— Это частная, блять, территория, — заискивающе выговаривает мужик перед Вадимом и торопливо отходит назад, вглубь пустующего помещения. — Она мне принадлежит.

Вадим усмехается и со своих ребят снимает ограничители. Пускай порезвятся, расправятся с вялой охраной, которая разгуливает по периметру. Вадим же тут пока разберется с основным заказом, стараясь при этом самого мужика не разобрать на части.

— Территория твоя, — соглашается Вадим, широко улыбаясь. — Поэтому именно ты и влетаешь, сечешь?

Настроение у Вадима замечательное. Он даже не станет отрицать, что все дело в Алтане, который сегодня, который, блять. Блять. Вадиму хочется себя отхлестать по довольному лицу, звонкими шлепками пройтись по щекам. Нельзя так терять голову.

И тут же настойчиво внутренний голос вторит: можно, еще как можно (не стесняйся, Вадим). Он и сдерживается; от удовольствия чуть ли не радостно выгибается.

То, что Алтан творит с Вадимом, — за гранью добра и зла. Его порывистая злость Вадима будоражит больше нежности, а переменчивое настроение вызывает лишь ответный импульс — схватить, сжать в своих руках, целовать шею, ключицы, плечи и ни за что не останавливаться.

Алтан поджимает губы, когда он недоволен; он их сминает совсем в тонкую нить, когда старается не захлебнуться от наслаждения. Вадим его изучает, приглядывается к Алтану заново. Пускай тому и кажется, что между ними натягивается разве что свистящая пропасть.

Вадим все это время к Алтану подступается, подкрадывается к нему, наводит мосты; обманчиво Алтана слышит, но не слушает совсем.

Вадим плывет, его разъебывает — это красный, блять, флаг. Улыбка противоречиво становится самым настоящим звериным оскалом. Мужику плохеет на глазах.

— У меня тут охранная система «Сателлит», они точно наряд выслали, — он уже совсем отчаянно пытается Вадима устрашить, но этим только веселит. И, в итоге, прекращает трепыхаться: — Сколько вам надо?

Каждый раз одно и то же. 

Вадим слышит вдалеке выстрелы и на каждую гильзу записывает по одному откинувшемуся; уж стрелять его подручные точно умеют. Сам Вадим распаковывается без всякой спешки. Расстегивает куртку, демонстративно задевает кобуру, вставляет зубочистку между губ и перекатывает ее.

Хороший сегодня день, просто замечательный.

— Сколько ни предложишь, мне заплатят больше, — усмехается Вадим и грубым порывистым движением достает пистолет.

У него тяги к бесполезной жестокости — ноль по фазе. Вадиму нравится закрывать задания, ставить в платном чек-листе еще одну галочку. Он, между прочим, с детства привык себе не отказывать в успехах. Поэтому и университет закончил, и в армию набился, и даже среди наемников до сих пор числится с отрывом по многим показателям.

Острый край зубочистки колет язык, Вадим спускает предохранитель.

Алтана можно будет перехватить по пути домой, куда бы он там ни направился сегодня. Наверняка очередная занудная встреча или благотворительный вечер в охуеть какой красивой галерее. Картины Вадиму нравятся больше дрожащих мужиков, но свинцовые склады все равно привычнее.

Алтан сказал зачистить, территорию вернуть в родную гавань. Делов-то на несколько часов. Помещение уже сегодня перейдет в изначальную собственность, и проплаченный губер на такой разгул даже не посмотрит. Зря что ли он на дагбаевские деньги в сентябре уселся в правящее кресло? Пускай теперь отрабатывает.

Звонок Вадима отвлекает очень не кстати. Он только успевает направить на своего клиентка дуло, как телефон настойчиво разрывается вызовом. Обычно Вадиму пишут сообщения, даже Алтан старается не баловать его голосовым набором (и держит Вадима около себя, далеко не отпуская). Сегодня — исключение.

Сегодня Вадим выходит прогуляться, чтобы успеть соскучиться до вечера. Он вернется в особняк, найдет Алтана среди его цветков и разложит прямо на столе, впиваясь в его губы, — желанные, горячие, долгожданные. Вадим его долго будет мучить, не позволяя так просто отдаться.

Градус взлетает еще выше. Вадим отвечает на звонок, выдерживая неудавшегося клиента на прицеле.

— Пиздец, — срывается голос в трубке; озноб перекидывается на Вадима звуковыми волнами. — Босс домой не вернулся, а водилу его только что нашли.

Вадим не видит, скорее чувствует, как кончики его пальцев простреливает дрожь. Он крепче перехватывает ствол и выплевывает зубочистку на пол.

— Что с ним?

— Две пули в затылке, машина не тронута.

— С Алтаном.

Участь водителя не представляет никакой ценности. Вадим даже не замечает, как теряет весь свой издевательский тон и называет Алтана не очередным прозвищем, а именем — самым важным. Проходящим сквозь легкие навылет.

— Исчез. 

Выстрел раздается мгновенно, и мужик перед Вадимом валится на колени. Нет времени даже избавляться от тел, потом кто-нибудь из зачистки доедет и позаботится об отходах.

