Два часа ночи. Мидория буквально недавно наконец-то провалился в сон и можно было спокойно выдохнуть. Бакуго аккуратно и максимально медленно поднялся с кровати, чтобы не разбудить омегу. Он вышел из комнаты, прикрыв дверь, и направился в коридор, осторожно ступая по полу, чтобы ни одна дощечка вдруг не скрипнула, иначе ему не жить.

Альфа несколько часов ждал, когда парень уснёт, чтобы сходить в аптеку за чёртовыми подавителями. Это было просто невыносимо находиться рядом с ним в одной закрытой и не проветриваемой комнате, полностью заполненной омежьим сладким феромоном, и всё, что тебе позволяют – только обнять, чего он, увы, не очень любит.

Кацуки считал запах Мидории волшебным, хоть ни разу и не говорил об этом вслух. Он никогда не любил сладкое, да и от одного запаха его раньше тошнило, но после встречи с ним... Изуку пах простым молочным шоколадом, но это настолько невероятно и удивительно кружит голову, что он до сих пор каждый раз будто сходит с ума.

Бакуго тихо закрыл входную дверь и вышел на улицу. Дождь прекратился в полночь, но сейчас тучи вновь сгущались над городом, так что ему нужно успеть всё сделать до его начала. Он спешно направился в круглосуточную аптеку в соседнем доме, стараясь обходить все лужи, что давалось не очень легко, ведь они были повсюду. Словно вся дорога и являлась сплошной огромной лужей.

Он зашёл в помещение, щурясь от яркого белого света, и прошёл к кассе, сразу же называя то, что ему нужно. Обычно они в эту аптеку не ходили, потому что тут цены были выше в два раза, а разницы между препаратами не было никакой. Но сейчас у него просто нет возможности идти куда-то дальше по такой погоде, да и ему не жалко потратить эти деньги на своего омегу, лишь бы тот уже был в своём уме.

Купив всё необходимое, он скорее направился домой, правда, все его надежды не оправдались, – вновь пошёл ливень. Кацуки накинул капюшон куртки на голову и пешим шагом пошёл к их дому.

В небе появились первые молнии, освещающие путь. С каждым разом звук становился всё мощнее – Бакуго подумал, что Мидория может проснуться от такого грохота, и снова начать кричать на альфу из-за того, что тот всё-таки оставил его одного, ещё и в такую ужасную погоду.

Кацуки встал под козырёк подъезда и вытащил пачку сигарет из кармана. Зажёг одну и сделал первую затяжку. Почувствовал, как расслабление распространяется по всему телу и на короткий миг забыл обо всём, что было. Правда, лишь на миг.

Сейчас ему нужно вернуться к своему, он уверен, разъярённому или огорчённому омеге, которому буквально придётся вдалбливать в голову то, что Бакуго делал только так, чтобы ему было лучше, а не бросил его посреди ночи, оставив самого разбираться с течкой.

Альфу пугало то, что Изуку хочет серьёзно поговорить. Он ни разу за все их отношения даже не заикался о таких вещах, а тут... И не просто так он встретился с Киришимой. Явно хотел что-то разузнать у более менее близкого человека, но вот только что именно?

И эти его слова... «Ты ужасный альфа, Каччан»... Он даже себе представить не может, насколько сильно это ранило Бакуго, хотя он старался не показывать этого – уже привык всё держать в себе. Ему действительно казалось, что ничего хуже он в жизни не слышал.

Хотя, бесспорно, слышал он достаточно дерьма в свой адрес от дорогих людей, но чтобы такое... Это слишком сильно било по его самооценке, которая и так была на уровне плинтуса. Теперь она уж точно гораздо ниже, если это вообще возможно.

Он в прострации зашёл в квартиру, закрыв входную дверь, и быстро сбегал на кухню за водой, чтобы Изуку смог запить таблетки, а затем прошёл в спальню. Бакуго устало потёр глаза – его уже как несколько часов клонит в сон. Но от увиденного его глаза резко округлились и он замер на пороге комнаты, не решаясь пока пройти внутрь.

