— Фэн Синь, мы можем поговорить? – Мисс Хао тихонько стучит в комнату, не заходя внутрь, дожидаясь ответа.

Мальчик сидел на полу, обняв себя руками и поджал ноги, как будто у него разболелся живот, и смотрел куда-то в белую стену. Это не его комната.

Фэн Синь знает где он находится. Об этой комнате говорили другие дети, которые были своеобразными крысами. Они были везде, что-то узнавали, что-то передавали друг другу, будь-то очередная сплетня или важная информация. Именно благодаря ним златоглазый знал, что комната эта – телепорт. Тот, кто приходит сюда, уходит только в другое место, где, по слухам, обитают монстры. Он не уверен точно, крысы говорят по разному, но то, что он больше не вернётся в свою комнату – факт. Поэтому он не собирается ни с кем из взрослых разговаривать — его просто заберут отсюда, если он даст о себе знать. Парнишка молча сидит и думает, что Хуа Чэну будет тяжело с математикой, ведь впереди она сложнее, там больше не будет просто цифр, но появятся и буквы. Стук в дверь снова вырывает его из собственного мира

— Фэн Синь, я знаю, ты не хочешь говорить, но нам надо, понимаешь? Я хочу помочь тебе, чтоб ты чувствовал себя лучше, — голос Мисс Хао звучит странно, будто она напряжена, но все равно мягкая, как подушка, под которой что-то спрятано. Фэн Синь не знает, что это может быть, поэтому предпочитает молчать. Так будет лучше, если он ничего не узнает. Ему не нужны сюрпризы, он просто хочет к себе в комнату.

Мисс Хао вздыхает и открывает дверь, что лишь подтверждает теорию Фэн Синя – чтобы он ни сделал, его все равно заберут. Если он ничего не будет говорить, возможно, они ещё будут думать, к каким монстрам его отдавать, это поможет немного оттянуть время. Он не уверен если честно, он никогда не уверен, но лучше так, чем рискованно идти вперёд, не зная, что тебя может ожидать, особенно когда ты помнишь, что может поджидать тебя.

Но психолог не имеет ни малейшего понятия, что происходит, поэтому не знает, как лучше подступиться к мальчику, который все ещё молчал, что лишь усиливает подозрения и переживания. Фэн Синь за время проживания тут ни разу не пошёл на контакт с другими детьми, кроме Хуа Чэна, а потом в конце концов разбил ребёнку лицо в кровь, имея при себе лишь кусок льда. Мальчика пришлось госпитализировать со сломанным носом и трещинами в лицевых костях, и это если молчать о кровоподтеках, синяках, обморожении и прочее. Она точно не знает, что именно получил ребёнок, но точно знает, что он в тяжёлом состоянии.

— Фэн Синь, – Мисс Хао снова пытается начать разговор, но лишь вздыхает и садиться на кровать, – Нам нужно поговорить. Я знаю, ты не любишь разговоры, но это важно, мне надо понять, как тебе помочь. Ты...чуть не убил мальчика и я хочу узнать, почему ты это сделал, чтоб все было по справедливости, понимаешь? Почему ты напал на него?

Напал? Нападают только монстры, а он защищался от монстренка! И эта женщина смеет что-то говорить про справедливость? Она хоть знает значение этого слово? Фэн Синь читал об этом, но в жизни никогда не сталкивался, а люди, которые его говорили и прикрываясь им, лишь вызывали отвращение. Он начинает подозревать, что Мисс Хао тоже монстр и сейчас пытается втереться ему в доверие, чтобы потом забрать его в свое логово и...

— Я защищался от монстров. Они напали на меня, – парнишка тихо проговорил это, пытаясь себя защитить. Он не хочет, чтоб то, что делали монстры, вешали на него, — Они забрали мою вещь. И начали смеяться. Делают больно только монстры, а их надо убивать ещё когда они детеныши. Это логично, тогда они не станут опаснее. Надо убивать особенно девочек, они мерзкие и ужасные, размножаются быстро и рождают новых монстров. Их всех надо убить. Мне жаль, что я не убил ту монстриху. Она должна была умереть.

Психолог заметно побледнела, но ничего не сказала, внимательно дослушав ребёнка, который говорил абсурдные и неправильные вещи для его возраста.

— А...Как выглядят монстры?

