Дождь из мужиков… ну, почти
– Как дела у Лолиты?
Бабушка поставила перед Ритой чашку с ароматным чаем. Для девушки это был запах детства: смородина и мята с небольшой, едва уловимой кислинкой лимона. Добавить ещё ложечку домашнего мёда и больше не были нужны никакие добавки, ни сахар, ни какие-либо сладости.
Раньше у бабушки были старые железные кружки, в основном они были белыми с красочным узором и чёрным ободком. Когда Рита пила из них чай он просто не мог быть не вкусным, к тому же, чай в таких кружках остывал гораздо медленнее, позволяя дольше наслаждаться прекрасным вкусом и ароматом, это была настоящая магия. Сейчас тех кружек уже давно нет, однако девушка потратила много сил и времени, обыскала весь город, но подарила любимой бабушке сервиз, состоящий из нескольких кружек с подобным дизайном, но уже из керамики.
– Бабуль, не называй её так, ей больше нравится, когда её зовут Лола.
– Хорошо, как дела у Лолы? – женщина намерено выделила имя девушки.
– Да всё хорошо, просто она выводит меня из себя своим мышлением.
– Что случилось?
– Да она с парнем поссорилась, бабуль, он наорал на неё за то, что она борщ сварила не с квашенной капустой, а со свежей. А вчера он написал ей сообщение с извинениями, и она его простила сразу. Точнее не сразу, а решила его помучать пару дней. И ладно бы, если это был единичный случай, но такое повторяется почти каждый месяц! Ну вот как это?
– Медвежонок, но с этим ты ничего не поделаешь, она же взрослый человек. Может она что-то и поймёт со временем, но это будет уже потом.
– Да я знаю, просто обидно так за неё, понимаешь?
– Конечно, понимаю, медвежонок, но свою голову ты ей не пришьёшь. Ладно, расскажи, как у твоей матери дела?
Рита сделала ещё один глоток восхитительного чая, он всегда успокаивал её в такие моменты.
Разговаривать о матери она не любила. Так уж сложилось, что взгляды на жизнь у них были совершенно разные. Девушка любила рисовать, вкладывала в это всю душу и жизни себе не могла представить без этого занятия. Мама же всю жизнь старалась вбить в голову, что ей необходимо было поступить на финансы, стать бухгалтером и работать как все нормальные люди, а рисование — это так, несерьезно, такой ерундой занимаются только дети. И даже тот факт, что Рита уже имела «имя» в творческом мире и зарабатывала приличные деньги на любимом занятии, не мог убедить её в обратном.
– Ой, у неё всё очень плохо.
– Что произошло? Неужели заболела? – Бабушка была готова хвататься за сердце.
– Нет, просто я до сих пор замуж не вышла.
– Вот паршивка! Кто же так бабушку пугает? Негодяйка!
Рита стойко сносила лёгкие удары кухонным полотенцем по голове и спине, старательно маскируя смех под кашель.
– А я разве виновата, что это будто стало смыслом её жизни: выдать дочь замуж. Будто это самое главное в жизни! Я живу отдельно, у меня хорошая работа, я в состоянии обеспечивать себя сама, ещё и тебе получается помогать, разве это плохо? Зачем мне мужик? Что бы я стирала и убирала за ним? А не, подожди, ещё он нужен, чтобы я ему готовила борщи с квашенной капустой!
Теперь пришёл черед бабушки посмеиваться в кулачок.
– Послушай, – продолжала тем временем девушка. – Я же не против замужества, просто я ещё не нашла своего человека, понимаешь? Вот тут у меня не ёкало ещё ни разу за всю жизнь, – девушка положила руку немного выше груди.
Телефон пиликнул, оповещая о том, что пришло новое сообщение.
«Мы собираемся всем нашим рабочим шабашем и хотим организовать что-то вроде девичника, ты с нами? Если да, то будь готова через час, мы за тобой заедем»
Однажды в галерее потерялась картина, как бы абсурдно это не звучало. Экспонат сняли с стены по причине покупки и отнесли на склад для дальнейшей упаковки и транспортировки, и вдруг картина пропала. Её нигде не могли найти, искали все вместе: и работники галереи, и художники, ибо покупка была совершена, деньги заплачены и на кону стояла репутация и галереи и художника, чью картину продали.
