Shirley Jean

— Хэй, чего ты киснешь-то? Скоро уже всё разрешится. Соберись, Ви.

Возникший по обыкновению из ниоткуда Джонни сильнее обычного шёл помехами. Он упрекал Ви в унынии, хотя сам выглядел не намного лучше. Наёмник бросил на него хмурый взгляд, но ничего не ответил. Огрызаться сейчас и портить последние спокойные минуты руганью не было никакого желания. Да и боялся Ви. Боялся, что не выдержит и сорвётся в банальную истерику, упрашивая рокербоя оставить всё, как есть.

Голова раскалывалась на мелкие кусочки, взрываясь сверхновыми сполохами яркой острой боли. Периодические сбои в работе биочипа теперь стали почти постоянными. Но это было наименьшей из тех причин, по которым Ви чувствовал себя отвратно. Главная же сейчас маячила перед глазами и рябила цифровым шумом.

Джонни был прав — скоро уже всё закончится. Так или иначе. И знать это оказалось очень-очень страшно. Ну почему всё не могло быть так же, как и в первый день после того, как он очнулся?! Ви бы этого очень хотел. Ненавидеть Джонни и мечтать просто от него избавиться, как от обычной надоедливой болячки. Выпить волшебную пилюлю и всё, прости-прощай, Джонни Сильверхенд. Но с ними случилось столько всего, что кому-то хватило бы и на пару-тройку жизней вперёд. И Ви безбожно солгал бы, сказав, что ему всё это не нравилось в той или иной степени. За исключением итога, разумеется.

Ему нравился Джонни. Его хлёсткие комментарии, философия и даже сволочной характер. Он не во всём с ним полностью соглашался, где-то даже был и совершенно против. Но установившееся между ними взаимопонимание было упоительно. Выполняя последние желания, Ви всё больше узнавал его, проникаясь к легенде Найт-Сити глубокой симпатией и даже сверх того. Лучше бы этого никогда не происходило!

Сильверхенд клятвенно обещал сделать всё, что в его силах, чтобы спасти жизнь наёмника. У Ви не осталось ни единой причины не верить ему. Он знал, что Джонни сдержит слово, совершив всё возможное и много больше, чтобы Ви остался жив. Уж такой он был человек. Когда Джонни говорил, что закрыл бы его от пули — это не было громкими пафосными словами. В его случае это было констатацией факта.

— Джонни, — наёмник посмотрел на мужчину.

— Ну, чего? — Сильверхенд снял очки, обозначая крайнюю степень заинтересованности.

— Это… — Ви даже не знал, как подобрать слова, чтобы его поняли правильно, поэтому просто закинул в рот одну из немногих оставшихся таблеток Мисти.

В глазах помутилось, но Ви успел заметить удивлённый взгляд Джонни. Дальше для него всё скрылось в темноте. Сильверхенд, получивший контроль над телом и предоставленный самому себе в последний раз, только хмыкнул.

Щедрость прощального подарка он оценил. Как и уровень доверия. Ведь ничто не мешало ему избавиться от Ви прямо сейчас. Забить на всё и просто не возвращать контроль, глотая одну за одной пилюли, до тех самых пор, пока Ви самостоятельно не откинется, заточённый в клетку чужого сознания. Поступить так было очень и очень легко.

Джонни поднял руку с баночкой таблеток на уровень глаз, потрясая ею. Волшебных колёс, дающих ему возможность встать у руля, оставалось не так уж и много, хотя подруга Ви отдавала её почти полной. Сколько раз этот мальчишка рисковал своей жизнью, всего лишь принимая препарат? Доверяя своё тело мёртвому террористу, по воле слепого случая оказавшегося запертым именно в его голове.

Соблазн был велик. Сильверхенд даже перед собой не собирался этого отрицать. Жить хотелось до одурения. Второй шанс — настоящий! — получали сколько? Один из миллиона? Миллиарда?! Нужно было быть полным идиотом, чтобы упустить возможность, свалившуюся прямо в руки. И абсолютным ублюдком и ничтожеством, чтобы таким образом отнять жизнь у Ви. Таковым Джонни себя не считал. Да и Ви заслуживал жизни куда больше, чем он сам. У него ещё был реальный шанс переосмыслить всё, бежать без оглядки из проклятого Найт-Сити и начать заново где-нибудь очень далеко. Сам Сильверхенд на его месте так бы и поступил. Баночка выскользнула из расслабившейся руки и укатилась. Джонни проводил её безразличным взглядом.