Вадим лезет в карман за запасным магазином, пересчитывает пули и проверяет в сообщениях геоточку найденной машины.

— Сука, — мрачно выдыхает он, не имея ни малейшего представления о том, кому из своих многочисленных врагов Алтан мог бы понадобиться.

Чтобы добиться в Петербурге прежнего влияния, нужно всех этих мудозвонов закатать в асфальт. Вадим помнит, как было раньше: каждый из ныне холеных типов жался по углам только от одного упоминания имени Баатара Дагбаева. За несколько лет распустились, почувствовав свободу.

Глотнули из лужи храбрости.

Ничего, Вадим такие показательные выступления умеет на раз-два пресекать. Там даже стараться не нужно, он ловко поломает лицо и задушит голыми руками, если на волосах Алтана он не досчитается хотя бы одного украшения. Каждый из этих ебанатов заплатит кровью за потраченное время Алтана.

Лучше всего Вадим умеет убивать, он профессионально выслеживает добычу. Такие курсы на Ближнем Востоке однажды прошел, теперь хоть сам может преподавать.

— Выезжаем, — бросает Вадим своим ребятам и за руль влетает так, словно за ним кто-то гонится.

По дороге он набирает продажного губернатора и запрашивает видео с камер наблюдения почти что в приказном порядке. Раньше только Алтан общался со своими марионетками, поэтому на Вадима Каменный реагирует поначалу плохо.

Туго соображает.

— Значит так, дядя, — глубокомысленно выдыхает Вадим, вылетая на перекресток. — Если видеозаписей с дорожных камер через час не будет, я сначала разберусь с теми камикадзе, которые решили раскрыть пасть на Дагбаевых, а потом завалюсь к тебе и вынесу, нахуй, все твои бронированные двери одни плечом, ты меня понял? Я таких, как ты, за бесплатно переламываю. Давай не будем мешать друг другу и разойдемся полюбовно. Поверь, нам лучше не встречаться сегодня. У меня что-то настроение резко портится. Обычно это для окружающих плохо заканчивается.

Вадим не может даже извернуться в своих привычных подъебках. Да и Каменного следовало нагнуть по-другому. Ему достаточно было назвать имя Алтана и упомянуть ту долговую квитанцию, которую губер еще не отработал. Но у Вадима действительно портится настроение.

Он действительно не собирается расходиться в любезностях.

Пальцы Вадим вокруг руля сжимает с такой силой, будто бы представляет, как кому-то перехватывает глотку. Внутри накаляется настоящий пожар; за каждый синяк Алтана он вытащит его похитителям хребет через глотку.

Пускай только попробуют.

Повторения с площадью Восстания не будет. Не в смену Вадима, он этого не допустит.

И от Алтана больше ни на шаг не отойдет. Даже если тот Вадима будет гнать в шею, угрожать контрактом и всеми расправами мира.

Не отпустит от себя,

и сам не уйдет.

***

— Надо в Гонконг звонить, — заикается второй телохранитель Алтан, который тачку, собственно, и обнаруживает. — Клан совсем не обрадуется таким новостям, но они со всем разберутся.

Жмура на водительском Вадим осматривает быстро. Пули торчат из затылка, работа грубая, стреляли в упор и под углом. С заднего сидения, на которое забрался стрелок, пока Алтана, вероятно, скручивали на улице. Следов борьбы около машины нет, лишних поездок по навигатору тоже.

Алтан сюда приехал по делам и попал в ловушку. Водила оказался ебаным инвалидом и не сообразил даже, что в него стреляют. Таких не жалко, пускай подыхают из-за собственной невнимательности. Протекторы шин на питерской слякоти находятся легко, но по ним Вадим так быстро ничего не узнает. У него же тут не выездное, блять, бюро экспертиз.

А вот видео Каменного будут очень кстати. По ним и получится отследить тех орлов, которые себе выписали смертный приговор вне очереди. В этом районе точно должны стоять какие-то ограничители на перекрестках, Петербург за последние годы камерами нафаршировали только в путь.

Разве что второй телохранитель Вадиму действует на нервы. Тот размахивает своим телефоном и что-то упоминает про клан. Вадим на него оборачивается и смотрит из-под ресниц темным немигающим взглядом.

Алтан в будущем обойдется и одним наемником. Количество бесполезных охранников вокруг него следует сократить.

— Трубу положи, — советует Вадим и от машины отходит. — Я сам со всем разберусь, не лезь в бутылку.

— На бутылку нас посадят, если не сообщить.

— Ты меня не услышал? — Вадим угрожающе приближается к охраннику, который, по всей видимости, совсем ничего не понимает. — Я сказал, что все сделаю сам. Дерни мне с десяток метких ребят и попроси их захватить калаши и парочку ручных гранат. Как только я координаты получу, поедем организовывать выступление, давай шевелись.

У Вадима нет времени на анализ собственной мотивации, он механически следует внутренним установках. Найти — умертвить и закопать — и только потом разбираться. Гиперопека клана под рукой ему совсем не нужна. Тем более, сестра Алтана точно захочет влезть и все испортит.

Шаткое равновесие внутри Алтана, в том числе.

