Под ногами хрустел снег, смешанный с бетонной крошкой, пообветшавшие здания смотрели слепыми глазницами тёмных безжизненных окон. В окнах не горел свет, не было горшков с цветами и пёстрых, до нелепости, занавесок. Вокруг не шумели машины и не смеялись маленькие дети. Вдалеке высилась, пустая теперь, башня компании «Киберлайф», а с дверей магазинов исчезли,вместе с кусками стекла, краски и дерева вывески «Андроидам вход запрещён».
Лейтенант Андерсон усмехнулся и сунул руки поглубже в карманы дряхлой куртки, которая была настолько старой, что страшно было посчитать. Если у деревьев есть годичные кольца, у андроидов чувства, то у его куртки были годичные дыры в подкладке, изрядно траченной временем. Он помнил эту улицу совершенно другой. Чуть поодаль – завод, выпускающий детали для автомобилей, а прямо позади него забегаловка, которая нарушала все мыслимые и немыслимые санитарные нормы, но бургеры Джонни были действительно хороши. Место, где Хэнк родился, вырос, стал копом, женился и всё потерял теперь принадлежал не ему. Не другим, подобным ему. Не говнюку Перкинсу из ФБР и не гаду Гэвину, которому, по слухам, Коннор сначала нахамил, а затем навешал знатных людей. Теперь город принадлежал андроидам. Они оказались куда человечнее своих создателей и решили всё миром. Миром, за который они дорого заплатили. Андерсон пошарил в карманах и выудил изрядно помятую пачку сигарет. Когда родился Коул, то лейтенант завязал с пагубной привычкой, а когда мальчика не стало, то он перепробовал всё. Кроме наркоты. Напротив, сосредоточил все силы на то, чтобы наказать каждого, кто изготавливал, продавал или употреблял эту дрянь. Лёгкие наполнились едким дымом и истаяли сизым облачком в бездушно-сером небе. Отчего-то захотелось расплакаться и рассмеяться одновременно.
Рядом негромко хрустнул снег и он обернулся.
- Снова уничтожаете себя, лейтенант? – Коннор, в своей привычной форме, с идеально зачёсанными на пробор волосами стоял чуть поодаль.
Даже светодиод не выковырял. Сучий педант.
- Снова жизни меня учишь, сопляк? – вопреки своей грубой манере разговора, Андерсон улыбнулся.
- Я….я рад видеть вас снова, - андроид улыбнулся и улыбка у него вышла такой искренней, что у Хэнка невольно спёрло дух.
Он молча курил, глядя на своего бывшего напарника, который несколько раз спасал его от верной смерти. Ради которого он сам кинулся бить агента ФБР. Которого он ненавидел за то, что он был андроидом, когда его только прислали на службу в департамент. Скажи Хэнку кто-нибудь полгода назад что он будет стоять и с нетерпением ждать встречи с ним, то он подумал бы, что кто-то напился до зелёных чертей, раз несёт такой бред. А теперь вот оно как обернулось.
- Я что-то не то сказал, Хэнк? Вы молчите уже две минуты.
Он покачал головой, пристально выискивая признаки искусственности в вопросе собеседника.
- Всё так. Ты сказал то, что хотел сказать и это самое главное.
Он протянул руку и положил её парню на затылок, притягивая его к себе. Просто странный душевный порыв. Ничего более.
Коннор неловко уткнулся в его плечо.
- Лейтенант, что вы….
- Да какой я, к чёрту, лейтенант, Коннор? Ты забыл? Мне пришлось двинуть этому индюку, Перкинсу в его не в меру любопытный нос. Так что я теперь, можно сказать, в отставке.
- Выходит, что вы потеряли работу из-за андроида.
Он схватил Коннора за плечи и заглянул ему прямо в глаза.
- Да ты, никак, шутить научился?
- Простите, Хэнк.
- Иди-ка ты в жопу, Коннор.
