Но счастье закончилось быстро, как только Рэй перешагнул порог своей квартиры. Вернее, оно осталось где-то там, далеко, за дверью. Зеленоглазое, черноволосое, прекрасное. Клубничное, милое счастье. Ади был слишком хорош, слишком… Нельзя было его губить. Никак нельзя. Рэй никогда бы себе такого не позволил, не посмел бы. Да и с чего он вообще взял, что омега на него запал? Ну попросил поддержки у альфы — обычное дело, ну улыбнулся пару раз и что? Голодный до любви разум Рэя тут же состряпал приятную для души сказку, и сам же её проглотил. Но нет уж. Никаких поблажек. Никаких больше надежд. Одиночество и страдание — вот его участь. За всё, что он сделал: за трусость, за подлость, за ненависть к себе. За всё!

      Рэй снял куртку и бросил её поверх вешалки, потому что петелька давно оторвалась. Потом прошёл в квартиру и уселся на диван в гостиной. Стены так и душили, впрочем как и обычно, воспоминания кололи в самое сердце, иногда даже ужас охватывал сознание. И так каждый день.

      Рэй обреченно покачал головой.

      — Зачем? Ну зачем?! — обратился он к небесам. — Зачем вы послали его? Я не могу, не могу, не достоин! Я даже улыбки его не стою… Господи… — он закрыл лицо руками. — Не надо, не надо было…

      Он посидел так немного молча, потом тяжко вздохнул. Но на этот раз не стал себя накручивать — уж больно волшебным был этот день, и так жаль было портить его впечатления. Нежное тепло всё ещё томилось в груди, и так хотелось подышать им подольше. Хотя обычно Рэй рыдал в этой квартире. Вот на этом самом диване, где Люсьен заснул в последний раз в своей жизни, и заснул навсегда. Рэй плакал здесь, как на могиле. Практически постоянно. Иной раз даже до икоты, до нервных судорог. А когда было совсем невмоготу, то ещё пил. И на то была своя причина: он всё никак не мог простить себя за то, что случилось два года назад. За весь этот ужас, за рок. И никогда, наверное, не простит. Никогда! А нежное личико Ади — это лишь дополнительная боль. И ещё одно возмездие. Потому что Рэй не посмеет признаться ему в своих чувствах, ни слова не скажет о том, как глубоко он запал в его сердце, каким родным стал всего за один день. Да что там — за секунду. Наверное, это и есть тот самый — единственный, о котором говорил папуля, о котором мечтают все романтичные альфы, и почти все омеги. Родная душа… Половина сердца, которая нашлась, но встретить его сейчас — это издевательство. Наказание! Рэй не достоин такого счастья. Нет…

      Он снова вытер слёзы, которыми по привычке наполнились глаза, и упал на диван.

      — Никогда… — прошептал он. — Никогда… — да так и остался лежать, лицом вниз, обездвиженный и несчастный. И только всхлипывал иногда. В полной темноте, в страшном одиночестве, в очередном припадке израненной болью души.

      А по квартире гулял ветер, было ужасно холодно. Но альфа специально отключил всё отопление, чтобы посильнее страдать. И страдал. Но всё равно презирал себя и считал последним трусом. Если бы Ади только знал, с кем имеет дело, он бы даже не повернулся в его сторону, не говоря уж о нежных улыбках. Плюнул бы в него — вот что он сделал бы. И это было бы правильно. Так думал Рэй...