Брови нервно хмурятся, а дыхание сбивается в какой-то момент, до слуха доходит судорожный вздох, словно невидимая веревка оплетает шею, и воздуха не хватает. Странник сидит рядом, опираясь спиной об толстое дерево с пышной кроной, укрывающей их от легких капель дождя. Темное время суток в Сумеру – прохлада и тучи сливаются с самим понятием ночь – бывает чересчур влажно, и прятаться приходятся само собой. Когда Странник бросает беглый взгляд на спящего Итэра, беспокойного и редко ворочающегося, то хочет разбудить его.
Они ожидали в некой засаде уже второй час, а утомленный после прошлого задания путешественник легко провалился в сон. Вероятно, он и не раздумывал о том, чтобы лечь спать – нежные руки усталости сами прикрыли его глаза и осторожно приобняли. Странник решил тогда не будить его – беготня самого вымотала – но чужой сон стремился превратиться в кошмар, и такой расклад не шибко радовал.
Поэтому слова, сказанные на границе с шепотом, плавно проносится среди стрекота сверчков и шелеста листвы, а золотые волосы, щекочущие лицо, осторожно убирают. Итэр открывает глаза не сразу, но после смотрит поначалу мутно и пугливо, почти сразу принимая сидячее положение, быстро оценивая ситуацию и приходя в себя.
– Спасибо, – он взлохмачивает свои волосы и хмурится, остатки сна прогоняет. – Когда я успел заснуть?
– Почти сразу, как мы остановились здесь. Прошло часа два. – Спокойно отвечает Странник, отворачиваясь в сторону дороги. Их скрывает от лишних глаз пышный зеленый куст, да и тени деревьев вносят свой вклад. – Никто не проходил, если ты переживаешь.
– Хорошо.
Мурашки проходят по коже, когда Итэр вновь вспоминает свой сон – неосознанно, словно нежданное видение проносится перед глазами, и путешественник пытается выровнять дыхание, бросая неуверенный взгляд на Странника. Тот выглядит обычным, легкая улыбка, синие глаза щурятся сразу, как встречаются с золотыми хмурыми. Сон – неприятный осадок – меняет картинками мирное выражение лица Странника на пустое и грустное, а на руках у Итэра снова фантомное ощущение теплой крови и легкость чужого тела.
– Что? – первый в зрительной схватке сдается Странник и спрашивает чуть раздраженно на столь пристальный взгляд. – Выглядишь так, словно хочешь меня убить.
– У тебя есть кровь?
На подобное и ответить нечего – удивление и подозрения захлестывают с головой Странника. Хочется лишь уточнить «какого черта?», и он хмурится, не понимая немного ситуацию.
– Ты благовоний надышался или что?
– Нет, просто… – Итэр все-таки понимает проблематику их разговора и решает объясниться, бросая взгляд на что угодно, лишь бы не встречаться с чужим. – Мне приснился не самый лучший сон.
Неуверенность чувствуется кожей, а лесные звуки, точно спокойная, мирная песня, накрывают волной их диалог. Пауза длится недолго – после шумного вздоха, Итэр смотрит в ответ прямо и серьезно. Тревога просачивается в его глазах, и Страннику становится на мгновение неуютно, словно сказанное может как-то ранить его или ошарашить. Сбить с ног – легендарный щит митачурла. И подсознательно он готовится защищаться от чужих слов.
– Мне приснилось, что ты умер.
На подобное Странник смеется чуть громко, позабыв об их засаде, и болезненное чувство ломает что-то внутри, звонко разбиваясь с каким-то облегчением. Осознание, что возводить стены защиты необязательно, ласкает душу и успокаивающе качает, как на волнах. Итэр искренне не понимает чужого веселья, пусть и отдающего печалью. Он хмурит брови и вновь делает тот самый серьезный взгляд, раздражающий в данной ситуации Странника.
– Это для тебя кошмар? Забавно слышать.
Страннику не нравится эта несмешная комедия, и разговор он бы с радостью завершил, потому что ощущение чего-то личного витает рядом, а личное - это некое табу, запрет, полная капитуляция, да только путешественника сложно порой остановить. Его упрямство живого в могилу сведет, а мертвого вытащит. До сих пор сложно забыть, как он пиро Агента гонял по всему Сумеру – короткая спокойная улыбка появляется на губах после смеха, но волнение в груди продолжает скрестись. Итэр вздыхает устало и прикрывает глаза, но продолжает говорить.
– Я бы не хотел, чтобы ты умирал.
– Сломаюсь, и ты со своим искалеченным синдромом спасателя побежишь меня спасать. – Странник закатывает глаза. – Я не могу просто умереть. Если ты забыл, то я не человек.
