Прекрасный принц и неотёсанное чудовище

Когда Чифую Мацуно впервые сталкивает с Кейске Баджи, он ощущает вкус крови во рту и ноющую от чужого меткого удара челюсть. Он даже охнуть не успевает, или удивиться, потому что единственное, на что остаются силы во время пиздиловок за гаражами — это дышать, вставать и падать, бить в ответ. Он ощущает себя загнанной собакой: рот раскрыт, в попытке восстановить дыхание, с губы течёт кровь, зрачки расширены, во взгляде осмысленность плескается где-то на самом дне.

Чифую отфыркивается, сплевывая на раздолбанный асфальт под ноги кровь, отскакивает от очередной попытки его зацепить, и бритый парень, будто только вышедший с мест не столь отдаленных, кидается на него со стеклянными глазами. После таких стычек обычно и помирают пацаны.

Мацуно правда думает, что сейчас этой массой его тупо снесут, однако бритого парня с пустыми глазами гончей нокатирует чей-то удар. Судя по тому, как парень отшатывается, чуть ли не валясь на асфальт к остальной братве, удар был весьма хорош.

«Вау», — думает Чифую, переводя взгляд со свалившегося всё же парня на того, кто ему в этом помог.

— Вау, — произносит он вслух, разлепляя сухие в коростах губы и слизывая с них кровь. Нечто перед ним приобретает слегка неясные поначалу очертания, когда Чифую всё ещё пытается оклематься от прерыдущего удара, но он уверен, что это нечто невероятно поразительное. Неземное. Чифую щурится, наконец перестав слышать звон в ушах, и нечто фыркает. Нечто смотрит на него как на идиота, но усмешка на губах дерзкая, наглая, игривая. Нечто по-доброму насмехается над Мацуно. Нечто, на самом деле, она.

«Ух ты», — думает Чифую засмотревшись, а потом чувствует болезненно-резкий удар в затылок. И вырубается.

Блять, всё-таки за какой-то крысой не доглядел.

* * *

Чифую очухивается, морщась от вновь появившегося звона в ушах. Чёрт. Он открывает глаза, заслышав близко чей-то голос:

— Эй, ты в норме, не помер? — его несильно похлопывают по щеке, когда Чифую присматривается к склонившейся девушке. Она, поймав его полуосмысленный взгляд, оживляется. — Сколько пальцев видишь? — и показывает раскрытую ладонь.

Мацуно фыркает, он не настолько придурок, чтобы считать, что эта херня в действительности работает.

— Пять, всё норм, — он с охом приподнимается на локтях, ощупывая затылок. Больно, но крови нет. Синяк значит. Девушка протягивает ему руку, помогая подняться, и Чифую наконец нормально присматривается к ней. Грубые черты лица, чуть смуглая кожа, два тёмных глаза. Простая школьная рубашка, мятая правда, теперь вся в крови с закатанными рукавами. Школьная юбка, стоптанные кеды. И вправду. Девушка. — Круто вдарила, — с искренним восхищением замечает он, на что незнакомка лишь снова растягивает губы в усмешке. Взгляд невольно останавливается на заострённых клыках.

— Ты истекаешь кровью, — она перестаёт улыбаться и теперь пялится куда-то чуть правее глаз. Чифую ощупывает виски. Мокро. Да ёб твою мать. В общем, это он в слух и произносит, а потом замолкает. Неприлично вроде так при девушках выражаться, но незнакомка лишь хватает его чуть ниже локтя и куда-то тащит со словами: — Я живу недалеко, пойдём ко мне, а то тут окочуришься. Я кстати Баджи Кейске, а ты?..

— Чифую Мацуно, — он осторожно вытаскивает руку из чужой цепкой хватки, когда они подходят к его пятиэтажке. — Я тоже тут живу.

— О, — Баджи оборачивается на него, смешливо щурясь. Её тёмные длинные волосы путаются, залезая в глаза или даже рот, за спиной пылает закат, а на чужой щеке до сих пор сохнет капля крови. Чифую бы стёр её, да не решается. — Так мы практически соседи.

