Щука клянется, божится, хвост ее ходит, как ладони, трясущиеся от страха. Говорит, буду тебе невестой, сеть рыболовная вышла с тобой нам свахой. Говорит, буду тебе рабыней, дно океанское крошечное, не скроюсь. Говорит, буду тебе чем хочешь: подругой, судьбой, женою. Радостью буду, ушами - чтобы послушать, губами буду - правду среди лжи ведать.
Говорит. Емеля руки в карманах греет, недовольный морозом, сказками щуки, снегом. Недовольный жизнью своей, похожей на прозябанье. Недовольный тем, что хочется, а не может. Он ладони к щуке тянет, та в них влетает, чешуя ее цветная сияет и греет кожу. И не рыбья совсем, горяча по-человечьи. И слова ее Емеле кажутся чище истин. Говорит: украшу жизнь тебе чем захочешь, будет жизнь твоя светлее любого жизни.
И Емеля долго думает, глядя, как щуке душно вне воды, ее родившей, но сердце к посулам глухо: жизнь пустая на печи в бездействии ему слаще.
Он берет ее покрепче и
вспарывает
ей
брюхо.