По протекторам шин Вадим примерно прикидывает диаметр колес. И стреляет сигарету, пока видео от губера прогружаются. Зажимая дешевый «Кент» между пальцев, Вадим находит примерный временной отрезок. Сигарета на нервы действует прямо противоположно ожидаемому эффекту, Вадим еще больше встает на дыбы, когда находит машину, в которую Алтана могли усадить.

Тачка неприметная и для комфортных транспортировок не предназначена. Номера ее Вадим тут же сливает прикормленным людям, которые определят маршрут. Сигарету Вадим скуривает до фильтра и щелчком отбрасывает ее на землю.

— Если кто-нибудь промахнется, штабелем ляжет рядом, понятно? — дракон внутри голодно щелкает челюстями, предвкушая скорую расправу. — А того, кто выстрелит, блять, не оценив обстановку, я лично на кишках подвешу. Лады, ребятки? Ну, погнали наши городских.

Трезво оценить ситуацию Вадим и сам сейчас не может. Он получает финальный адрес и на спутниковых картах в режиме реальной жизни рассматривает район. Там наверняка выставили минимальных дозорных, чтобы в случае чего успеть Алтана взять на прицел. Подбираться надо почти что бесшумно, на цыпочках. Это медленно и неудобно, но Вадим — так уж и быть — доверится интуиции, она его обычно не подводит.

Знал же, что свое сокровище нельзя оставлять без присмотра — отберут, пройдутся жадными взглядами по блеску, постараются украсть. Вадим взвинчивается яростью за пределы спидометров; он каждого, кто Алтана коснется, разберет на составные части и по пакетам отправит заводчику.

Пускай только Алтан дождется. Осталось совсем немного.

В этот раз Вадим не станет жаться по больничным палатам, не желая показываться на глаза. В этот раз он такое чистилище организует, что все эти недоделанные похитители станут именем нарицательным.

Оставив после себя память как о плохом примере.

О том, как нельзя поступать в отношении клана Дагбаевых.

О том, что Алтана Дагбаева трогать нельзя.

На него даже смотреть запрещается.

***

Граната приходится очень кстати, когда первый этаж ремонтируемого бизнес-центра Вадим приказывает смести к хуям. Надо вытравить крыс из их нор и посмотреть, сколько их таких смелых останется. Всех дозорных они и так уже снимают, поэтому самое время переходить к основному блюду.

Часть людей Вадим направляет к главному входу и оставляет их разбираться среди цементных осколков с теми, кто выглядывает из подвала. План однотипных зданий в этом районе он успевает изучить, пока подъезжает. Каждое движение отточено, каждый шаг профессионально выверен. Вадим привыкает бросаться вперед по приказу Алтана, но не ради него.

Такое происходит впервые.

Вадим сейчас рискует абсолютно всем, и жизнью Алтана в первую очередь. Юма Дагбаева ему сорвет башню, если что-то пойдет не так; от ее бешенства не спасет даже эмиграция на тот свет. Но Вадим о последствиях задумывается минимально. У него крайне хуевый, плохо разработанный план, по ходу которого он еще и собирается импровизировать.

Жизнь Алтана в меньшей опасности, пока он сидит похищенный в подвале.

Вадим куда больше ставит его под угрозу своим стихийным появлением в здании.

Но он не позволит Алтану дожидаться торгов и денежных траншей. К обеду он будет уже дома, может, опоздает к трапезе на полчаса.

Вадим сводит брови на переносице, когда замечает у запасного выхода неприличное количество соглядатаев. Их он без предупреждения расчищает пулеметной дробью, что так мягко входит между ребер. Точно ебанутые, даже бронники не надели.

Вадим-то свой натянул.

Он заходит в подвал, намереваясь разыграть самый настоящий штурм с перехватом ценной добычи. Только вот это его Золотце. И он идет возвращать свое, а не торговаться о цене. Вадим приходит, чтобы пополам перекусить те наглые рожи, которые посмели с Алтаном неправильно обращаться. Кровавая пелена немного оттеняет радужку, пока Вадим — первым из всех — проходит по путанным подвальным комнатам, уродливо расстреливая каждого из встречных ему людей.

Похуй, что и мирные среди них тоже, в теории, могут быть. На все как-то разительно наплевать, у Вадима в голове вместо строчки пульса — найти, вытащить, спасти, увезти, найти, найти, найти, отыскать.

Наверху раздается еще один взрыв, второй гранатой Вадим приказал размахивать только в крайнем случае. Похоже, его ребята уже приплыли, сушат ласты, бесполезные собаки. Вадим простреливает еще одного наемника насквозь, в полумраке приглядывается к очертаниям комнаты и замирает с оружием наперевес, когда рядом со связанным Алтаном обнаруживает, вероятно, самого храброго зачинщика.

Который подхватывает Алтана за подбородок, обнажая его шею, и к ней прислоняет здоровенный тесак.

— Зря вы так невежливо вламываетесь, — произносит незнакомый Вадиму наемник. —  Мы же только поговорить хотели.

— Ну давай разговаривать,  — Вадим не может контролировать дальние комнаты, проход в которые у Алтана за плечами.