К тому моменту как картину искали уже несколько дней одна девушка, увлекающаяся оккультизмом по случаю написания серии картин, предложила провести некий ритуал. Несколько девушек поддержали эту идею, ритуал был проведён, и, спустя несколько часов картина была найдена в коробке с совершенно другим названием. С того временем эта компания называет себя шабашем, ведьмы же, как никак.
Быстро согласившись в письменной форме на предложение коллеги, Рита поспешила допить чай.
– Бабуль, меня подруги позвали в кафе посидеть вечером, так что я побежала собираться. Я обещаю забежать к тебе через пару дней и посидеть подольше, – договаривала фразу Рита уже в коридоре, обуваясь.
– Конечно, я понимаю, молодость – это как бурная горная река. Тут главное наслаждаться каждым мгновением. А на мать ты не серчай, она ведь хочет, как лучше.
– Ага, как лучше для неё и её совести, возможно, ни никак не для меня. Всё, бабуль, не хочу портить себе настроение, развивая эту тему дальше, я побежала.
Рита чмокнула бабушку в щёку на прощание и выбежала из квартиры.
***
Дождь капал за воротник, пока девушка переминалась на стертых ногах. Вместо зонтика она держала над головой кожаную куртку, но она совершенно не сохраняла форму, спасая от ледяных капель только лишь лицо.
Всё, о чём сейчас мечтала Рита, это поймать такси, добраться домой, сбросить эти дурацкие туфли, что стёрли ноги в кровь, смыть давно потёкший макияж, сделать расслабляющую маску для лица и залечь в ванне с ароматной пеной до завтра. Но самое главное это снять туфли, да, это самое главное. Однако девушки стояли уже двадцать минут, а такси в такую замечательную погоду ехать, почему-то, не желало. Странно, правда?
Боже, эти дурацкие туфли, как же Рита сейчас ненавидела саму себя. Неделю назад она схватила эти туфли на распродаже: чёрные, без каких-либо стразов на устойчивом каблуке. Они оказались на полразмера меньше, чем нужно, но консультант в магазине уверяла, что кожа растянется, а эти туфли очень удлиняют её ноги. И Рита ей поверила. Ей-богу, ну что за дура…
Рита с подругами стояли на углу какой-то неизвестной улочки на севере Москвы, где девушка никогда не бывала прежде. Из полуподвального клуба доносилась ритмичная вибрация – там оглушительно играла музыка.
Катя оккупировала единственную свободную дверную нишу и запустила язык поглубже в глотку парню, которого она только что подцепила в баре. С виду он ничего, но вот его дурацкие маленькие усики… К тому же он ниже ростом, чем Катя. С другой стороны, большинство парней обычно едва доставали баскетболистке до виска.
Рита стояла на крыльце какого-то подъезда, дабы быть хоть немного повыше, и высматривала злосчастное такси.
В нескольких шагах Настя и Марина, накрывшись газеткой, стояли под ручку и вопили, как кошки на крыше, «Мужицкий дождь», словно все еще на сцене караоке.
– Ритусь! – орет Марина, протягивая к ней руку, будто пытаясь затащить к ним под газетку. – «Это мужицкий дождь! Аллилуйя! Дождь из мужиков!» Я хочу вымокнуть в нем!
Ее длинные светлые волосы повисли отвратительными сосульками, зато как глаза горят, просто загляденье!
– Фиг тебе, а не дождь из мужиков! – угрюмо пробурчала Рита. – Обыкновенный ливень. Ещё и холодно!
– Эй, вон такси! Такси-и-и! – вдруг не своим голосом закричала Катя, видимо от активных поцелуев очень напрягаются голосовые связки.
Рита поспешила к тротуару, рядом с которым затормозила машина, и поманила Марину с Настей за собой, теперь оравших «Цвет настроения синий». Очки Насти были залиты дождем, и она на пару тактов опережала Марину. Эх, у Филиппа Бедросовича уши в трубочки бы свернулись от их вокала.
Поскользнувшись на мокрой ступеньке, Рита не сразу поняла, что случилось. Уже падая, она никак не могла поверить, что поскользнулась в своих дурацких дешевых туфлях и сейчас, как трехлетний ребенок, слетит с самого верха лестницы, пересчитав все ступеньки. Девушка отчаянно хваталась за каменные перила, обдирая пальцы, выворачивая запястье, пытаясь схватиться за что-нибудь и удержаться на ногах, но все оказалось бесполезным.
Нет, ну выдастся же такой день!
Асфальт тротуара приближался с угрожающей быстротой, а она ничего не могла сделать и знала, что сейчас ей будет очень, очень больно.