Ну, получается, что так.

* * *

Баджи Кейске в его жизнь врывается стремительно, полыхает как костёр в холодные ночи, трещит, плюётся искрами. Обжигает. Баджи Кейске тащит его в полуобморочном состоянии к себе в квартиру, достаёт последний неприкосновенный запас дошика, и они едят его сухим. Сухой дошик хрустит, противится, но ломаются всё-таки не зубы в этой борьбе.

Баджи говорит, что её мама на работе сейчас, так что Чифую не стоит бояться (Чифую вроде и не собирался, может только самую малость). Потом она, жуя, пытается рассказать Мацуно, где научилась так круто драться после его вопроса. Чифую немного узнаёт о её компании, и в следующий раз Кейске тащит его за гаражи. Чифую, конечно, опасается незнакомых компаний, однако это сборище встречает его довольно дружелюбно. Кейске тут же закидывает руку какому-то пацану за шею, заставляя склониться.

«Её парень», — думает Чифую, разглядывая незнакомца с татуировкой. У него приятные черты лица и да, тату, от которого сложно оторвать взгляд. Крутой парень выходит какой-то.

— Знакомся, это Казутора, — представляет Баджи, пока Казутора и Чифую обмениваются рукопожатием. — Он долбаёб, — Чифую хмурится.

— Эй, — возмущённо отзывается Казутора, пихнув Баджи локтём в бок.

— Он угандошил брата Майки, и за это его чуть на зону не посадили, видишь вон татушку себе набил в честь этого. Типа опасный перец, все дела, — Баджи усмехается, а у Чифую глаза лезут на лоб. Он, конечно вертелся в малых преступных кругах типа мелких шаек, да и в школе прослыл этаким хулиганом, но с почти отсидевшими общаться не доводилось.

— Ей, я вообще-то жив, — подаёт голос какой-то парень с сигаретой во рту, усердно возясь с мотоциклом.

— Это незначительные мелочи, — отмахивается Баджи, забрав у ошалелого Казуторы банку энергетика прямо из рук и допивая одним глотком. — Курить охота.

— Я твоей матери расскажу, что ты куришь, Кейске, — парень отвлекается от мотоцикла обтирая грязные, запачканные машинным маслом руки о собственные старые джинсы.

— Ой, блять, напугал, — она нервно смеётся, скрещивая руки на груди. — Я старику Сано пожалуюсь, что ты дымишь как паровоз при детях.

— Врёт, напугал он её, — Казутора подходит к Чифую, негромко говоря ему это. А потом мнётся: — И вообще татуху я не из-за этого набил, а просто так, ещё в средней школе. — Чифую кивает. Типа ага. Понятно. Всё очень интересно и дохуя запутанно. Ничего необычного.

— Чего вы тут про меня шепчетесь? — Кейске налетает сзади и неожиданно поднимает Казутору на руки в свадебном стиле. Казутора матерится, Баджи ржёт, и вместе они падают. Мацуно моргает. Типа ахуеть приём неожиданной атаки. Хорошо, что не его так. Баджи выползает из-под Казуторы жалуясь: — Тяжёлый. — Колени содраны, по ногам тонкой струйкой бежит кровь, но она лишь отмахивается — ерунда.

«Нихуя не ерунда», — думает Чифую, когда солнце упрямо пытается спалить его через стекло в разгар апреля два года спустя. Математик сонно выписывает на доске какие-то формулы, все тихо скрипят ручками. Отчаянно хочется выбежать на улицу, но уже через полтора месяца их настигнут выпускные экзамены. Класс погружается в предэкзаменационное уныние. Может зря Чифую захотел сдавать эту ебаную профильную математику. Ну может, хуй с ней, с этой математикой?

Дверь в кабинет осторожно приоткрывается, и Чифую слышит отчаянный шёпот на весь класс:

— Чифую, — из-за двери показывается взволнованное лицо Кейске. — У тебя есть чёрная ручка? Мне капец как она нужна.