Мидория лежал на середине кровати, создав себе... Гнездо? Определённо, это было оно. Он весь обложился разными одеялами, пледами и, самое главное, вещами Кацуки. Со стороны смотрелось немного странно: просто огромный кокон на постели из каких только есть вещей. Благо, что хоть трусы не притащил туда. Или это он просто их пока не заметил?..

Самого омегу не было видно – он был под одеялом, которое еле заметно поднималось от дыхания. Бакуго медленно прошёл вперёд, оставляя стакан с водой и баночку таблеток на тумбочке. Присел на край кровати, осторожно приподнимая часть одеяла, из-под которого на него тут же посмотрели заплаканные глаза Мидории.

Он всегда чрезмерно чувствителен, но в течку это переходило все границы. Мог расплакаться по любому поводу, даже если ты просто на минуту отойдешь в туалет, то после застанешь омегу всего в слезах. Кацуки каждый месяц брал отгулы на пару дней, потому что Изуку не мог быть один. Ему всегда нужен был кто-то рядом, он становится таким прилипалой, что ты ни секунду не можешь побыть наедине. На эти дни ты буквально забываешь, что существует такое понятие, как «личное пространство». И ведь сколько бы он не говорил о том, как ему все эти нежности и проявления любви не нравятся, во время течки омега всё равно всё забывал и плевать на это хотел. А если повысишь голос хоть на один децибел, то он бросается сразу в слёзы на несколько часов, поэтому каждый раз приходится изо всех сил себя сдерживать, прикусывая язык, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Ты чего тут сопли распустил?

– Я думал, что ты бросил меня... – писклявым голосом произнёс Мидория, шмыгая носом.

– Не тупи, я просто ходил в аптеку. – Бакуго взял в одну руку стакан воды, а в другую – таблетки, и протянул это омеге. – Вот, выпей.

Изуку посмотрел на всё это с великим отвращением и, повернувшись к альфе спиной, накрылся одеялом с головой. Блондин устало вздохнул, поняв, что ночь будет далеко не легче прошедшего вечера и предстоящего утра.

– Какого хрена? Я нахуя, по-твоему, ходил за этим в такую погоду?

– А тебя никто и не просил.

Бакуго крепко сжал челюсти, чтобы не начать грубить. Он вновь поставил всё на тумбочку и залез в гнездо омеги, поворачивая того лицом к себе.

– Выпей таблетку, пока я силой не заставил тебя это сделать, – хмуро проговорил альфа.

– Нет.

Мидория попытался обратно отвернуться, но крепкая хватка на его плече не позволила.

– Почему? Ты серьёзно собираешься так лежать и мучить нас обоих несколько дней?

Изуку промолчал.

– Ты же знаешь, что я не шучу и правда насильно впихну в тебя эти чёртовы подавители, да?

Кивок.

– Тогда повторюсь: какого хрена? Почему ты такой упрямый?

– Да потому что если я их выпью, то ты не будешь обращать на меня внимания! – яростно выпалил Мидория, начав дрожать в руках Кацуки. И непонятно: от обиды это или от злости. Но явно не от чего-то хорошего.

Альфа лишь глупо моргнул, пытаясь всё осмыслить, но так и не пришёл ни к какому-то выводу.

– О чём ты? Хочешь сказать, что тебе недостаточно внимания?

– Ты идиот, Кацуки Бакуго. Просто самый наитупейший придурок во вселенной!

– Да какого хуя? Я ничего не сделал даже!

– Вот именно! Именно! Ты ничего не делаешь. Никогда.

Изуку обиженно отвернулся, надув свои щёки и скрестив руки на груди. Он не хотел оскорблять Каччана и в обычном состоянии не сделал бы этого, но сейчас слова потоком выходили из его уст, не прекращаясь. Ему будет очень стыдно, когда течка закончится, но он не будет жалеть о своих словах, потому что так он чувствует.