Итэр успевает прерывать себя на полуслове, рот закрывает вовремя, и его вопрос повисает в мыслях и на приоткрытых губах. Как-то ему сказали важную вещь – не спрашивай, если не хочешь слышать ответ. И он решает остаться в неведение. Но несказанное начинает душить.
«А ты хотел бы?»
Странник читает его как открытую книгу и добавляет раздраженно, окончательно поставив точку в разговоре.
– У меня нет желания больше говорить с тобой об этом.
Короткий кивок, и молчание повисает снова между ними.
После того задания время проходит быстро, разговор почти забывается – откладывание вещей на пыльную полку, – и Итэр как-то неловко погружается в раздумья. Словно падаешь в неглубокое озеро, поскользнувшись на предательском камне, только выйдя из воды. Неприятно и глупо – определённо не то, чего он хочет этой спокойной ночью. Витая в мыслях, заходит в трактир под яркий голос Паймон, остановившейся поговорить с владельцем.
Странник почти никогда не засыпает раньше него – да и возможно ему и правда не нужен был подобный отдых. Изредка, когда возникали такие моменты, и Итэр заглядывал к нему в комнату обители, которую обустроил и сразу отдал с доброжелательной улыбкой – мол, держи ключи, живи счастливо, – то тот уже сидел на кровати и сапфировые глаза недовольно смотрели с немым вопросом на нарушителя спокойствия.
Но мирно спящим – никогда.
Поэтому Итэр чуть не спотыкается об воздух, когда застает притихшего Странника за столом, голова его покоится на сложенных руках, глаза закрыты, парочка прядей синих волос падают на расслабленное лицо. Шляпа лежит на том же деревянном старом столе, тусклый свет от лампы освещает мягко комнату, а две кровати стоят около окна с качающимися от воздуха легкими шторами. Довольно пусто и пыльно, но за ту цену, которую они заплатили, неплохо – да и обед бесплатный, что подкупило практически всех. К тому же некая мирная аура ласково встречает в этом месте.
И сейчас страшно шагу сделать, лишь бы не разбудить компаньона. В таком случае летать громко было бы, учитывая чуткий чужой сон – и путешественник застыл в проходе их арендованной у трактирщика комнаты.
– Ты чего в дверях встал, Итэр? Что-то случилось? – щебет Паймон громко раздается позади, выводя из ступора, и Итэр разочарованно вздыхает, когда Странник открывает глаза.
Они с бывшим предвестником молчаливо встречаются взглядами, и можно на секунду уловить в синих глазах какую-то панику, быстро ускользнувшую и сменяющуюся на привычную безразлично-шутливую эмоцию. Заострять на этом внимание – неблагодарное дело обреченное на провал. Итэр смиряется и начинает рассказывать про их с Паймон не слишком продуктивную вылазку за репутацию. Предлагает вскользь, с осторожностью рассматривая чужие эмоции, посетить Инадзуму, упоминая праздник там. Ему недавно пришло письмо – приятная неожиданность и тепло в груди – с приглашением от Ёимии посмотреть на фейерверки. Отказываться от подобного не хотелось, однако и оставлять Странника одного тоже.
– Хм, нет. Я не думаю, что это хорошая идея. – Однако взгляд полный скептицизма почти рубит их будущее совместное путешествие. Они расставались один раз – тоска оплетала сердце – больше Итэру не хочется разделяться так скоро.
– У тебя еще есть время подумать, но мне бы хотелось видеть тебя рядом. Мы бы постарались никого не встречать и избегать неприятностей. – Подытоживает Итэр и заканчивает диалог – тактическое отступление, нежелание давить. Меньше всего хотелось настаивать на своих словах, и он мягко улыбается в ответ, хоть и синие глаза по-прежнему смотрят с какой-то настороженностью. – В любом случае, я приму любое твое решение.
– Я уверена, Ёимия нашла бы с тобой общий язык! А ее фейерверки… – Паймон воодушевленно вздыхает и вспархивает выше в воздухе, широко разводя руками, – просто невероятные!
– Я подумаю над этим. – Странник прикрывает глаза и кивает кратко – выражение его лица задумчивое, мрачное, вьется аурой рядом.
Итэр переводит тему, пытаясь сгладить серьезность и чужие сомнения.