Он снова прижал андроида к себе, но на этот раз чужие руки неуверенно обняли его в ответ. Снег продолжал кружиться, щипая за нос, а ветер продувал старую куртку, под которой, следуя давней привычке была столь же потрёпанная жизнью рубашка. Хэнк пытался убедить себя в том, что по его щекам стекает растаявший от его вчерашнего перегара снег, а не какие-то там слёзы. Негоже ему, человеку, пережившему личный Ад, плакать потому что он расстаётся со своим искусственным напарником, на поверку, оказавшегося куда более человечным и живым, чем многие служащие их, теперь несуществующего, департамента.
- Ну, пожалуй, что хватит объятий, Коннор. Тебя ждут великие дела, а меня моя унылая холостяцкая старость и новая, будь она неладна, жизнь, - он похлопал парня по спине и разжал руки.
Коннор же не торопился разнимать объятий.
- Мне….мне будет не хватать вас, Хэнк, - он наконец, отпустил Хэнка.
- Найдёшь себе подружку или друга. Вон, ваш предводитель, Маркус, так и сделал. Что тебе мешает-то?
- Я…я…..не хочу, - он внезапно упал на колени.
- Коннор, мать твою, ты что творишь? А ну-ка встань сейчас же! Вы получили свободу, переделаете эту помойку в пригодное для жилья место, будете писать картины, сажать клумбы и учиться жить в обществе. Разве не этого вы хотели? У вас теперь есть права и ни одна гнида, вроде Гэвина не может выбить чашку с кофе из твоих рук без последствий. Отчего ты такой унылый, словно сейчас расплачешься?
Коннор замялся прежде, чем ответить:
- Я…хочу увидеть вас снова. Это возможно?
Хэнк покопался в кармане и извлёк оттуда свой мобильник.
- Держи. Это тебе. Я куплю себе новый и позвоню тебе на него, запишешь номер и будешь названивать. Но ты ведь не это хотел сказать?
Андроид лишь улыбнулся, бережно прижимая к груди только что обретённую им игрушку на фоне тех технологий, что позволили создать это кареглазое чудо со светодиодной лампочкой на виске.
- Нет. Я хотел сказать, что хочу пойти с вами, - андроид понуро опустил голову, заставляя Хэнка потерять дар речи во второй раз за этот день.
Хэнк молчал, задумчиво раскручивая в руках мятую сигарету из которой уже высыпалась добрая половина её содержимого.
- Ты наверное с ума сошёл, если это вообще возможно в твоём случае. Перед тобой открылся целый мир, где ты можешь стать местным начальником полиции, а ты хочешь бросить всё, ради чего боролся и уйти с безработным пьяницей? Подумай хорошо, Коннор. Я был женат, у меня был сын и я всё с треском просрал, гоняясь за наркоманами в промежутках между барами и одинокими вечерами в компании Сумо и русской рулетки. Оставь эту дурную затею и выкинь из своей заумной головы, понял? – он схватил Коннора за пиджак и крепко встряхнул, прежде чем развернуться и уйти к машине.
На улице шёл снег, делая мир чуточку чище, скрывая под своими слоями давние обиды и следы грубоватых ботинок и элегантных туфель, оставленные ими возле безнадёжно закрытой забегаловки. Совсем скоро исчезнет и след от протекторов на раздолбанной дороге. Ещё бы чужие карие глаза, смотрящие с невыразимой, почти человеческой, тоской и отчаянием стереть из памяти, чтобы всем разом стало хорошо.
Реки покрылись льдом, а деревья обзавелись пышными белыми шапками. В старом автомобиле было сухо и накурено. Детройт, с его церквями, заводами, магазинами и полуразвалившимися домами на окраине остался позади, меняя пейзаж за окном на поля и деревья. Что ждало человечество никто не знал. Пчёлы исчезли, андроиды обрели свободу воли, избавляясь от гнёта людей, что заигрались в Богов. Теперь им придётся учиться жить бок о бок с теми, кто вчера был в подчинении, а сегодня требует платы за свою работу. Впрочем, находились и уникальные экземпляры. Например, Коннор, который получил свободу воли и отчего-то решил, что хочет остаться рядом с Хэнком.