Весь класс в ахуе оборачивается на шёпот к двери, Чифую моргает, вспоминая что у класса Баджи сегодня должен был быть пробник по математике. Боже.

Он бормоча что-то, хватает пенал, и говоря, что ему нужно на секунду выйти, проскальзывает к Баджи в коридор, пихая в её потную ладонь целых три чёрных ручки с разной наполненностью чернилами. Она взволнованно-нервно прижимает его к стене не давая уйти от ответа на следующий вопрос:

— Формула Пифагора? Чифую, скажи мне, что ты её знаешь! — у неё в тёмных глазах искрится самый настоящий пиздец.

— Сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, — на автомате растерянно повторяет Чифую почти как заученный стишок: смысла ноль, но зараза из головы не вылетает. Он лишь надеется, что Баджи знает, что такое гипотенуза и катет, потому что времени у них в обрез: действительно повезло что это пробник, никто до туалета не сопровождает, а кабинет, в котором проходили занятия у Чифую, был соблазнительно по пути.

— Боже, спасибо, Чифую выручил, — она взволнованно сжимает напоследок плечи Мацуно, вспыхивает улыбкой и исчезает, вся дёрганная и нервная, но уже чуточку счастливая. Чифую выдыхает: у их класса пробник будет только завтра.

Уже через час Баджи довольная вылетает из кабинета, готовясь рассказать Чифую весь пиздец, который приключился с ней, Мацуно запасается булочкой из столовки.

Ему, на самом деле, иногда не верится, что прошло уже два года, когда они идут домой вместе. За эти два года Баджи не то, чтобы сильно поменялась, но теперь она выше Чифую на полголовы. Слегка обидно и напоминает детство, когда в один момент почти все девочки в классе Чифую были выше мальчиков. Сейчас же он довольно низкий по сравнению с другими парнями и с некоторыми девушками, такими как Баджи.

Баджи всё также жалуется на учителей, щурится на солнце, совершенно не стесняется ходить полуголой по своей квартире, когда на кухне сидит Чифую с Пеке Джеем, ожидая её, чтобы пойти к пацанам. Она скалится, появившись на маленькой кухне, залитой полуденным солнцем ступая босыми ногами по нагретой плитке, и Мацуно фыркает, прикрывая глаза, но образ всё равно отпечатывается на сетчатке: белый лифчик, на который она всё время жалуется, но который носит, ведь её чёрные спортивные топики просвечивают через белую рубашку. Глупые трусы с котятами и дружелюбный оскал.

— Алё, Чифую, что ты глаза закрыл, мне нужна твоя помощь. Расстегни, — он открывает глаза на её требовательный голос, наблюдая чужое лицо близко-близко. Спутанные тёмные волосы касаются его плеч, пока он сидит на кухонном стуле, вжавшись в спинку. От Кейске пахнет каким-то приятным шампунем. Чифую жалуется:

— Как ты одна жить будешь? — Баджи поворачивается к нему спиной, и Чифую осторожно расстегивает сзади чужой бюсгалтер: он уверен, что Кейске умеет это делать, просто не настолько ловко, к тому же ей лень самой выпутываться из всех застёжек и бретелек. А Чифую ведь такой удобный, что с закрытыми глазами уже научился расстёгивать лифчик. Кто из них вообще парень?

Чифую резко закрывает глаза, когда наблюдает как белая полоска бюстгальтера соскальзывает с загорелой кожи. Баджи смеётся.

— Говоришь как моя маман, — слышится шурашние одежды, во время которого Чифую ещё отчаяннее жмурится, ощущая как Пеке Джей тычется мокрым носом в его ладонь. Солнце припекает через окно сзади его затылок. — И вообще чего ты стесняешься, у тебя ведь тоже грудь есть, а не дыра в рёбрах, — Чифую распахивает глаза, когда ощущает, как Баджи кладёт ладонь ему на солнечное сплетение, так что он на мгновение задыхается, а потом ведёт чуть левее к сердцу, которое заливается в бешеном ритме, палит, палит ужасно Чифую. Баджи убирает ладонь: — Ну разве только немного площе.