Через неделю они садятся на корабль Бэй Доу, с успехом добравшись до города контрактов, возвышенности и ямы разлома перебегая быстро. Ли Юэ встречает жарой и свежим морским запахом, приятно бьющим в нос. Шум ударяющихся об деревянные балки волн, говор людей на улицах и продавцов, зазывающих в собственные лавки. Увидев путешественника с Паймон, они все счастливо улыбаются и приветливо машут руками. Странник вспоминает, как Итэр бегал по поручениям и зарабатывал репутацию в Сумеру – неудивительное открытие – золотой город давно уже принял иноземца в свои круги, завершив эту нудную беготню помоги-принеси.
Странник смотрит на порт Ли Юэ, провожает его взглядом, вслушивается в шуршание волн, и надеется, что не пожалеет о своем согласии. Приглушенный смех Итэра раздается позади, сливаясь с громким и звонким Бэй Доу.
***
– Когда жители не видели снов, было проще. – Как-то признается Странник, неожиданно и тихо, и его уставший взгляд устремятся в ночное небо, отражающиеся в сапфировых глазах. Их разговоры под звездами и песнопениями природы сливаются воедино и становятся уже приятной традицией, как праздник морских фонарей в Ли Юэ или ветряных цветов в Монде. Итэру подобное нравится, наполняет душу чем-то теплым. – В Сумеру хотя бы возможно было спать.
Они лежат на мягких мешках, забытых на носу палубы, смотрят ввысь и молчат обычно – хрустальная бабочка исключения пролетает ненавязчиво рядом. На волнах мягко качает, подобно колыбели, и спокойствие переливается каплями в море.
– Это из-за кошмаров? – Итэр спрашивает осторожно, его глаза так же отражают миллиарды миллионов звезд, когда Странник смотрит в ответ. Внутри что-то противится неприятно и запрещает открываться, но в памяти всплывает чужая необоснованная доброта, и это ломает.
Больно и колко, отчасти злит и вызывает такое безысходное чувство, что хочется вновь возвести стены защиты. Но Странник выбирает доверие, продолжая этот удивительный момент их около личного разговора.
– Скорее воспоминания. Мне не то, чтобы нужен сон. Я не устаю физически, но… – кукла хмыкает, но Итэр ловит крупицы их диалога и негромко добавляет.
– Но морально, да? Спать нужно всем - это нормально.
– Если бы не вечный писк твоей летающей подружки и бессмысленная беготня по всему миру в поисках чего-то, то было бы намного легче. – Личное – табу, а привычные устои трещат по швам, усиленные странным перемирием Страника с Паймон и различными забавными ситуациями в их приключении. Но Итэр с легкой улыбкой читает меж строк и вылавливает из легкого недовольства правду. – Повод задуматься и сменить приоритеты.
– Так легче скоротать время. И не впасть в раздумья о всяком.
Ночь откровений так ночь откровений. На вопросительный взгляд Итэр отвечает, переводя взгляд на небо и справляясь с нахлынувшей тоской.
– На самом деле я рад помогать нуждающимся, но это выматывает. – Итэр прикрывает глаза и вслушивается в звуки воды, треск корабля, редкие крики морских птиц. Подобное утешает и возвращает привычное самообладание – неуспешное падение в бездну печали. – А еще позволяет забыться в чужих заботах. Если бы не поручения и глупые, как ты их называешь, задания беспомощных, то я бы просто вечно рефлексировал и забыл бы о внешнем мире. А так я отвлекаюсь от…
– От мыслей о ней, да? – молчание не успевает проскользнуть кошкой, ловко гонится дальше.
– Да.
Неуверенность просачивается в движениях Сошедшего, а золотые глаза наполняются грустью. Подобное вызывает внутренний диссонанс – обычный добрый взгляд на мир, оптимистичный, как сказал бы Странник, переливается в такой несчастный, что становится неудобно даже. Оказывается, эмпатия не до конца покинула его. Чужие переживания просачиваются через разбитое сердце, режутся об осколки.
– Однако в последнее время мне не снятся кошмары как-то связанные с Люмин. – Он делает паузу и после нее тихо добавляет, – ее место занимаешь, так или иначе, ты.
Часто первым делом после пробуждения Итэр искал его, быстро и смазано, и Странник даже отпустил пару чуток про доверие – не подпускать ближе, не делись личным, – но правда ловко выскальзывала сама. Откровения – это тяжело, открываться кому-то снова – прошлое с укором смотрит и предупреждает о последствиях. Странник выбирает отвернуться от него.
– Однажды мне приснилось, что тогда я убил тебя. Видимо, наши сны отчасти похожи. – Погружаясь в воспоминания – сны вечно ускользают песчинками из памяти – говорит Странник, - это было неприятно и страшно, на самом деле. Мы уже достаточно путешествуем вместе, отбросили вражду, и представлять, пусть и во снах, что-то такое – отвратительно.
