсуне.
— Да ни хрена подобного... ик... просто им всем что-то от тебя нужно, — ответил Тсуна.
— Ик... А можно поподробнее? — Переспросил Бьякуран.
— А как же... ик, — ответил Тсуна, — вот, во-первых, эта твоя Блю... Блю... Блюб... девчонка короче. Она же спит и видит, чтобы выйти за тебя замуж.
— Что? — Босс Мельфиоре чуть не поперхнулся дорогущим коньяком.
— Во-вторых, ик... этот твой Кикё... ик... он же тебя домогается самым реальным образом, — привел следующий аргумент Тсуна.
Бьякуран странно посмотрел на Десятого Вонголу, но решил дослушать до конца.
— Идем дальше... этот, ну, этот... Закуро, вот, — сказал Тсуна.
— А с этим-то что? — Спросил Бьякуран, — он тоже меня домогается?
— Нет, — ответил Тсуна, — он домогается Кикё.
Челюсть слушателя чуть отвалилась, а глаза – чуть не убежали.
— Ну, и твои тоже не лучше, — сказал Бьякуран, наконец придя в себя.
— Ик... не понял, — сказал Вонгола, нахмурив брови.
— Да чего тут не понимать? — сказал Бьякуран.
— Давай, колись... ик, — сказал Тсуна.
— Ну, это надолго... ик, — сказал протяжным стоном Бьякуран, махая рукой в воздухе, а в другой держа бокал.
— Ничего... ик. Время есть, — ответил Десятый.
— Ладно... ик. Уговорил, — ответил Бьякуран, — во-первых, твои хранители Дождя и Урагана.
— А что с ними? — Спросил шокированный Тсуна.
— Да, блин, там же даже непонятно, кто кого домогается, — ответил Бьякуран.
Сейчас пришла очередь Тсуны подавиться коньяком.
— Идем дальше... ик... что-то твой хранитель Грозы слишком часто с Реборном пропадает, — сказал Бьякуран.
— Так они тренируются... ик, — ответил Тсуна.
— В чем? — Спросил резко Бьякуран.
— Эээ, ну...
— Ладно, не зацикливаемся на них... ик. Идем дальше: твои хранители Солнца и Облака, у одного шуры-муры с одним из Варийских офицеров, а другой уж больно зачастил в поместье Каваллоне.
— Ну, я надеюсь, что хоть Мукуро не бегает ни к кому в поместье и не ведет ни с кем интриги, — сказал отчаявшийся Тсуна.
— Нет... ик... Мукуро ни к кому не бегает, — сказал Бьякуран.
— Хоть кто-то, — ответил Тсуна с облегчением.
— Ему и бегать не надо, — сказал глава семьи Мильфиоре.
— Что? — Глаза Тсуны приобрели размер блюдца.
— Он тебя хочет, — сказал Бьякуран и допил, наконец, свой коньяк и закусил зефиром.
После этих слов Тсуна вообще отключился, в частности, как и Бьякуран (не то от спиртного, не то от шока), и потом они вместе целый месяц ходили к психиатру и лечили свои нервы.
Вот чем закончился их спор.