Сара ничего не чувствует. Ни любви, ни симпатии, ни печали, а уж тем более радости... Хотя, точнее будет сказать, что она не хочет.
Кудзе сильна духом, строга и крайне сдержанна, однако это не значит, что в душе её нет места чему-либо другому. Просто... Было гораздо легче дать этим чувствам прорости алыми бутонами кровоцветов в затопленной кровью солдатов земле, чем дать им распуститься в своём израненном болью и стенаниями сердце.
Генерал тэнгу великолепный стратег: каждое действие своих врагов она способна обернуть против них самих, застать врасплох и рассечь их головы одним взмахом своих стальных крыл. В такие моменты действительно кажется, что Кабурая вороньего пера воистину являлась порождением самого Синигами, преподносившего жизни тысяч людей в знак благоговения, бесконечного почитания своего Бога.
И Сара ведь невероятно предана Сёгуну, и всегда готова отдать свою ничего не стоящую душу в обмен на исполнение мечт Архонта о незыблемой вечности, ведь именно это было равносильно тому, что ей даровала Наруками.
Жизнь.
И Сёгун знает. И оттого Кудзё стала ее правой рукой.
Однако постоянно скрываться за маской кровавого тэнгу не выходит. Не получается, она просто не может выдержать. Весь образ в один миг крошится в пыль, дробится на осколки и больно-больно-больно впивается в измученное тело и сознание.
Сара прячется.
Она не хочет, чтобы кто-либо видел ее такой: слабой, несдержанной, уязвимой. Это кажется ей неправильным. Как генерал может быть таким жалким? Кудзё и сама не знает.
Лицо искажается в гримасе отвращения – тэнгу не желает признавать своего бессилия.
Не должна.
Однако... Будь с ней правильный человек, то, возможно, она была бы готова раскрыть ему себя.