Но путь к отступлению пока свободен, значит, медлить нельзя. У наемника из видимого оружия только нож, Вадим же заходит с калашом, который он с небрежной медлительностью пока опускает. Если выстрелить прямо сейчас, то Алтан может захлебнуться кровью.

Если подождать еще хотя бы немного, сверху сбежится подмога и осложнит Вадиму спасательный операцию. Подвергать Алтана даже наименьшей угрозе — табу.

Вводные данные определены, уравнение сокращается до простой неизвестной.

Вадим отчетливо понимает, что готов пойти до самого конца. И вытащить Алтана из этой расправы даже ценой собственной шкуры — непозволительное разбрасывание собой. Раньше Вадим даже в мыслях подобного не допускал.

Теперь же принимает эти правила, не задумываясь.

Уравнение решается.

— Язык проглотил, а? — почти что сочувствующе тянет Вадим и выпускает пулеметную дробь прямо по руке, в которой зажат тесак.

Оторванное запястье отлетает на пол, и Вадим быстрой серией в голову добивает наемника. Руки за воровство отрубают и сейчас, но раньше их отнимали по локоть, если дотронуться до представителя высшего сословия.

У Алтана по лицу сбегают, все равно что капелью по весне, ручейки чужой крови. Вадим после себя отправляет оставшихся бойцов проверить дальние комнаты подвала, а сам распутывает веревки на связанных ладонях Алтана.

— Ты мог промахнуться, — цедит он и сразу же на Вадима набрасывается. — Совсем поехал головой?

Совсем, да.

— Но я не промахнулся, — пожимает плечами Вадим.

И расстегивает куртку, чтобы стащить с себя бронник. Свою защиту — нательную и моральную — он вручает Алтану в руки. И извивается перед ним в шутливом реверансе.

— Карета подоспела, золотейшество, дальнейшее присутствие на балу необязательно, — глаза Вадима горят, когда он обнажается перед Алтаном и остается незащищенным. — Хорошие принцессы никогда не дожидаются конца вечеринки, они уходят на пике.

Алтан хлесткими движениями стирает с лица кровь. И бронежилет Вадима натягивает сверху, неумело его застегивая. Вадим на это смотрит с каким-то внеземным восторгом и перехватывает ладони Алтана. Он их быстро сжимает в своих руках, затем и вовсе опускает, чтобы правильно застегнуть жилет на Алтане.

— Без меня больше никуда, — почти что нравоучительно тянет Вадим.

Улыбается. Перед Алтаном растекается, почти что скачет около его ног.

— Я подумаю над этим, — Алтан, как всегда, отлично держится; ничем себя не выдает. — Если мы здесь закончили, то поехали домой. Опаздываем на обед.

Вадим раскатисто смеется и едва держится, чтобы не зацеловать Алтана прямо в этом подвале. Какой же он все-таки, какой он.

— Тут мы закончили, золотце, — одобрительно тянет Вадим.

И с собой он тоже. 

Заканчивает.

***

— Что ты делаешь? — Алтан, кажется, действительно не понимает.

И сомневается в том, что Вадим не отбил себе последние мозги окончательно.

Вадим, в свою очередь, закрывает дверь в спальню Алтана, непреклонно поворачивает замок. И теснит Алтана к кровати, пока еще его даже не касаясь. Вадим молчаливо помогает Алтану сесть на постель, закатывает рукава его водолазки, на свету проявляя синяки на запястьях.

И перед Алтаном опускается на колени, вновь перехватывая его ладони в своих руках.

— Я больше не оставлю тебя, — с оскоминой улыбки произносит Вадим, пока его самого изнутри раздирает.

А еще с Волкова смеялся, который по первому зову сорвался на эшафот. Вадим не лучше, он был готов перестрелять половину Петербурга, если бы у Алтана появилась несанкционированная царапина.

На его запястьях даже ожоги от веревок выглядят красиво. И Вадим этих отметин касается губами; осторожно, на пробу, оставляет первый поцелуй. Почти невесомо продолжает, вычерчивая целый браслет по кругу.

Вадим целует каждый синяк Алтана, до которого может дотянуться. И, в конце концов, укладывает голову прямо между раскрытых ладоней Алтана.

Заглядывая тому в лицо непривычным, преданным, взглядом.

— Совсем плохо тебе, да? — безучастно интересуется Алтан, но за его могильным спокойствием Вадим учится разбирать скрытые переживания.

Алтан не в порядке. Но он обязательно справится, ему не привыкать.

— Плохо было пару часов назад, золотце, — Вадим демонстративно закатывает глаза, когда тонкие пальцы Алтана болезненно тянут его за волосы. — Сейчас уже терпимо.

Алтан его испытывает, мягко терзает, а Вадим все равно подставляется. Он к его ладоням льнет с какой-то неадекватной покорностью, себя целиком вверяет в руки Алтана. Вадим сдается.

Играть в двуличие с самим собой не очень интересно.

Алтан для него с самого начала не был клиентом. Алтан и сейчас для него значит куда больше, чем сам Вадим для себя. Каждый синяк — личное поражение. Потому что на теле Алтана следы должны оставаться только после секса.