— Так же, как люди. Они не отличаются внешне. Но монстры любят наслаждаться страданиями других, делать больно и...другое, – он сжимается сильнее, нахмурив свои брови при воспоминаниях, – Этих чудовищ надо убивать. Отрезать голову и сжечь, чтоб они не воскресли. Засыпать солью глаза и вырезать их гнилые сердца, чтоб они не могли возродиться. Монстры...должны быть полностью уничтожены, а когда они маленькие, их надо убить как можно быстрее, чтоб они не выросли. Если б меня только не забрали, я бы смог убить целых двух монстров, которые делали больно мне и другим. Я бы успел размазать их головы до того, как они воскреснут к ночи и успеют отомстить. Они вернуться и тогда...Тогда будет плохо. Монстры всегда возвращаются.

Парнишка сжал кулаки перед собой, пока перед глазами встала картинка того монстреныша. Ему было так приятно бить его, мстить за то, что ему больно. На секунду, когда он бил монстриху, он вспомнил свою мать.

— Если б я знал это раньше, – тихо шипит он, сжав руки сильнее, словно прямо перед ним была шея самого первого монстра в его жизни, – я бы убил их всех.

Он не видел взгляда Мисс Хао, но прекрасно понимал, что его ждет, знал, что если он честно ответит на вопрос, его заберут. Если б он соврал, он бы остался, но тогда был бы таким же, как монстры, которых надо убить. Он знал, что когда Мисс Хао в спешке вышла из комнаты, поблагодарив его за ответ с наигранной улыбкой, он выйдет из этой комнаты навсегда, как и из этого здания. Поэтому он просто глубоко вздохнул, готовясь к худшему.

Сидя в своей комнате, Фэн Синь смотрел на брелок, который ему дал Се Лянь. Его забирают не монстры, чему он благодарен, хотя ещё не уверен, кто это. Он знает, что эти существа очень хитры и коварны, они могут прятаться за масками людей, поэтому он должен оставаться бдительным.

— Это не честно, что забирают тебя, а не их, – Хуа Чэн сидел рядом мрачнее тучи, что-то рисуя на бумаге. Это было, вроде, домашнее задание по рисованию, – Ты защищался. Я слышал, что тебя называют опасным и больным, и здесь нет специальных людей, которые могут это исправить, но это все равно не честно.

— Никто не делает что-то по-честному, – тихо отвечает Фэн Синь. Скоро придёт Се Лянь и он уйдёт. На самом деле даже жаль: они с Се Лянем хорошо проводили время и когда у того была возможность, они вместе ходили гулять по площадке на территории школы-интерната. А когда с Хуа Чэном наладили отношения, ещё и его начали с собой брать. Мальчишка рассказал, что ему нравится белый гэгэ, но он не знает, как показать ему это. Было время, когда они оба придумывали план, как привлечь внимание сына директора, и когда у них получалось, все втроём были счастливы. Фэн Синь наконец понял, что такое человек, и что в мире есть не только монстры. Хуа Чэн был маленьким человеком и его надо было защищать, а Се Лянь защищал их обоих и помогал. Он был первым человеком в его тёмном мире. Когда ему было плохо, тот приходил и сидел рядом, ничего не говоря, а просто давал понять, что здесь и не позволит чудовищам прийти. Он принёс ночник, с которым Фэн Синь спал, потому что Се Лянь запомнил, что тот боится темноты и монстров, что там прячутся. Ему казалось, что он здесь находиться совсем недолго, пока Се Лянь не принёс сладости на годовщину – пол года здесь. Для него тогда это было большим шоком и удивлением – разве он здесь пол года? Но вспоминая, сколько всего происходило, он понимал, что да, он действительно был здесь уже не первый месяц. Просто дни без Се Ляня и приключений с Хуа Чэном слились в один и образовались пропасти, которые воспринимались как одно сплошное пятно, среди которого были светлые разводы в виде прекрасных дней, что показали ему – чудовища не прячутся там где свет, потому что там находятся люди. А люди добрые, они дарят тебе сладости, читают книги, слушают, помогают и вызывают смех. Он очень хочет ещё раз услышать шутку Се Ляня, с которой так смеялся, впервые так много за всю жизнь, что аж живот заболел и он испугался, что сломал себе кишку, пока тот не рассказал про смех, мышцы и прочее.

Ему очень жаль, что он лишился этого из-за монстров.

— Синь-гэ, – из мыслей вырывает тихий голос Хуа Чэна, который аккуратно сел рядом и протянул ему открытку.

Фэн Синь удивлённо раскрыл глаза и взял в руки бумагу, приятную на ощупь. Открыв её, он видит красивую картинку их втроём, которые держаться за ручки и улыбаются. Рисунок по детскому неровный и кривой, но все же очень милый и не похож на разводы карандашей и маркера. А на другой сторону, кривым почерком были написаны пожелания, просьбы и что-то ещё, что он не может разглядеть из-за влаги на глазах.