– Де... Короче, выпей таблетку. Я в любом случае выслушаю тебя, так что не мучай нас обоих сейчас.

– Может быть, мне нравится мучить тебя. Может быть, ты заслужил это. Не думал о таком?

– Тебе не нравится это, – с уверенностью в голосе произнёс он. Мидория промолчал, потому что они оба знали, что это правда. Бакуго потянулся за водой и таблетками и отдал это в руки недовольному Изуку.

Омега быстро выпил всё и вручил это обратно Кацуки, тут же от него отворачиваясь.

– Обещаешь, что выслушаешь завтра? – тихо спросил он.

– Обещаю.

***

Утро у них началось в обед, правда, ни о каком солнышке за окном и речи быть не могло. На улице всё также хмуро, что ещё больше нагоняло тоску на этот предстоящий сложный день.

В комнате было душно, она полностью, до основания, пропиталась запахом омеги, вытесняя запах альфы. Из-за вчерашнего построенного гнезда было неудобно спать, да и к тому же слишком жарко. Но как только Бакуго пытался там что-то убрать или поправить, то Мидория, будто наперёд зная его действия, тут же останавливал парня, грозно хмурясь и чуть ли не скалясь. Не смотря на то, что его течка, благодаря блокаторам, отступила, он всё равно стоял горой за своё гнездо – старался ведь как никак.

Кацуки устало потёр глаза, совершенно не чувствуя себя отдохнувшим. Ощущение складывалось такое, будто по нему проехался огромный грузовик, весом в несколько тонн. Причём сделавший это явно не один или два раза, а целый десяток.

Альфа широко зевнул, прикрывая рот рукой, и взглянул на рядом лежащего и мирно спящего Изуку. Он смотрел на него в течении нескольких минут, вглядываясь и словно изучая его черты лица, будто видел впервые. Бакуго слегка нахмурился и тут же отвернулся, решив, что пора вставать. Всё-таки завтрак сам себя не приготовит и Мидория в таком состоянии явно этим заниматься не собирается. Да и парню необходимо было чем-то себя занять, поэтому он постарался бесшумно подняться с постели, не разрушив гнездо омеги.

Он спешно умылся и прошёл на кухню, открывая холодильник. К счастью, ему повезло и там не было пусто: буквально недавно закупились продуктами, которых теперь было не счесть. Кацуки медленно оглядел содержимое и остановил свой выбор на панкейках.

Во время течки Изуку накидывался на сладкое с ещё большим порывом и желанием, чем обычно. К тому же, готовить их не составляет особого труда и он быстро справится. Все останутся довольны.

Альфа закрыл дверь, чтобы не разбудить омегу, и занялся готовкой. Достал все нужные ингредиенты и начал их смешивать, попутно размышляя, что ему сегодня предстоит выслушивать. Судя по словам и поведению Мидории за эти сутки, ничего хорошего не последует.

Бакуго примерно начал понимать после нескольких часов раздумий, в чём заключается проблема и что именно ему мог рассказать Киришима. За это он, конечно, получит, потому что не его это дело – лезть в чужие отношения.

Кацуки, не хочется этого признавать, но всё же боится этого разговора. Тело почти сутки находится в невероятном напряжении, голова болит от раздумий и криков Изуку, который ни разу до этого не повышал голоса. Всегда говорил тихо и спокойно, даже ласково. Но в какой-то момент всё начало постепенно меняться, а альфа не придавал этому значения. Не обращал внимания. Решил, что тот быстро придёт в себя и всё встанет на свои места, но, кажется, это не так просто работает, как он думал.

Бакуго и не заметил, как уже закончил с готовкой. Выключил плиту и составил всю посуду в посудомоечную машинку, сразу же включив её. Поставил тарелку с целой горкой панкейков на стол и включил чайник, решив сделать себе кружку кофе. Да и Мидории явно не помешает ромашковый чай. На всякий случай...

