Намотав на стрелу бумаги пустой клочок,

в небо выстрелить, чтоб домчался до адресата

ком несказанных слов — в череп загнанное сверло,

боли страшной неразорвавшаяся граната.

Написать тишиной, что я-черт-возьми-не-могу

жить, как будто прошлое мне приснилось,

и нас не было в этом доме, горящем, как чертов ад,

и глаза твои, словно небо, и смоль ресниц,

уползавших во мрак укрывающих нас лесов,

где смерть шла рядом с нами, не трогая нас как будто.

Я в тот день еще понял — мир быстро нас научил

различать похоронные тени за мирным утром —

я тогда еще знал. Знал и драл это из груди,

злился, зверем бесился в клетке, бессильно воя.

Разгореться могли в охвативший бы все пожар,

только бог затушил тебя, словно была искрой, и

оставил звездой в небосводе среди других

слишком рано ушедших, затушенных, словно свечи.

Я ищу тебя в этом кладбище мертвых звезд,

добровольно поднимая его на плечи.

Я несу в себе это, горящее за двоих,

то, что ты поселила, об этом еще не зная.

Напиши мне ответ оттуда, где ты сейчас.

Где любимые люди больше не умирают.