Пора надавить на стекло,

а холодно, и солнце уже высоко.

И это значит - конец.

Чертов глупец! В очередной раз попасться на мою уловку! Мне даже жаль, что это произошло, ведь я почти поверил, что ты излечился от своей дурной привязанности ко мне и теперь в полную силу сможешь со мной сражаться. Но я ошибся, ты по-прежнему тот же наивный мальчик со слепой верой в чудеса за броней из стальных мышц. Выдержит ли она тот удар – еще один - который я собираюсь нанести? Сильный, смертельный, вероломный. Люди верят, что мы бессмертны. Стоит проверить, как думаешь?

От кнопки, запускающей механизм открытия шлюза, мои пальцы отделяет тонкий слой стекла, от тебя – прочная стена, и я более, чем уверен, что ты сумел бы раскрошить ее в пыль, но по глазам вижу: все еще не веришь, что я способен попытаться тебя уничтожить. Доверяешь мне.Я тоже доверял тебе когда-то. Доверял всем вам. Но это не помешало вам меня предать, так что остановит меня сейчас?..

Проклятая сентиментальность, становящаяся неотъемлемой частью любой вечности... Знаешь, мне даже жаль тебя в какой-то степени. Если бы ты выбрал мою сторону – сторону сильнейшего – возможно, чувство былого братства защитило бы твою спину от моего предательского удара, но… Сердце внезапно пропускает удар, когда кончики пальцев касаются гладкой поверхности кнопки. Всего одно движение, и…

В голову лезут дурные мысли о том, что, возможно, ты не перенесешь этого падения – и сломаешься. Отчего-то хочется верить, что погибать не наша, богов, привилегия. Но что, если целебных камней не хватит, чтобы залечить раны после падения? Вдруг моя месть окажется сильнее того, что ты есть: твоей божественной сути и безграничной силы.

Бог грома... Ты сказал, что все скорбели, когда я исчез. А скорбел ли ты? Прорезались ли небеса Асгарда золотыми молниями вспышек твоей боли, рокотал ли оглушающий каждого гром, словно твое сердце, заходящееся в приступах тоски? А ведь тогда ты так и не ответил. Так просто отвечать за всех, так трудно – за самого себя. Но это твоя сущность верховного божества, оберегающая и отвечающая за всех. Моя же, огненная, выжгла меня полностью, и никаких камней не хватит, чтобы залечить искалеченную душу.

Очередной волной накатывает злость, смывая жалость к тебе, что успела закрасться в душу. Остатки былых чувств, как угли, тлеют на самом дне моей сути. Но кто я, если не бог огня: одним взмахом руки затушить их окончательно - и больше не будет боли. Одним взмахом руки избавиться от тебя… навсегда.

Пальцы дергаются от резких уколов обрывающихся нитей магии, словно лопаются десятки туго натянутых веревок. Так же лопались струны моей души с каждым метром погружения в бездну. О, я помню твои глаза. Боль и тоска поселились в них в тот момент, тогда почему так пусты они сейчас? Неужели ты мне не рад, брат?

Дикое раздражение от навязчивой вибрации магии добавляет мне злости. Агент Бартон… Кто-то упорно и методично обрывает мою связь с ним. Люди как-то научились справляться с силой скипетра? Я оставляю замершего двойника, буквально на секунду на последней волне всплеска мыслей чужого подчиненного разума переносясь туда, где находится Соколиный Глаз. Рыжая русская девка, наглая и упорная, отнимает моего верного слугу, но я ей этого не позволю. Я отвожу от Клинта ее удары и всячески мешаю ей осуществить то, что она задумала. Ну, что еще?! Краем уха слышу отдаленный приказ отойти от пульта управления, и мне приходится вернуться в помещение с клеткой. Коулсон… Откуда-то я знаю этого человека. Откуда-то из прошлого, где у меня еще был шанс на... Не этот ли смертный так дорог моему брату?

Опасная игрушка в неразумных руках – оружие, на которое Коулсон рассчитывает - его все равно не спасет. В очередной раз создаю астральную копию, оказываясь за спиной мужчины, и протыкаю его грудь насквозь острым концом жезла. Тебе больно? Я неотрывно смотрю на Тора, чьи глаза словно подергиваются ледяной пеленой, когда он переводит взгляд с раненого агента на меня. Ненавидишь?

Ты снова променял меня на людей, предпочел ненависть за убийство человека вечной любви и преданности мне… В который раз. В очередной раз. После которого я уже не прощаю. Твои губы сжимаются от гнева в тонкую полоску, руки скользят в поисках опоры по гладкому стеклу клетки. Я откидываю щелчком пальца крышку пульта и с диким удовольствием смотрю на то, как твои глаза расширяются от ужаса.

Когда я падал, у меня не было никакой опоры. Я сам отпустил свой шанс на спасение. У тебя он был… Этот шанс. Но ты отказался от меня в очередной раз во благо спасения ничтожных людей. Сейчас ты рухнешь в бездну – и у тебя тоже не останется ни малейшей опоры. Я вдавливаю ладонь в кнопку, слушая, как по ушам бьет взметнувшийся воздушный вихрь, словно волна, слизывающий из моего сердца последние крупицы раскаяния и жалости. Прощай, Тор.

Прозрачная капсула исчезает в пустоте.

Последняя нить, связывающая меня и агента Бартона, рвется, громко и больно, как грудная клетка этого истекающего кровью на полу мужчины, вспоротая острием скипетра. Человека, чья смерть стала последней каплей – силы твоего терпения, силы моего прощения. Здесь мне делать больше нечего. Я переношусь туда, где наглая рыжая русская пытается выиграть у меня то, что ей дорого.

Все вокруг замирает, даже время прекращает свой бег.

Лед, пеленой застилающий взгляд Соколиного глаза, трескается, и он видит меня, застывшего в воздухе ровно перед ним, и агента Романову, замершую в неподвижности в паре метров от нас. Медленно, словно воздух стал тягучим, как мед, я указываю взглядом на стрелу, острием которой он целился в грудь рыжей, и отступаю на несколько шагов назад. Стреляйте, агент Бартон. Я пробил грудь невинному – за чужое предательство, вы – мне. Так будет честно.

О чем я думаю сейчас?

Если кому-то интересно, то... в тот раз, срываясь в бездну, я исчезал с надеждой, что меня найдут, что меня спасут. Я умолял бездну, чтобы Тор нашел меня и вернул домой. Только вот возвращающий сам вернулся уже не тем, кем был раньше. Чтобы забрать домой того, кто уже давно перестал быть собой прежним.

Соколиный Глаз уже пришел в себя и теперь пристально смотрит мне в глаза, а пальцы натягивают тетиву лука. По телу проходят волны дрожи – я всегда каким-то магическим способом знал, что чувствует Тор. И сейчас меня ломает от боли.

Люди думают, что у нас нет сердец. Я улыбаюсь, касаясь ладонью грудной клетки. Стреляйте, агент Бартон, чуть левее доспеха – ровно на два удара.