Парень прошёл в спальню, открыв осторожно дверь, и увидел до сих пор мирно спящего омегу. Тот весь сжался клубочком, сильнее укутавшись в одеяла. В комнате было невыносимо душно, как в бане, поэтому альфа не мог понять, как ему не жарко.

Он подошёл к кровати, присев на самый край, и легонько потряс Изуку за плечо. Сначала не было подано никаких признаков жизни, но через минуту этот комочек зашевелился, медленно выглядывая из-под одеяла, сонно уставившись на Кацуки. Он дал омеге несколько минут, чтобы прийти в себя, а уже после начал говорить:

– Завтрак на столе.

Мидория удивлённо на него посмотрел и, как в прострации, кивнул головой. Он встал с кровати и побрёл в ванную, шаркая ногами по полу и слегка шатаясь из стороны в сторону.

Бакуго прошёл на кухню, начав заваривать кофе и чай, в ожидании омеги. К счастью, долго ждать не пришлось. Изуку тихо вошёл и сел на диванчик, с аппетитом рассматривая еду на столе. Он потёр ладошки в предвкушении и облизал свои розовые губы.

Кацуки тяжело сглотнул, засовывая своё желание куда подальше. Из-за того, что Мидория около месяца отказывается от секса, любое его движение кажется для альфы слишком сексуальным. Он просто не может спокойно смотреть на него, ведь так и хочется накинуться на эту маленькую тушку и... Лучше не думать об этом, определённо.

Он поставил горячие напитки на стол и сел на другой конец диванчика. Осторожно отпил свой кофе, не желая обжечь язык и губы. На несколько минут задумался, тупо смотря в свою чашку и не замечая ничего вокруг. Изуку может начать разговор в любой момент, и эта неизвестность очень настораживает. Сам же Бакуго не собирается ничего начинать, всё равно не знает, как это правильно сделать.

– Каччан, – тихий, но уверенный голос вывел его из своих мыслей, и он моментально поднял взгляд на омегу, ожидая, что тот дальше скажет. – Я не заметил, как съел всю порцию сам... Прости-и, – виновато протянул Мидория, быстро взглянув на Кацуки, чтобы понять его реакцию.

– Всё нормально, у меня нет аппетита.

Из-за волнения и переживаний аппетит и правда пропал. Сейчас ему хватит и обычной чашки кофе.

– Хм... Но ты никогда не пропускаешь завтрак. Что-то случилось?

– Ты сейчас издеваешься надо мной? – довольно резко спросил парень, недовольно взглянув на собеседника. – Спроси лучше что-то другое. Или вообще молчи, – буркнул Бакуго, поднося кружку к губам и делая глоток.

– Почему ты не поставил мне до сих пор метку? Я ведь давно её хочу именно от тебя... – немного расстроенно произнёс омега, сжимая руками свои коленки. Он решил не тянуть и начать рубить прямо с плеча, нежели чем пол дня подготавливать друг друга к этому разговору.

Весь кофе Кацуки выплюнул на стол, попутно начав им давиться и кашлять. Его глаза округлились так сильно, что стали буквально размером с Юпитер, серьёзно. На лбу выступила вена, которая быстро пульсировала. Нет, этот парень точно хочет его смерти, раз задаёт подобные вопросы так не вовремя.

Когда он отдышался и более менее пришёл в себя, то смог лишь выдавить тихое:

– Что?

– Я не хочу ещё больше откладывать этот разговор и не могу молчать. Меня давно мучили подобные вопросы, но с недавних пор их становилось только больше, а ответов на них я найти так и не смог. Думал, что мне поможет Киришима... Раз ты мне ничего не рассказываешь о своей жизни, то расскажет кто-то другой, так я решил.

– И что именно он тебе рассказал? – глухо спросил Бакуго с каменным выражением лица.

– Я, наконец-то, узнал, что у тебя до меня были отношения, причём... не с самым хорошим разрывом. Я... Мне жаль, что так вышло, но ведь прошло уже столько времени...

– Не говори ничего. Просто замолчи. – Он опустил голову, смотря себе в ноги, и с силой сжал кулаки.

