Помнишь, милый, сказку, что я рассказал тебе на ночь много лет назад, когда ты был совсем ребенком? Твоя матушка сильно обозлилась на меня тогда, считая, что это - не подходящее чтиво для детей. Наверное, она была права.
А, впрочем, она всегда права, не слушай меня. Прошу, никогда не слушай меня, ведь говорю я слова ранящие до крови, сам того не желая.
Помню, как горели твои глаза, как ты чуть приподнимался на подушках, жадно ловя каждое мое слово. Для тебя эта были лишь сказка, красивая, немного трагичная история, смысла которой ты и не понял до конца. Дорого бы я отдал за то, чтобы тебе никогда не пришлось понять.
Помнишь ли ты сейчас мои сбивчивые речи о великом короле Орофере? Помнишь хриплые, сказанные с восхищенным придыханием и неуловимой грустью слова-воспоминания об эльфе, с ног до головы обагренным кровью, на чью статную фигуру, темным пятном выделяющуюся на фоне ярко полыхающего пламени, пламени, что уничтожил великий Дориат, я смотрел завороженно, не в силах оторвать взора. Уж не знаю, что сподвигло меня рассказать тебе это, вновь переживая тот кошмар наяву. Но твои глаза восторженно светились и глядя в них я, сам того не желая, говорить продолжал.
О, никогда я не видел ничего более величественного, чем тот сломанный эльф с бездыханным телом жены на руках, который сумел сделать то, что не каждому по силам. Хотел бы я никогда более не видеть подобного. Но вот только Эру всегда был глух к моим мольбам.
Он смог подняться после поражения. Смог прогнать прочь чувства, забыть о горе и увести остатки своего народа прочь, в новый дом, туда где не было огня, крови и смерти. Тогда еще не было.
Короли рождаются в огне, так я сказал тебе тогда, чтобы с удивлением обнаружить то странное чувство в твоих глазах, понять которое я и ныне не в силах.
Короли и вправду рождаются в огне, милый мой, не солгал я тебе в тот раз, как бы сильно не хотел обратного.
Тот, кого позже называли королем Трандуилом рожден был в огне битвы Последнего Союза. В тот ужасный день, когда эльф-Трандуил умер.
Он родился в крови погибшего Первого короля и павших воинов Великого Леса.
Он надел на голову колючий венок из терновника, омывая руки в алых каплях отцовской крови, и увел свой народ с поля брани, никому не сказав и слова. Слишком уж высока была цена той победы.
Помнишь ли ты, как смотрел на меня широко распахнув свои огромные глаза, синие-синие, в сто крат красивее сапфиров в королевской короне?
Помнишь ли ты это сейчас, стоя напротив меня, гордо подняв подбородок и упрямо глядя на меня глазами-аквамаринами, спустя мгновение после того, как сломал отданную корону Короля?
Помнишь ли ты это, шепча сквозь зубы гордое обещание о том, что никогда не наденешь венца и не войдешь в королевский чертог, чтобы занять там место, что принадлежит тебе по праву?
Я знаю, что ты помнишь, стоит только сверкнуть синим глазам, а губам растянуться в примирительной улыбке, тихо бросая:
— Короли рождаются в огне. Позвольте же мне потушить пламя, отец.