Никак не от дилетантских похищений.

— Мне уйти? — хитрит, конечно.

Вадим Алтана тоже испытывает.

Молчание затягивается удавкой и кончиком щелкает Вадима по разнеженному лицу.

— Не надо, — наконец, отвечает Алтан и этим почти что Вадиму делает одолжение.

А даже если и так.

Вадим подается вперед и вместе с Алтаном подает на нерасправленную кровать. Он его сжимает в своих объятиях слишком тесно. До взаимного жара тянет к себе, ведет кончиком носа по спутанным волосам, даже умудряется оставить сквозной поцелуй на виске.

— Это все? — Алтан, судя по голосу, даже разочарован.

Вадим хрипло смеется.

— Ты же хотел пообниматься.

И Алтан, наконец, расслабляется. В руках Вадима он смягчается, прячет лицо у него на груди и принимается размеренно дышать, чтобы сравнять сердечный ритм.

— Юма знает?

— А должна? — Вадим закрывает глаза, понимая, что все равно не уснет, но хотя бы немного передохнет после погони. — Я ей ничего не говорил. И не думаю, что вообще надо.

— У тебя в обязанностях мыслительные процессы не прописаны, — приглушенно отзывается Алтан.

Но про сестру больше не спрашивает. Видимо, остается довольным ответом. Вадим и сам не дурак, чтобы понимать тонкие моменты их взаимоотношений. Еще на лыжном курорте насмотрелся на то, как все плачевно.

— Начнешь ворочаться, я тебя выгоню, — предупреждает Алтан, пускай и сам уже засыпает.

Вадим коротко кивает.

— Как скажете, золотейшество.

Рука Алтана проскальзывает по поясу Вадима и старается притянуть его еще ближе. Вадиму не очень удобно, у него обязательно начнет затекать тело, а массаж потом уж точно никто не сделает. Но все это становится неважным, когда Алтан в его объятиях засыпает. Во сне он перестает хмуриться и, похоже, чувствует себя защищенным, раз Вадиму настолько доверяется.

Впервые хочется верить в то, что снимает с себя защиту не только Вадим.

Возможно, Алтан идет даже на большие уступки.

— Сказал же, не шевелись, — возмущается он, стоит Вадиму потянуться за пледом и накинуть его сверху.

Угроза подвисает в воздухе, но Алтан не торопится Вадима выгонять. Он только мученически выдыхает и вновь проваливается в сон. А Вадим зарывается носом в его волосы и закрывает собой ото всех опасностей.

Как самый настоящий дракон, сворачивается вокруг своего сокровища и закрывает его ото всех глаз. Теперь уже точно.

Теперь уже по-настоящему.

***

На ногах Алтана появляются первые чернильные узоры, и он их рассматривает с зашкаливающей самокритичностью. Крутится вокруг зеркала, потом усаживается на кровать и вытягивает ноги перед собой, словно никак не может привыкнуть к намечающемуся рисунку.

— Отвратительно, — сухо резюмирует он и проезжается пальцами по заживляющей пленке, в которую оборачивают его ноги.

Вадим только удобнее устраивается на кровати, подпирая голову ладонью.

— До свадьбы заживет, золотце.

Алтан яростно блестит карминовыми огнями, когда на Вадима оборачивается, и явно едва держится, чтобы того не ударить. Вадим паясничает и реакцией Алтана наслаждается. Змейка пошипит, а потом свернется вокруг шеи в манящем захвате.

На чернильные контуры Вадим поглядывает с куда большим интересом. Красивая получится татуировка, когда будет закончена. Не для чужих глаз, и это Вадиму нравится особенно. На первом сеансе Алтан держался отстраненно, едва сводя брови к переносице, когда игла проходилась по выступающим костям на голени.

Вадим даже предложил трепетно подержать Алтана за руку, за что был сослан в коридор. Сторожить кулер с водой и стерео-систему.

— Я тоже не сразу забился, — Вадим оттягивает майку, выставляя на показ свою татуировку. — Еще в несколько командировок с контуром успел смотаться. У меня не было готового эскиза сразу, поэтому полотно разрасталась после каждой поездки, когда мне в голову били новые идеи.

— Странные мотивы для композиции, — Алтан на кровати откидывается на локтях, но к Вадиму подбиваться отказывается. — Откуда вдруг взялся волк? Пацанских пабликов перечитал?

Глаза Вадима едва заметно мерцают молниями; отчасти Алтан даже угадывает. Был в его жизни интересный период. Который крайне стремительно закончился. Вместе со всеми волками и их цитатами.

Трек-лист уже не начинающей певицы Татарки у Вадима по-прежнему еще есть.

— Можно и так сказать, золотце, — Вадим щелкает языком, и некоторые секреты все же оставляет при себе, — можно и так сказать.

Вадим наклоняется к Алтану первым. С его губ собирает раздраженные выдохи, раздвигает их языком и углубляет поцелуй. Вадим почти что рычит со старта, когда пальцы Алтана впиваются в плечи; хорошо, так очень хорошо.

— Только пленку не задень, — приказывает Алтан и все же под Вадима подставляется.