– Но я хочу помочь тебе, Каччан, – искренне произнёс Мидория, осторожно положив свою ладонь на его плечо.

– Мне не нужна ничья помощь. Я в полном порядке.

Кацуки сбросил чужую руку и встал из-за стола, направившись в ванную комнату и моментально запершись там. Изуку тут же поднялся со своего места и пошёл за ним, остановившись около двери, за которой послышался шум воды. Альфа говорил одно, а на деле показывал совершенно другое. Его слова и действия сильно расходились, но, кажется, он сам этого не понимает. Или не хочет понимать.

– Ты обещал, что выслушаешь меня! Каччан! – он слегка хлопнул рукой по деревянной поверхности двери. – Хватит убегать. Рано или поздно мы должны были поговорить об этом. И о наших с тобой отношениях тоже. Ты же понимаешь, что у нас они ненормальные?

Звук воды резко прекратился, дверь слегка пошатнулась, а свет перестал просачиваться через нижнюю щёлку. Видимо, Бакуго сел на пол, облокотившись спиной на дверь. Мидория сделал то же самое и запрокинул голову назад. Он, по привычке, обнял свои ноги двумя руками, прижимая их как можно ближе к себе. Так он чувствовал себя комфортно и в полной безопасности.

– Что не так, по-твоему, с нашими отношениями? – спокойно спросил Кацуки.

– Тебе всё перечислить? – Альфа ничего не ответил и Изуку воспринял это как согласие. Ему не нравилось говорить на такую серьёзную тему подобным образом: не видя лиц друг друга, и отделённые преградой в виде двери. Чувствовалось словно он снова попал в какой-то детский сад, где люди бегали друг от друга и играли в прятки. Только это сильно разнится.

Изуку настолько сильно начали переполнять эмоции, его чаша терпения закончилась, там уже попросту не оставалось места, поэтому он решил высказать абсолютно всё, что думает, не утаивая ничего, а говоря только правду и его видение их отношений. Он глубоко вдохнул, закрыв глаза, и приступил:

– Ты никогда не делаешь мне комплименты, только издеваешься. Повышаешь голос, злишься на меня из-за любой мелочи, никогда не делаешь подарков, называешь меня не как-то ласково или по имени, а «Деку». Я ведь говорил, что мне неприятно это! – недовольно вскрикнул парень, сильно хмурясь. – Ты не любишь никаких физических взаимодействий, не считая секса. Ты недавно сказал, что мне вообще следует меньше есть, иначе я стану толстым! И я ведь правда стал меньше есть и похудел, но ты всё равно никогда этого не замечаешь, – он разочарованно вздохнул, начиная уже сейчас осознавать, с какой невероятной скоростью бьётся его сердце, готовое в любой момент выпрыгнуть наружу и не воротиться назад. – Мы с тобой даже время нормально вместе не проводим! Не гуляем, не ходим в кафе, кино или даже просто в парк. Мы не смотрим вместе фильмы, только в редких случаях. Ты всегда слишком груб и холоден. И даже не обращаешь внимания, когда на меня заглядываются другие альфы! – На этих словах Кацуки со всей силы сжал челюсти, чтобы не перебить омегу и не начать буквально кричать о том, что он замечает абсолютно каждый ёбанный брошенный взгляд на своего омегу. Он просто не представляет, сколько усилий Бакуго требуется, чтобы никак не реагировать на это. – Но самое главное то, что я ничего о тебе не знаю! Потому что ты мне ничего никогда не рассказываешь, сколько бы раз я не интересовался чем-то, тебе всегда плевать. И ты до сих пор не пометил меня... Мы живём с тобой, как самые простые соседи, которые периодически занимаются сексом. Меня это не устраивает! Я устал! Я правда устал! И сколько бы шагов я не делал на встречу к тебе, ты с каждым только ещё больше отдаляешься.

Он не заметил, в какой именно момент его голос начал дрожать, но в конце своего монолога понял, что его ладошки покрылись холодным потом и стало труднее дышать, а по щекам текли горячие слёзы обиды.