Рокербой очертил контур глупой татуировки. И чего Ви не убрал её сразу же, как только увидел? Даже особо не рычал из-за неё, хотя вряд ли счёл такую штуку приятным сюрпризом. Вместе навсегда, ага. Вряд ли парень сумеет это забыть, пусть даже очень сильно постарается. Джонни бы не смог.

Он поднялся, с наслаждением потягиваясь и хрустя суставами — чувствовать живое тело было крайне приятно. Времени у него оставалось не слишком и много, если не продлевать эффект, а сделать кое-что на прощание было необходимо.

***

Родная квартира встретила его тишиной и определённым запустением. Ви окинул равнодушным взглядом осевшую по всем поверхностям пыль. Ему не хотелось ни убираться самому, ни просить кого-то помочь, ни тем более вызывать клининг. Ему было всё равно. Он довольно долго провалялся под чутким, бдительным, а главное неусыпным присмотром Виктора и Мисти. Они чуть ли не с ложечки его кормили, сменяя друг друга и дежуря возле его постели денно и нощно. Оба старались не подавать вида, но опасались того, что он сотворит что-то с собой. И, надо признаться, не зря. С момента возвращения в собственное тело в гордом одиночестве Ви не покидали эти мысли, осев где-то на периферии сознания.

Организм справлялся с полученными травмами. Плохо, медленно, натужно, но справлялся. Прогнозы были весьма позитивными. Вектор говорил, что это настоящее чудо, и гарантировал практически стопроцентное выздоровление и возвращение к прежней жизни. При соблюдении всех его рекомендаций, конечно же. Это ли был не повод для радости? Пережить такую заварушку и остаться практически целым и невредимым. Определённо.

Однако внутри с тех пор поселилась чёрная сосущая пустота, захватывавшая всё больше и больше пространства. Она не давала радоваться и выпивала все краски, наполняя всё пыльной безразличной серостью. И ничего общего с серебром она не имела. Вместе с конструктом из него выдернули что-то очень важное. Что-то, без чего он теперь попросту не мог ощутить вкус и полноту существования вне угрозы мучительной смерти от неисправного биочипа.

Ви не редко проёбывался по жизни. Если оглянуться назад, этот список был довольно внушительным. Но топ его проёбов по праву возглавлял Джонни Сильверхенд.

«Джонни…»

Одна лишь мысль о нём заставила это чёрное нечто заворочаться, зашевелить своими склизскими щупальцами, отвоёвывая себе ещё немного места.

Они же и вместе-то провели всего-ничего, а тоска по нему была такая, что хотелось по-звериному выть в голос, чтобы хоть немного исторгнуть это чувство из себя. Но сколько ни кричи, ни вой, ни скреби стены и пол ногтями — никакого облегчения не настанет. Ви уже пробовал — только разодрал в кровь пальцы и сбил костяшки. Тогда он очень напугал Виктора и Мисти своим срывом. Вектор накачал его успокоительными под завязку, так что Ви плавал в полубредовом состоянии овоща. Но это позволило ему хоть какое-то время не чувствовать ядовитой горечи, да вообще ничего.

А потом рипер просто и доходчиво объяснил, что все эти эмоции, обуревавшие наёмника, не были реальными. Побочные явления от разделения с конструктом. Он заверил, что скоро всё пройдёт само собой: нервная система придёт в норму, залатав все прорехи, избавившись от травмирующих воспоминаний. Однако дни шли, а Ви чувствовал только, как беспросветная тоска разъедает его изнутри. Он ел, пил, принимал лекарства, спал на автомате. Не осталось никаких желаний и стремлений. Ви плыл по течению.

Наёмник бросил на пол сумку и улёгся на кровать поверх покрывала, сразу же сворачиваясь в позу эмбриона. Даже такой небольшой путь — от Вектора до собственного дома — отнял много сил. Док предупреждал, что в свою прежнюю форму он вернётся ещё очень не скоро, и советовал найти более безопасную работу, не связанную с риском и напряжением. Ви заверил его, что не собирается в ближайшее время лезть под пули или клинки, а просто посидит дома, благо состояние счёта позволяло бездельничать как минимум пару месяцев.