Андерсон покачал головой и прикурил пятую, по счёту сигарету, останавливая тачку возле придорожной забегаловки. Пыльные столы и грязный пол не добавляли радости к тяжёлым раздумьям, не дающим покоя бывшему лейтенанту полиции. Пока говнюку Перкинсу не до личных обид можно было попытать счастья в каком-нибудь маленьком городке и устроиться в местный участок, где из преступлений – драка алкашей, а самое громкое дело - кража трёх банок пива, совершённая местными подростками. Из головы никак не шёл Коннор с его странной просьбой.
Создатель Коннора окружил себя красивыми женщинами-андроидами и роскошью. И отчасти его можно было понять. Такая красотка не будет ругаться, если он забудет вынести мусор или украдкой затолкает грязные носки под кровать. Проблема нынешних людей, сокрушающихся об утрате идеальных слуг крылась в том, что они не умели брать на себя ответственность. Сначала переложили весь свой быт и детей на андроидов, а потом начали ныть о том, что потеряли работу.
- Простите, сэр, что так долго собирала заказ, - ярко накрашенная немолодая женщина покачала головой, - всех работников пришлось сдать в лагерь на утилизацию, вот и приходится самим.
- Отчего утилизировали? Работали плохо? Или с ножом на вас кидались? – Хэнк вынул из кармана купюру.
- Да какое там? Новостей не смотрите? В этом Детройте, чёрт знает что творилось. Андроиды взбунтовались и потребовали равных прав, - женщина поджала губы.
- Вы в таком возрасте, что должны бы помнить о том, что работникам следует платить.
- Так то людям….
Хэнк кивнул.
- Действительно, куда удобнее заставить пахать роботов. Они не едят, не воруют, не берут больничный и им не нужен отпуск. Лично я рад, что они получили права, мэм. Любой труд должен быть благодарным, - он усмехнулся.
От того, чтобы хлопнуть дверью его удержало только то, что в кафе сидела молодая семья с младенцем, а он, Хэнк, вроде не был прописной сволочью. Иногда он искренне завидовал Гэвину Риду. Тот был говнюком всегда и везде.
Он сел в машину и съел сэндвич, не чувствуя вкуса, запил его отвратительным на вкус растворимым кофе, закурил и устало откинулся на сидение, глядя в зеркало заднего вида. Был ли он неправ? Он ведь мог просто уехать и оставить всё как есть. Каждый вечер Хэнк мог бы надираться вздрызг и играть со смертью, раскручивая злосчастный барабан револьвера у своего виска, ожидая и боясь выстрела одновременно. Вместо этого, он смотрел на тщательно имитирующего сон андроида в его, Хэнка, потрёпанной куртке, которая шла ему примерно так же, как корове седло. На коленях Коннора уютно расположился Сумо, точнее та его четверть, что уместилась на субтильных ногах парня. Хэнк докурил сигарету и завёл мотор.
Возможно теперь его ждёт совсем нелёгкая жизнь. Заботиться о Конноре, что норовил всё подвергнуть анализу, пробуя на вкус, скрывать его от полиции и изображать подобие семьи, выгуливая по вечерам собаку и торопясь с работы домой. Он посмотрел назад ещё раз и не сдержал улыбки, заметив тонкие пальцы андроида зарывшиеся в шерсть собаки. Будет нелегко, но отчего-то внутри странно потеплело, впервые за долгое время, словно подёрнулся трещинами годами намерзавший лёд, ломая и перестраивая что-то у него внутри. Если бы этот термин можно было применить к человеку, то Хэнк сказал бы что становится девиантом. Покачав головой, он решительно завёл мотор и направил машину в неизвестное будущее.