— Дура, — Чифую отпихивает её руку, заметив, что Кейске переоделась уже в велосипедки, тёмную футболку и сверху накинула лёгкую кофту. Довольно по-летнему, пускай потом не жалуется, если замёрзнет. Чифую устраивается поудобнее на стуле: — У меня вообще-то ещё кое-что есть.

Воцаряет молчание.

Баджи скептически приподнимает бровь:

— Ну и что же?

— Хуй, — Чифую заливается в истерическом хохоте, ломая полуденную солнечную тишину, а Кейске хватает его за ногу, стаскивая со стула: — Блять!

Теперь задыхаются в смехе они оба. Чифую валяется на полу на кафеле, щурясь на солнце, его обесцвеченные волосы спутались, мешаясь на глазах, футболка от падения чуть задралась, обнажая полоску живота. Он весело улыбается. Восхитительный.

Баджи фыркает, поставив ногу на чужой живот, но не наступая. Только игриво угрожает, не больше. Пристально разглядывает чужое лицо в солнечном свете.

— Не встанешь, — Чифую обхватывает своими тёплыми руками её за щиколотку. Кейске щурится и выдёргивает из чужой хватки, заодно помогая Мацуно подняться. Прав, чертёнок.

Они идут к гаражу Шиничиро, где и привыкли собираться последние пару лет. Сам Шиничиро, кажется порой спит в этих тесных, ютящихся гаражах, не вылезая из своего убежища, пропахшего соляркой и машинным маслом. Майки по секрету даже говорил, что у него там и вправду лежит матрас и пара подушек.

Баджи по пути покупает энергетик, и потягивает его, когда они наконец добираются. Сегодня удивительно тихо, и никого нет, даже самого Шиничиро, однако неудивительно: они закончили рано, и скорее всего освободились самые первые. Поэтому не находят ничего лучше, чем залезть на крышу гаражей. Баджи стаскивает с себя футболку и кофту, заваливаясь в спортивном лифчике на спину. Чифую укладывается рядом, закрывая глаза. Солнце приятно пригревает, тихо, легкий ветерок чуть колышет волосы. Самый разгар весны. Так и заснуть недолго.

Чифую искренне ценит такие моменты, от них что-то в груди приятно скручивается, теплеет, расслабляется. Он глубоко выдыхает, впервые за последние два года забывая о предстоящих экзаменах, и действительно не хочет, чтобы эти времена заканчивались. Совместная рутина с Баджи приятна и привычна: встать в несусветную рань, дождаться её в подъезде и вместе пойти в школу. Отсидеть уроки, прерываемые переменами, на которых к нему в класс врывается Баджи бурным, неудержимым потоком, так что почти все одноклассницы Мацуно её боятся. После школы они обычно заходят в магазин, покупают доширак и съедают его где-нибудь на лавочке у подъезда. Вместе делают домашку, и хотя они в параллельных классах, программа класса Кейске лишь чуть-чуть отстаёт от того, что изучает класс Чифую, так что обычно мозговым центром является он. Чифую честно прожил бы так остаток жизни, и вряд ли бы ему надоело, ему вообще не надоедает общаться с Баджи, но когда он задумывается о том, что их пути после июля и выпускного могут разойтись в совершенно разные стороны, становится страшно: ему мало, всё слишком спешит, а последние два года пролетели катастрофически быстро, оштрафовать их за превышение скорости, ёбаные гонщики.

Но к сожалению, Чифую так и не научился останавливать время, отматывать его вспять.

Поэтому мобильник Баджи вибрирует где-то под ней, и она недовольно приоткрывает глаза, доставая его и читая сообщение:

— Майки сказал, что его учителя задержали, но он сейчас припрётся. Ха, вот лох, — она приподнимается на локтях, сощурившись на лежащего рядом Чифую. Тот слегка задремал. — Эй, спящая красавица, подъём.

Чифую разлепляет глаза, пугаясь. А потом соскакивает, ощущая, что кожу жжет: чёрт, он опять тупо сгорел, Баджи то ничего, у неё более смуглая кожа, на неё загар ложится как влитой, а вот у Мацуно с этим аспектом проблемы и болезненная чувствительность.