— Ты...можешь прочитать? Твой почерк трудный, – Фэн Синь показывает на надписи и Хуа Чэн какое-то время просто сидит, после чего слабо сжимает руки, грязные от фломастеров и карандашей, в кулаки.

— Там...там написано, что ты не виноват, что в этом мире одни уроды. Что ты хороший и...и ты правильно поступил. А ещё там написаны напоминания, чтоб ты не забывал почистить зубы, а то рот воняет и ты должен есть три раза в день, даже если лень встать с кровати, потому что еда это важно. Но если она невкусная, то её можно не есть, но все равно надо чем-то перекусить. И...и ты должен помнить о наших приключениях и планах, ты обещал помочь с гэгэ! — Хуа Чэн на секунду замолкает, судорожно вздохнув, после чего резко вытирает рукавом свой единственный глаз. Всхлип так и не получилось подавить. Он протягивает вторую бумажку, сложенную в несколько раз и аккуратно засовывает в маленький кармашек, что сделал на лицевой стороне открытки.

— Там...там все наши планы, если вдруг ты забудешь, но я надеюсь, что ты не тупой и вспомнишь, что ты обещал. А ещё написано, что ты не должен ничего терпеть и...и быть смелым и сильным...И-и ты должен дождаться, когда я вырасту, ты понял?! Мне плевать что говорят взрослые, они идиоты и ничего не понимают!! Я вырасту, мы с гэгэ будем работать и я буду врачом, поэтому даже если ты болеешь, то я помог-гу тебе и...и...— мальчишка снова всхлипывает и трёт глаз, сжавшись так, будто хочет спрятать свою слабость. Хуа Чэн никогда не любил показывать эмоции, кроме злости, на людях, и только с Фэн Синем и Се Лянем он смеялся так громко, как мог, бегал, прыгал и был обычным ребёнком, каким и должен быть, какими они все должны быть.

Хуа Чэн хотел было ещё что-то сказать, но его прервал Фэн Синь, который аккуратно притянул к себе мальчишку за плечи и обнял одной рукой, пока второй сжимал открытку, но не так, чтоб помять и испортить то, во что одноглазый вложил свою маленькую душу.

По щекам катились слезы, но Фэн Синь научился плакать тихо, поэтому просто притянул к себе мальчишку и понял, насколько же сильно он не хочет его бросать.

— Я-я буду кушать и чистить зубы, – тихо шепчет Фэн Синь в чужую макушку, смаргивая слезы, – и т-ты обязательно будешь с Се Лянем.

Хуа Чэн широко раскрыл свой глаз, который из-за слез словно сверкал рубином под дождём. Это были первые и последние объятия, который Фэн Синь когда либо дарил и он был первым, кто сумел их получить.

— Синь-гэ, — снова всхлипывает ребёнок и крепче вжимается в человека, который, хоть и не был идеальным, но по крайней мере не бросил, не высмеял и помог ему. Его должны забрать через несколько минут, поэтому они позволили себе насладится последней близостью перед неизвестным

Выходит он из своей комнаты только тогда, когда вытер слезы и в последний раз посмотрел на Хуа Чэна. Создавалось ощущение, будто он бросал щенка, своего друга, одного на потеху монстрам. Хотелось побыть немного сильным и защитить этого человека, пока чудовища не убили его. Но к сожалению сейчас он должен позаботиться о себе.

— Фэн Синь, — Се Лянь тихо его откликает и грустно смотрит, а когда замечает покраснения, и вовсе поджимает губы, не зная что сказать.

Парнишка лишь шмыгает носом и смотрит куда-то в пол. Се Лянь опять видит его в таком жалком состоянии.

— Я...Мама и папа сказали, что ты поедешь в больницу к специальным докторам, которые тебе помогут. Я не знаю где это, но я попробую уговорить маму с папой и может я смогу тебя навещать, – он неловко подходит ближе и протягивает блокнот с маленькой папкой. Она была чёрного цвета, а внутри были файлики, в которые можно положить бумагу, чтоб она не испортилась.

— Я слышал, что твой блокнот порвали. Это ужасно, я помню ты показывал свои красивые рисунки, поэтому я нашёл папку, где ты можешь прятаться свои листики, если кто-то попытается забрать блокнот, — Се Лянь мило улыбается, пока Фэн Синь аккуратно проводит пальцем по блокноту

— На этот раз я его сохраню. Спасибо, — парнишка кивает и снова шмыгает носом, после чего, словно что-то вспомнив, отдаёт ключ с брелком хозяину. А хозяин вещи тем временем аккуратно снимает брелок и отдаёт обратно под удивлённый взгляд

— Ты сказал, что тебе понравился брелок. Оставь себе. Это...будет тебе на память, хорошо?