– Я очень сильно люблю тебя, Каччан, и это просто невыносимо, – прошептал парень, интенсивно вытирая своё лицо домашней толстовкой.

Глаза уже успели опухнуть и приобрести ярко-красный оттенок из-за постоянного трения, нос сильно заложило, сопли текли не останавливаясь. Сердце всё также бешено стучало, он чувствовал не только невероятную боль в своей груди, но и какое-то облегчение от того, что он созрел, собрался с силами, не струсил и высказал всё, как есть, пусть даже и не смотря в глаза Бакуго и не видя его реакции.

Мидория не знал, сколько прошло времени с его монолога, но в какой-то момент тишина начала давить на него со всех сторон. Она никогда не была такой удушающей и противной, как сейчас. Омега просто сидел на полу, положив голову к себе на колени, и продолжал плакать, не обращая ни на что внимания. Его плач был единственным звуком в этой небольшой квартире и это было отвратительно.

В его голову начали уже закрадываться мысли о том, что ему вообще не стоило поднимать этот разговор и просто жить так, как они жили до этого. Изуку боялся, он правда боялся того, что Кацуки сейчас может развернуться и уйти после всех сказанных им слов. Что он подумает, что омега слишком преувеличивает и чего-то там себе придумал, в своём воображении, поверил в это и неожиданно вылил всё на его голову.

Казалось, что прошли долгие и мучительные часы, когда послышался щелчок замка, но на самом деле – жалкие минуты. Альфа аккуратно открыл дверь, чтобы случайно не задеть омегу, и вышел из этой злосчастной комнаты. Он присел на корточки напротив ревущего парня, который, по всей видимости, даже не услышал ничего и не обратил никакого внимания на посторонние движения.

Бакуго осторожно коснулся его плеча, совсем легко, даже незаметно, но Мидория настолько редко чувствует какие-то даже самые малейшие прикосновения своего альфы, что молниеносно отреагировал и поднял голову, смотря прямо в алые глаза, которые тоже были слегка красными. Скорее всего, Кацуки тоже пробило на слёзы и он пытался успокоиться, поэтому не сразу вышел, но это было так на него не похоже...

– Ты плакал? – удивлённо спросил Изуку охрипшим голосом, вновь вытирая свои заплаканные глаза и мокрый нос, с интересом вглядываясь в чужое лицо.

– Нет, – раздражённо ответил тот, цокая языком и закатывая глаза. Оба знали, что врёт. – Я... не знаю, что сказать. – Он понурил голову вниз, зарываясь руками в волосы и с силой их сжимая. – Я думал, что у нас всё в порядке и тебя всё устраивает, потому что мы никогда не говорили о подобном. Но теперь... Я не знаю, что делать и как быть дальше.

Мидория накрыл его руки своими, начав легонько их гладить и оттягивать от головы, чтобы тот прекратил эти махинации, на которые невозможно было смотреть. Бакуго послушно расслабил хватку и поднял взгляд вверх, приковывая его к омеге и с сожалением смотря в его большие зелёные глаза.

– Каччан, я... – он закусил свою губу, отводя взгляд в сторону, – хочу, чтобы ты поделился со мной своим прошлым, чтобы я лучше тебя понял. Я хочу помочь тебе. Помочь нам. Я верю тебе и хочу, чтобы у нас всё наладилось, но я не могу вечно стараться один, понимаешь? Возможно, нам понадобится психолог, потому что твоя травма, пусть и старая, не зажила до конца. И с твоим тяжёлым характером мне будет тяжело справиться, но я не собираюсь сдаваться. Только если и ты этого хочешь тоже... – Изуку вновь глядел прямо в душу своему альфе и спросил: – Хочешь?

Кацуки лишь слабо кивнул головой в знак согласия. Путь предстоял явно не из лёгких, но никого из парней это не останавливало и они оба решили идти до конца, не смотря на все предстоящие трудности.