Лежал он долго. На улице уже начало темнеть, когда Ви всё же нехотя поднялся. В холодильнике было ожидаемо пусто. Он бесцельно побродил из угла в угол, зашёл в оружейную. Взгляд сам нашёл лежащий на столе Малориан Сильверхенда. В груди болезненно сжалось и заныло. Ви взял его, ощутив знакомую тяжесть. Рука противно задрожала. Ви опустился на стул и уронил голову, прижав пистолет ко лбу. Он холодил кожу. Так же бы скорее всего ощущалось и прикосновение Джонни. Наёмник больше всего хотел почувствовать холод протезированной руки, пусть даже Сильверхенд ему бы и прописал ею. Это бы означало, что он живой и настоящий, а большего Ви было и не нужно.

Он выпустил Малориан из рук, аккуратно уложив его на стол. Будто бы кто-то мог его упрекнуть за небрежное отношение к чужим вещам! Да и какие они, к чёрту, чужие? Вещи Джонни теперь принадлежали ему. Все, что они смогли найти: оружие, одежда, машина, старые бутлеги группы. Наёмник, решив, что хуже сегодня ему всё равно не будет — пистолет и так уже всколыхнул в нём что только можно было, — нашёл сложенные на полке записи.

Если и предаваться отчаянию, то хоть под хорошую музыку. Ви взял бокс, где хранились пластинки, добытые ими у торговца. Он не трогал их с того самого дня, как они были куплены. Да и не особо собирался их слушать когда-либо, однако на всякий случай тогда же он раздобыл и проигрыватель, пригодный для работы с винилом. Он не знал, зачем ему был нужен этот хлам. Просто хотел хоть немного порадовать Джонни, пусть и такими мелочами, как неофициальные записи его детища. А теперь вот только и оставалось, что слушать его голос и игру на гитаре.

Внезапно из бокса выпала щепка и листок. Ви уставился на них с недоумением — их точно там не было, когда он закидывал бокс на полку. Наёмник поднял листок и развернул. Почерк был незнакомый, да и кто вообще писал от руки в семьдесят седьмом?

«Я не смог сказать этого тебе в лицо. И уже никогда не скажу. Может, мы встретимся в другой жизни и нам повезёт куда больше. Как думаешь, а, Ви? Я бы хотел встретить тебя в иных обстоятельствах».

Подпись у записки отсутствовала, но она и не была нужна. Ви и так прекрасно знал, кто её написал. Последний привет от Джонни. Видимо, он сделал это тогда, в последнюю ночь, когда Ви отдал ему контроль. Наёмник даже представить не мог, что Сильверхенд хотел оставить ему на щепке. Он вставил её в разъём, борясь с внезапно подкатившей к горлу тошнотой. Он одновременно хотел и не хотел знать, что там. Файл загрузился быстро.

На щепке была аудиозапись.

Ви тут же извлёк её из своего разъёма, переставляя в комп. Снова слышать что-либо от Джонни в своей голове было выше его сил. Он запустил проигрыватель. Несколько секунд стояла тишина, а потом раздался гитарный перебор. Звук был отвратительный, о чём запись не преминула сообщить:

— Блядь, Ви, как можно держать инструмент в таком состоянии?..

Ви поразился тому, как звучал его собственный голос, когда им говорил Джонни. Он был его и вместе с тем совершенно чужой. Взгляд метнулся к старенькой акустической гитаре, притулившейся в углу. Её когда-то — вечность назад — приволок Джеки, да так и оставил. Уэллс умел играть что-то простенькое, ни в коем случае не метя в музыканты, но для их пьяных посиделок и этого хватало с лихвой. Значит, Джонни записывал здесь, играя на этой самой гитаре. В свой последний вечер…

Тем временем на записи было слышно, как он подстроил гитару до приемлемого уровня. А потом Сильверхенд запел. Не сказать, что это было так уж неожиданно, но наёмник всё равно вздрогнул. Ви не мог похвастаться хоть сколько-нибудь музыкальным слухом и вокальными данными, но в управлении Джонни звучал довольно неплохо. Талантливый человек талантлив во всём, не так ли? Пусть это и контроль чужого тела.