Итэр внимательно вслушивается в чужие слова, ловит каждое сказанное, и молчаливо ждет. Волнительное чувство тревожит что-то внутри.
– И я до сих пор не понимаю, что делать с твоей добротой, – Странник хмурится слегка, губы складывает в тонкую полосу, синие глаза смотрят в небо, и смятение играется с отражением звезд в них.
– Было проще со мной не дружить? – Итэр рискует назвать их общение «дружбой» - слово кажется громким среди их приглушенной беседы – раскат грома далекой Инадзумы. – И порой нужно просто принимать чью-то доброту. Я отношусь так к тебе не для того, чтобы получить что-то в ответ.
– У всего должна быть выгода. В этом мире бескорыстным людям не выжить.
– Не у всего. – Итэр шумно вздыхает, пытаясь не переманить диалог в русло спора. – Считай меня самым последним альтруистом, но я искренне считаю, что доброе отношение к кому-то не нужно заслуживать. Безвозмездно помогать кому-то не так и плохо.
– Когда ты предложил мне путешествовать вместе, то явно преследовал определённую цель – контролировать. И еще убедиться, что я не скачусь на прошлую дорожку. – Странник смотрит в ответ прямо и с легким прищуром, наклоняет голову в сторону Итэра и выглядит уверенным в своих словах – спрятанная истина. – Уже можно выявить выгоду, никакого альтруизма и бескорыстия, Итэр.
– «Контролировать» – отвратительное слово. – Путешественник брови хмурит недовольно, кончики губ дергаются вниз расстроенно, выглядит отчасти разочарованным, но продолжает говорить. – Сначала я действительно хотел убедиться в том, что ты больше не представляешь опасности. Но контролировать – никогда. Ты всегда мог отказаться от моей компании, я не стал бы тебя заставлять.
Итэр прерывается на мгновение – набрать морского прохладного воздуха, перевести дыхание, справиться с мыслями, вслушаться в шум бьющихся волн, – и продолжает честно:
– Мы встретись вновь после расставания. Разве после того случая, когда я удостоверился в твоих намереньях, и мы снова решили путешествовать вместе, ты все еще считаешь, что я ищу выгоду?
– Я без понятия, о чем ты думаешь сейчас, поэтому не могу ничего сказать.
– Сложно открываться и доверять кому-то, но в мире достаточно добрых людей, Странник. А прошлое на то и прошлое, чтобы оставаться там. Нужно принять это и жить настоящим, – Итэр и сам ощущает легкую усталость от диалога, словно искренность – коварный хорек – крадет остатки сил. – Просто знай: я не ищу какой-то выгоды или пользы для себя, путешествуя с тобой. Уже давно не ищу.
Странник смотрит мрачно, пристально, пытается выявить ложь в чужих словах, в чужой мимике, жестах, но ничего подобного не находит. Скептицизм меняется на неуверенность и растерянность, словно до сих пор не верит, видит искренность чужую и светлую, но не может принять ее. Отступать уже поздно – диалог сплелся нитями в причудливый орнамент, не распутать. Странник прикрывает глаза и отпускает: отпускает стены, отпускает переживания. Расслабляется внутренне и смиряется с возможным будущим.
– Спасибо.
Если ты решишь предать меня, то значит так и должно быть.
– И тебе. – Отвечает Итэр и улыбается мягко, чуть щурится, легкие морщинки лучами расходятся от внутренних уголков его золотых глаз. Светится, словно солнце, на которое можно смотреть вечно и не кривиться от яркости, и на кукольном лице тоже слабая ухмылка проявляется, как старая фотография. – Я могу обнять тебя?
Странник кивает, не находя причин отказать, да и вопрос прозвучал так просто и невесомо-ненавязчиво, что и не хочется сказать «нет». Итэр пододвигается ближе, руками оплетает его, укладывая голову на груди, и прикрывает глаза, словно доверяет настолько сильно, что никакие колкие шутки поначалу и прошлое не могут повлиять на него. Путешественник теплый-теплый – утренние лучи рассветного летнего солнца, – и лежать с ним в обнимку не неприятно, больше комфортно. Будто защитной вуалью накрывает – ощущение безопасности витает в воздухе, смешиваясь с свежей влажностью.
На утро сонная Паймон находит их мирно спящих вместе, удивленная раскрывшейся картиной, а Бэй Доу тихо смеется, прежде чем разбудить путников – порт коричневыми и фиолетовыми красками маячит на горизонте.
– Хей, засони, доброе утро! Мы прибыли в Инадзуму.