Се Лянь никогда не привязывался к детям, которые тут живут. Он знает, что Фэн Синь болен, но не физически. Он знает, что они могут никогда не увидеться. Он знает, что дети, которые живут на улице – не здоровый, особенно те, у которых синяки на руках, ногах и вообще по всему телу. Он это прекрасно знал, но почему-то не принял во внимание. Нет, Фэн Синь не был особенным, здесь все дети одинаковые и у всех несчастные судьбы, но почему-то именно этот парнишка был другим. С ним было комфортно, несмотря на его молчаливость и замкнутость. Другие дети падали на колени и боготворили его, хотя он просто помог им и не видел в этом ничего такого. Сироты и несчастные создали свой идеал, которому Се Лянь начал соответствовать, что было тяжело. Никто не мог с ним нормально играть, все хотели что-то от него получить, по крайней мере так это было похоже. Он был словно принцем, который ходил мимо бедняков, которые хотели хотя бы кусочек золота с чужой мантии украсть.

Фэн Синь был другим. Он не надевал на него корону, но уважал и был благодарен, это было видно по взгляду. Он никому не доверял и был слабым человеком, если оставался один на один, но он видел, как тот объяснял сложный материал Хуа Чэну и они чем-то напоминали двух братьев, которые, хоть и ссорятся и дерутся, а все равно близки. Не все могли этим похвастаться. Здесь каждый был сам за себя и Фэн Синь тоже был, ему было плевать на всех, он никому не верил и не позволял к себе подходить, боясь получить удар, но только они слышали его смех, видели улыбку и понимали, что он не холодный и страшный человек, а просто пугливый.

— Я надеюсь у тебя все будет хорошо, – подправив свою белую кофту, Се Лянь мягко улыбается.

Он точно не ожидал, что Фэн Синь возьмёт его за руку и слабо сожмет. Фэн Синь, который боялся прикосновений больше, чем огня, сейчас держал его за руку и шмыгал носом, пальцем слабо надавливая на костяшки.

— Пообещай...что когда я выздоровлю, мы снова встретимся, – тихо шепчет он, словно это должен услышать только он, и это всемирная тайна, которую никто не должен знать.

Се Лянь сжимает его руку в ответ, кивает, закусив губы. Холодный ветер неприятно лез под кофту, но мальчишка чувствовали ладони друг друга и им было тепло. Они понимали, что это последние искры тепла, несмотря на то, что буквально через месяц придёт весна. К сожалению, один из них застрял в вечной стуже, поэтому другим придётся подождать его, подавая сигналы извне. Они рядом, они помнят. Они дружат.

Парнишка достаёт из кармана три браслета и один из них, красивый жёлтый, завязывает на чужой ладони. Второй был красный, а третий белый, но несмотря на разность цвета, все были выполнены в одинаковом узоре с цветочками

— Это браслеты дружбы, – тихо говорит он, продолжая сжимать руку, – Неважно что случится, рано или поздно, скоро или через несколько лет, но мы встретимся и...я надеюсь, что все будет хорошо.

Фэн Синь мягко улыбается и снова шмыгает носом. Он хочет что-то сказать, уже рот открыл, но его зовут и он вынужден посмотреть на белую машину, в которой уедет куда-то, куда сам не знает. Ему страшно. Он не хочет уходить. Он согласен жить с монстрами, если эти двое будут рядом с ним, потому что они единственные, кто показали ему хорошие и тёплые отношения.

— До встречи, – говорит Се Лянь и улыбается. Фэн Синь не может не улыбнуться в ответ, сжав блокнот, папку и открытку

— До встречи.

Когда он садится в машину, он ещё может видеть Се Ляня, который провожал взглядом машину. Закусив губу, Фэн Синь глубоко вздыхает и открывает блокнот, дабы записать то, что думает по всему этому поводу и нарисовать что-то, что он запомнил из этого неплохого места. Но стоит открыть первую страницу и он замирает, потому что на первый странице приклеена фотография с ними тремя: Хуа Чэн бежал за Фэн Синем, а Се Лянь весело смеялся, все были в грязи и пыли, а деревья вокруг были алыми. Засушенный листик, потерявший свою насыщенность, был приклеен ко второй странице, а внизу под фото красивыми иероглифами было "Выздоравливай, Фэн Синь!"

Слезы снова непрошено потекли по щекам. Он скучает.