Тихо ушел, спасибо еще, не голым.

Зубы лисичкины шрамами — два укола —

там, где запястье нить оплетают венки.

Так надоело, что выпросил перемен,

лиса оставив утром, черкнул два слова:

«Сможешь — прости», никаких тебе «снова», «скоро»

или «вернусь, когда жизнь заебет не в шутку».

Зубы лисичкины — точки две промежутка

там, где горела кровь от его укусов.

Так надоело вместе, что ближе трусом

тихо в рассвет сбежать, не встречаясь взглядом.

Но зубы лиса — шрам и навечно рядом,

где ни живи, куда ни сбегай. На руку

стоит взглянуть, и в груди пропадает стук.