Это уже никакое не одолжение. Алтан себя отдает. Может, не полностью, но он точно идет Вадиму навстречу и соглашается на пограничный компромисс.

— Тогда тебе самому придется постараться, — Вадим легко подхватывает Алтана под бедра и помогает ему устроиться сверху. — Приручишь дракона, золотейшество? Для начала его надо оседлать.

— Я уже, — сквозь недовольство в голосе Алтана все равно проступает искренность.

Он уже — Вадима и оседлал, и приручил — это правда. Тут нечего скрывать, подобные аксиомы не требуют доказательств.

— Так люблю, когда ты такой злющий, — восторженно заявляет Вадим и плотнее впечатывает в себя бедра Алтана. — Это очень заводит.

Алтан в ответ лишь вгрызается в губы Вадима и кусает его больше, чем целует. Если бы в клыках у золотца был яд, сердце Вадима уже давно бы заглохло.

Оно и останавливается на самом деле.

И запускается заново, когда Алтан расправляет полы халата и начинает хаотично насаживаться, не скрывая своих стонов.

***

Промозглый Петербург выворачивается дождем по окнам, и Алтан скрывается в оранжерее, отказываясь хоть куда-либо выезжать в такую погоду. Вадим не спорит, все равно в городе пока установился штиль, гнаться временно не за кем.

И он сам заваливается на софу в оранжерее с книжкой в руках.

Алтан не любит, когда его личное пространство нарушают. Он слишком явно демонстрирует свое раздражение и затягивается в два раза чаще обычного. Но интуитивно Вадим улавливает, что источником раздражения сегодня выступает не он. Вадим — сопутствующий фактор, но никак не первопричина.

В оранжерее душно, но Алтан здесь будто бы прячется. Вытягивает руки вперед, проворачивает их в запястьях и снова затяжно курит, поджимая губы. Отчего-то взгляд Вадима, взлетающий над страницами, цепляется за то, как тяжело Алтан изворачивается у очередной кадки.

Кости ломит, — догадывается он и задумчиво сощуривает взгляд. Алтан в жизни не признается в том, что ему может быть больно, он лучше проглотит свой острый язык. В этом месяце у личного врача Алтан уже был, и если сейчас не вызвал специалиста по массажу, то точно будет мучиться до завтрашнего дня, перебиваясь обезболивающими и всякими мазями.

Вадиму такая стратегия не нравится. Но если он попробует хоть что-нибудь сказать, из оранжереи его тут же выкинут.

Алтан суетливо перемещается, стараясь разбить свою боль излишней активностью, но по факту делает только хуже. Электронка заканчивается, Алтан ее почти что зло бросает в мусорное ведро и склоняется над рабочим столом, совершенно теряя всяческое терпение.

Эмоциональный шторм впивается иглами в толстую шкуру Дракона, как в ближайшую доступную цель. Книжку он захлопывает с деланным безразличием и поднимается с софы, направляясь к выходу.

Если бы Алтан умел убивать взглядом, Вадим бы даже не дошел до двери.

— Кофе будешь? — спрашивает он, оглядываясь на взбешенного Алтана; я здесь, я рядом. Никуда не уйду. — Голова трещит в такую погоду, доза кофеина быстро исправит это.

Плечи Алтана дергаются, и следом он замирает, справляясь с хаотичной истерикой, которая его кроет на гремучем коктейле из никотина и медицинских колес. Кивает Алтан судорожно.

— Без сахара, с соевым молоком, — распоряжается он и от Вадима отворачивается.

Неужели думал, что сможет так просто от Вадим отделаться? Если их не разбил этот тяжелый первый год сотрудничества, то больше вообще ничего не переломит. Вадим не так давно у Алтана буквально лежал в ногах и был готов снести любой его удар.

Эмоциями его не испугать. И не оттолкнуть тоже.

Кофе Вадим оставляет сразу в спальне Алтана. Он открывает окно, впуская свежий воздух, на плазме находит давно забытый мультфильм и включает подсветку для атмосферы. Решить за Алтана все его ментальные триггеры Вадим не может. Но в его силах не создавать новые.

— Будем смотреть «Аватара», — воодушевленно заявляет Вадим, когда вытягивает Алтана из оранжереи.

И соглашается сразу на все египетские казни, которые ему сулит иронично вздернутая бровь Алтана.

(Следующим вздернут уже точно Вадима)

— Тебе что, десять лет?

— Ментально — возможно, а тебе?

Алтан силится ответить что-нибудь дерзкое, но не справляется с очередной волной тупой ноющей боли. Вадим его понимает без слов и уже в коридоре подхватывает на руки, вопреки всем возмущениям.

— Транспортировку до комнаты я сегодня не заказывал, — цедит Алтан, почему-то усматривая в этом слабость.

— Это бонус, — усмехается Вадим и дверь в спальню захлопывает ногой. — Как постоянному клиенту.

Алтан весомо хватает его за ухо и тянет вверх, не удовлетворяясь формулировкой. Но Вадим знает, что сегодня любое его слово вызовет лишь отчаянный гнев; надо подождать, пока не рассеется мрак.

