Зеленолесье было... странным. Другим, и в то же время неуловимо похожим на родной Дориат. И Трандуил лишь кривится, не в силах понять, что именно испытывает.
Ему, кажется, все еще немного больно. Лишаться чего-то столь дорого было довольно горько. На самом деле, Трандуил до конца не был уверен в том, что действительно принял это и понял.
Отчего-то ему порой казалось, что происходящее — лишь чудовищно долгий сон наяву. Стоит только открыть глаза, как все закончится и он вновь окажется в своем мирном, совершенно безопасном мирке, ограниченным дворцовой библиотекой, вечно цветущим садом, да мирной тишиной собственных покоев.
Дориат был ему домом — дорогим, светлым, любимым. Был ясным, безоблачным детством и легкой юностью. Был.
Но Дориата не было больше — остались лишь невидимые ожоги на коже, белая вязь старых шрамов, да пропахшие кровью и копотью кошмары.
Теперь же его домом, — их новым домом, — стало Зеленолесье. Нарочито светлое и ласковое на первый взгляд, прогнивше-черное внутри. Оно походило на Дориат, — действительно походило и Трандуил был почти уверен, что, то не игра его воображения, а истина, — но все же было ужасно иным. И это было хорошо.
В конце концов, второй Дориат не был им нужен; Трандуил хотел найти лишь дом.
Отец привел их в этот дом, создав его обожженными руками на земле, пропитанной кровью и смертью. Отец сделал то единственное, что было в его силах, превзойдя все возложенные надежды. Создал своему народу мечту, подарив те самые надежды, давно утраченные и разбитые вдребезги.
Но потеряв надежду однажды, слишком сложно и, быть может, больно, позволить ей вновь вспыхнуть внутри ярчайшим пламенем. Не чуть не хуже того самого, что уничтожило их истинный дом.
Трандуил не хотел себе подобного дома, как бы сильно отца ни любил, безмерно уважая все им сотворенное. Он, кажется, всего лишь хотел обратно. В свой дом. К свету, теплу, и, возможно, легкомысленному счастью.
И он, возможно, слишком уж запутался в своих желаниях, обязанностях и чувствах. Запутался настолько, что и опомниться не успел, как жизнь снова обдала огненным жаром, забирая то единственное дорогое, что у него только осталось.
И лучше бы, это был конец.
Им никогда не нужен был второй Дориат; Трандуил хотел найти лишь новый дом, и, возможно, покой, с капелькой счастья. Но теперь же оказался в одиночестве, с чудовищно тяжелой короной на голове, ураганом в душе, да громко плачущим младенцем на руках в их разрушенной мечте.
Но одного отец все же добился: Лихолесье стало ему домом. Пусть и цена в итоге оказалась непомерно высока для них обоих.