— Так и знал, что в ваших отношениях главная ты, — они оборачиваются на звук знакомого голоса: лёгким прыжком Казутора цепляется пальцами за крышу гаражей, подтягиваясь и забираясь к ним. Отряхивает ладони и улыбается. Казутора высокий, даже выше Баджи, которая между прочим выше Чифую (да, всё очень запутано). Он играет за школьную баскетбольную команду вместе с Кейске, и это на самом деле не удивительно, такое ощущение, что с ростом не повезло только одному Чифую.

— Я вижу, кто-то ахуел, — Баджи полностью садится, скалясь. Бросает на улыбчивого Казутору тяжёлые многозначительные взгляды. Тому хоть бы хны, с каких-то незапамятных пор он любил подтрунивать над Баджи, называя их с Мацуно парочкой. Что-то детское, оставшееся ещё с момента первого знакомства, когда Ханемия по глупости приревновал к своей лучшей подруге какого-то внезапно появившегося хрена с горы. Чифую не обижается, а Кейске ведётся буквально на любую провокацию.

— Да ладно, тише ты, остынь, а то в глаза слепишь — Казутора надеват солнцезащитные очки, поправляя их на переносице. Он вообще, на самом деле, любимчик школы, но только немногие знают, что девчонок он до жути пугается, отнекиваясь тяжёлым детством. Но каждому ведь не объяснишь...

Баджи неумолимо закипает.

В следующий раз через пару дней не смешно уже становится Казуторе, когда Чифую находит Баджи у раздевалок после физкультуры. Она ехидно усмехается, подпирая плечом дверь, пока кто-то отчаянно пытается вырваться оттуда.

— Кто на этот раз пал жертвой? — Чифую бросает рюкзак на пол, когда Кейске и его загребает помогать держать дверь. И Чифую держит, ощущая как она вся между ними ходит ходуном и, кажется, сейчас тупо сорвётся с петель.

— Сука, выпусти меня, я, блять, за себя не отвечаю, когда выйду! — раздаётся отчаянно за дверью.

Баджи на это отмахивается, подло смеясь:

— Тора, я не думаю, что девушки против твоей компании! — она прислоняется к двери, практически прокричав ему, а Чифую прячет легкую улыбку. Это тупо, но они такие придурки.

Эта была полностью правда, Казутора пользовался популярностью у женской половины школы, к этому всё в нём располагало: приятные черты лица, высокий рост, хорошие физические данные, вежливость ко всем девушкам (за исключением Баджи, она всегда была не девушкой, а лучшим другим, разные вещи). Вот только за всей внешней оболочкой было у него своеобразное чувство юмора, он травил тупые подкаты и девушками на самом деле мало интересовался, больше испытывая рядом с ними неловкость.

«Краснеешь, как девка на выданье», — всегда не забывала упомянуть Кейске с усмешкой.

В тонкости взаимоотношений Казуторы с другими Чифую не лез: знал прекрасно, что у того явные проблемы в общении, и ему было трудно вылезти за пределы устоявшегося круга знакомств, а именно их компании за гаражами. Поэтому и был Казутора такой: одинокий, красивый, неловкий. Звучит как начало какого-то ромкома, и Чифую, по крайней мере, может с ходу назвать три сёдзё-манги с похожим сюжетом.

— А кстати, Чифую, чего пришёл? Что-то случилось? — Баджи забывает на мгновенье о Казуторе, наконец обратив полностью всё своё внимание на него.

Мацуно облизывает пересохшие губы.

— Тебя завуч искал. Хочет поговорить, — просто отвечает он. Зачем заучу нужна Кейске, не совсем понятно, однако, возможно, дело было в приближающихся экзаменах.