Вины Алтана в этом никакой нет.

Принимая его, Вадим добровольно подписывается и на плохие дни тоже. Было бы глупо оставаться вместе лишь в хорошие времена.

— Тебе придется мне объяснять, в чем там замут, — многообещающе произносит Вадим и запускает мультфильм на экране. — Сколько раз ты его там смотрел? Четыре?

— Сам разберешься, — выдыхает Алтан, устраиваясь на подушках вместе с чашкой кофе.

Вадим закрывает окно и возвращается на кровать. Он садится сбоку, чтобы своими плечами не перекрывать просмотр и сам зависает на сюжете, вместе с этим перемещая ладони на ноги Алтана. Начинать стоит с тепла; это Вадим тоже угадывает, следуя за подсказками интуиции.

Алтан вздрагивает, когда Вадим осторожными волнами оглаживает его ноги и пальцами согревает контуры татуировки. Пока не массирует, даже не думает надавливать, а именно что делится теплом, желая забрать каждый терпкий выдох Алтана себе.

Придется потерпеть, — проглатывает Вадим, но ничего не говорит. И ему, и Алтану. Им двоим еще многое придется преодолеть, чтобы научиться о своих травмах разговаривать.

— Можно и посильнее, не сломаюсь, — наконец, выговаривает Алтан, когда на экране загорается следующая серия.

Кажется, с выходками Вадима он смиряется.

— Повтори мне это через полчаса, когда я поставлю тебя на колени, — в ответ хрипло смеется Вадим.

За молчанием Алтана он угадывает благодарность.

Тоже интуитивно.

***

Вадим выгибается в кресле бывшего кабинета Баатара, пока Алтан тесно соскальзывает губами по его члену. Основание он обхватывает ладонью, а языком влажно проходится по головке — прямо как Вадим его учил в свое время. Некоторые уроки Алтану действительно пошли на пользу.

Вряд ли Вадим мог представить, что однажды его в этом кабинете попытаются разложить и явно не на составные части. Но Алтан в этом преуспевает куда успешнее своего деда и шире разводит колени Вадима в сторону, не позволяя их смыкать.

Наблюдать за Алтаном перед креслом — уже секс в чистом виде, а когда он заглатывает сильнее, царапая уздечку, Вадим так и вовсе ловит звезды перед глазами и крепче сжимает косы Алтана в своей ладони.

— А мы так каждую годовщину будем отмечать, золотце? — Вадим не может пошевелиться после оглушительного оргазма и лениво разваливается в кресле, наблюдая за тем, как Алтан приводит себя в порядок.

Сначала он оправляет идеальный воротник новой водолазки, придирчиво смахивает несуществующую пыль с плеч и заново накидывает на себя пиджак, застегивая литые пуговицы наглухо. Несколько минут назад Алтан развязно ему отсасывал под столом, а сейчас элегантно опускается на диван для гостей и тянется к чайнику с жасминовым улуном.

Тот как раз успевает завариться.

— По такому поводу у меня для тебя есть особенное задание, — Алтан по щелчку переходит на деловой тон и кивает в сторону папки на столе.

Видимо, изначальная цель как раз была именно в этом, а не в отсосе. Алтан выбирает достаточно изящный способ донести нужную ему информацию до Вадима. Тот лишь усмехается и застегивает молнию на джинсах.

В изобретательности Алтана сомневаться никогда не приходилось.

— Что за трансформер? — с сомнением тянет Вадим, просматривая схемы комплектации и карандашные наброски. — Или это какое-то меха-аниме?

Алтан на Вадима смотрит как на идиота. Вадим ему возвращает такой же непонимающий взгляд. Ну, допустим, это костюм, ладно. Кому-то взбрело в голову собрать себе игрушку, у которой функционал чуть побольше, чем у вибратора. Но Вадим-то здесь при чем? Не он же станет заниматься этим боевым роботом.

Или?

— Блять, — выдыхает Вадим, когда все же понимает, что от него хотят. — Не говори, что ты веришь в то, что Разумовский жив.

У костюма есть расхайпованный клюв Чумного доктора. Или как там этот конченый называл свою маску. Вадим внимательнее вглядывается в наброски и уже более детально вчитывается в характеристики боевого потенциала.

Выглядит это все на самом деле внушительно. И дохуя непредсказуемо.

— Он жив, — коротко подтверждает Алтан. — И, скорее всего, объявится в ближайшие месяцы.

— Ты же не хочешь, чтобы я гонялся за этим железным человеком по всему городу? — Вадим даже смеется, представляя абсолютно сюрреалистичную картинку у себя в голове.

И тут же затыкается.

Потому что да, Алтан хочет, чтобы Вадим именно этим занялся.

— У тебя паранойя, — честно заявляет Вадим и откладывает папку в сторону. — Давай решать проблемы по мере их поступления. Если Разумовский даст о себе знать, проще будет пустить ему пулю в лоб, а не бегать за его костюмом по Питеру.

— Когда он объявится, а не если, — без всякой деликатности поправляет Алтан. — Будь так добр проследить, чтобы пуля в лоб была доставлена по назначению.