Ви, кажется, даже дышать перестал, чтобы не упустить ни единого звука своего-чужого голоса. Песня была совершенно не похожа на те, что писал и исполнял сам Джонни во времена «Самурая».

Dear Shirley Jean, I hope this finds you good

I wanted to write, but didn't know if I should

So many years now that I lost what is real

But I still remember how you made me feel

В ней не было вызова и протеста. Спокойный и даже ласковый перебор лился из-под его пальцев. А в голосе Ви слышал то, чего никогда бы не хотел слышать от такого человека, как Джонни. Смирение. Покорность. Принятие.

From boys home to boys home 'til I was eighteen

Sent me to prison, they said I was mean

And as young as I was I could handle my own

The men that I dealt with I left cold stone

Вряд ли она принадлежала самому Джонни. Ви не припоминал, чтобы тот сидел в тюрьме. Или это была аллюзия на его службу в армии? Тоже вряд ли. Уж о тех временах Джонни высказался по полной, как умел только он. Скорее что-то из его прошлого, чего уже не найти в Новых Штатах. Но пел Сильверхенд так, будто в этой песне была вся его жизнь. Хотя так оно и было, раз он решил оставить в записи именно её.

Writing these words don't come easy to me

But I've run out of time and soon I'll be free

And you were the only one I ever had

The only bright spot in a life that went bad

Горло сдавило горячими стальными тисками. Опять подступила тошнота. Ви не мог ни вдохнуть, ни сглотнуть. Он зажмурился до сбоя в оптике. Но продолжал слушать.

The years they have past, but I got through them all

With a wallet size picture of you on my wall

And the way that you kissed me without regret

It's something my heart will never forget

When they flip the switch I hope all I can see

Is you in my arms dancing with me

In this cold world I did all I could do

I never had love but the closest was you

После этих слов Ви уже не смог стоять на ногах. Он не глядя оперся о стену и тяжело сполз по ней вниз. Непролитые слёзы жгли глаза. Джонни разговаривал с ним, с Ви, через эту чёртову песню, выворачивая его душу наизнанку.

It's the last night that I'll see your face

Daydreams of you were my sweetest place

Time's taken its toll but I'm alright to go

It's my last night and I thought you should know

It's my last night, I thought you should know*

Запись закончилась через секунду после того, как завершилась песня. Никаких больше прощальных слов. Джонни сказал всё, что хотел. И так, как умел лучше всего. Проигрыватель запустил аудио заново.

— Блядь, Ви…

Но Ви уже не слышал никого и ничего. Он уткнулся в свои колени. Его душили сухие рыдания. Наёмник обхватил голову руками и раскачивался, ударяясь затылком о стену. Он не знал, как долго просидел так и сколько раз успела проиграть песня. Но и это не могло длиться вечно. Ви откинулся назад, понемногу начиная приходить в себя. Он был вымотан донельзя. Всего одной песней Сильверхенд умудрился довести его до полного отчаяния.

Можно было не сомневаться в том, что Джонни первым высмеял бы его за такую реакцию, но его не было и никогда больше не будет рядом, чтобы так поступить. И чтобы привести в чувство едкими словами. Ви едва сумел подняться и выключить проигрыватель, а затем кое-как дополз до кухни — напиться и успокоить саднящее горло.

А ведь поначалу он и правда наивно верил, что избавившись от энграммы в своей голове, сумеет зажить если и не по-прежнему, то без каких-то особых изменений. Что всё закончится, как в сказке — долго и счастливо. Однако его жизнь никогда не была похожа на сказку. Во всяком случае, не из тех, что со счастливым концом. В его истории принцесса умирала в страшных мучениях, и как бы он ни звал на помощь — никто не пришёл.

Жизнь чётко разделилась на до и после. И в этом после Ви не видел ничего, что могло бы дать ему какой-то намёк на лучшее. Хотя бы единый проблеск.

Его пустой взгляд вдруг остановился на двери. Выход был рядом — их разделял всего один шаг. Всё же вставив щепку в свой разъём, Ви был готов его сделать.

«Запустив в голове голос близкого, важного,

В тот момент, когда жизнь пошла наискосок,

Ничего нет вернее и более страшного,

Чем пустить себе пулю в болящий висок»

Muse from Mars