Вадим пожимает плечами. Он ведь знает, что Алтан не выдержит и сорвется, если появится хоть малейший след Разумовского в городе. Нет, кормить его свинцом будет не Вадим, тут даже Алтан решит запачкать свои руки, пускай обычно его физические расправы не привлекают. В тренировочном зале Вадим уже успел заценить катану Алтана, которую тот привозит с собой из Гонконга. Почти как в «Убить Билла», Вадим остается от нее в восторге.

Сергей Разумовский — это личное. А персональных врагов Алтан никому не доверяет.

У Вадима с Разумовским тоже есть косвенные счеты, которые он, впрочем, сводить не станет. Слишком давно была вся та цирковая история посреди Сирии, чтобы вписываться в отмщение за Волкова. Пускай горит, раз он так хотел вернуться к своему поехавшему другу.

Вадим поднимается из кресла и со стола подхватывает вторую папку, которую с собой приносит уже он. Иногда они с Алтаном умеют думать поразительно схожим образом. Вероятно, за целый год, который они сейчас символически отмечают, все-таки притираются друг к другу.

И учатся искать компромиссы.

— Золотце, а ты ведь знал, что мне это не понравится, — вкрадчиво произносит Вадим, подбираясь к Алтану. — И именно поэтому сначала встал на колени, а только потом дал задание.

Алтан не отвечает, только вскидывает выше подбородок, явно Вадима посылая нахуй (да, и что с того?). Змейка оказывается еще и хитрой, не только ядовитой, и Вадим Алтану сносит любое коварство.

Возможно, стоит действительно помониторить подозрительную активность в городе. Вдруг Разумовский все-таки мелькнет. Такой подарок Алтан примет с большим удовольствием.

А радовать его Вадиму очень нравится.

— У меня тоже кое-что для тебя есть, — Вадим протягивает Алтану папку и отходит обратно к рабочему столу, упираясь в него бедрами.

Алтан достает наружу сшитые листы, и теперь его очередь путаться в догадках. Хмурая складка залегает между бровей, когда он пролистывает страницы, не понимая, на что именно надо смотреть.

Вадим уже доволен такой реакцией.

Один : один.

— Это контракт о найме, — наконец, тяжело произносит Алтан и тянется к электронке, которая лежит на журнальном столике перед ним. — И что мне с этого?

Вадим замечает в Алтане нервозность. Наверняка ведь уже накрутил себя, сейчас вспыхнет спичкой, если Вадим неудачно пошутит об уходе.

— Страница три, золотце, — дает подсказку Вадим и складывает руки на груди.

Давай же, посмотри, что ты со мной сделал.

Алтан возвращается к началу и все-таки вчитывается в написанное на третьей странице.

— Тут был пункт о двухлетнем сроке контракта с возможностью пролонгации, — вспоминает Алтан и вновь проходится взглядом по странице, пытаясь отыскать это положение.

— Был, — легко соглашается Вадим.

Палец Алтана замирает напротив одного-единственного слова в конца параграфа.

— Бессрочно?

— Бессрочно, золотце, да, — кивает Вадим и давится своей же усмешкой. — Представь, такие контракты тоже существуют.

— Не в твоем перечне.

— Выходит, что и в моем теперь тоже.

Алтан задумывается. И все же сквозит недоверием в каждом своем преломлении. Электронку он опускает рядом нетронутой. И контракт тоже кладет на диван, прежде чем подняться на ноги.

— Я там еще приложение в конце добавил, — уточняет Вадим. — Можешь туда от руки вписать любое свое условие и соразмерное наказание за его невыполнение.

— Любое?

— Любое.

Алтан к нему неторопливо подходит, чеканя каждый свой шаг. Чем меньше расстояние — тем натужнее скрипят последние льды тех условностей, что между ними существовали. Личный Иордан Вадима выходит из берегов, и потоком его смывает наглухо.

Ну и пускай.

— Я там еще немного накинул себе за выслугу лет, — разыгрывает последнюю карту Вадим и принимает в свои объятия Алтана, когда тот подходит в упор. — Передай в бухгалтерию, что у меня положительно меняется ставка.

Был бы контракт у Алтана до сих пор в руках, он бы точно отхлестал нахального Вадима за такое своеволие. Но контракт остается лежать в стороне. Как и чертежи с костюмом Разумовского.

Как и весь остальной Петербург — бандитский и не очень — который им покоряется куда успешнее, чем год назад.

Многое меняется за прожитое время, но губы у Алтана по-прежнему отдают летней вишней, и Вадим в них ненасытно впивается. Вряд ли он когда-нибудь сможет себе объяснить природу такого помешательства.

Вадим последний рычаг контроля передает в руки Алтана, но не чувствует себя подневольным. Алтан уже и так знает, как правильно распространять собственное влияние на Вадима, и удачно этим пользуется.

Когда-то давно их отношения начинались по контракту. Первый импульс между ними был договорным.

Больше это не имеет никакого значения. Бумажные сделки остаются мифической формальностью.

Взгляд Дракона окрашивается золотым отблеском металла. Алтан внутри него проступает клеймом.

И Вадиму это нравится.