— Блять, опять с этим придурком чаи гонять, я же сказала ему, что сдам все долги, до конца недели, а сегодня только четверг. Чёрт! — она ругается, отвлёкшись, когда дверь сильнее обычного сотрясается, и они оба чуть не отлетают. В женской раздевалке всё ещё слышится какой-то переполох, девичьи визги и отчаянные попытки Казуторы выбраться из ада на земле. Интересно, его всё же запинали или отнеслись благосклонно? В конце концов, Чифую становится жалко Ханемию, хотя тот и любит дразнить его или Баджи, но явно не заслуживает умереть от панички или сердечного приступа в расцвете сил. Поэтому он мягко берёт Баджи за запястье, внимательно посмотрев ей в глаза, а после указав взглядом в сторону. Кейске секунду думает, прежде чем они вместе отступают от двери. Та тут же распахивается и на пол от неожиданности рухает Казутора. Дверь женской раздевалки кто-то с силой и хлопком закрывает изнутри.

— Ну нахуй, вы, блять, не жильцы, — стонет Казутора, но это больше было жалобно, чем с угрозой. Баджи, утирая слёзы, выступившие от смеха, помогает ему подняться, и даже по-отечески смахивает невидимые пылинки с чужих плеч.

— Ну что, девственности успел лишиться хотя бы? — Кейске снова прикалывается, а лицо Казуторы вспыхивает смесью сильного раздражения с подступающим к горлу смущением. В общем оно у него было ужасно красным.

— Кейске, перестань обижать Казутору, — Баджи, заслышав чужой голос, отступает наконец от красного Ханемии, оглядываясь:

— О, Шуджи, здорова. Прогуливаешь тренировку, ага? — она обменивается с рослым парнем рукопожатием, усмехаясь. Чифую только кивает: с Ханмой у них как-то не особо сложились отношения, тот подкалывал его в разы хуже Казуторы. Что уж таить, Ханма ужасно бесил Чифую.

— Да-да, только давай поуважительней. И тебе кстати не хворать, Чифую, если всё-таки надумаешь подрасти, то добро пожаловать в нашу баскетбольную команду: у тебя хорошая физическая подготовка, — Шуджи лыбится, а Мацуно скрипит зубами. С появлением Ханмы тут же врывается забивающий обоняние запах сигарет из ближайшего ларька. Иногда Чифую даже казалось, что Ханма моется каким-то своим особым шампунем с запахом никотина: ну не мог живой человек так резко на постоянной основе пахнуть табаком. Шуджи поворачивается к Ханемии, нежно трепля его по волосам: — Ты сегодня хорошо постарался, Казутора. Этой весной мы точно выиграем областные соревнования, ребятки, — и скрывается в небольшой каморке со спортивным инвентарём (Чифую подозревает, что гоняет он там далеко не чаи).

— Но его же не было на тренировке, откуда он знает, что Казутора сегодня хорошо сыграл? — Мацуно в недоумении приподнимает бровь. Баджи тут же оживляется, хлопнув его по плечу и деланно заговорщицки склонившись к уху.

— О, так ты ещё не заметил? — шёпот у неё далеко не самый подходящий для разбалтывания секретов. — Шуджи уже месяц катит шары к Казуторе. — Чифую чуть хмурится, переводя взгляд на самого Казутору: тот в смятении машинально растирает горящие щёки, которые похоже достигли максимальной насыщенности красного.

— Но Казуторе ещё восемнадцати даже нету... — нет, ну Мацуно, конечно, замечал, но он же не мог в серьёз полагать, что его жизнь — одно сплошное клише из сёдзё-манги.

— Ну и что, — Баджи легкомысленно пожимает плечами. — Шуджи двадцать только в октябре будет, они почти погодки.

До сих пор непонятно, в каком отчаянии находилась их школа, раз в начале этого учебного года наняла Ханму Шуджи на должность физрука старших классов. Конечно, понятно, нехватка кадров, особенно с учётом того, что их предыдущий физрук летом решил выйти на пенсию, но всё же... Все старшие классы были в ахуе, когда к ним в сентябре ввалилось в спортзал нескладное нечто под два метра, только летом окончившее шарагу. Это нечто пересказывало тупые анекдоты про Штирлица и улитку и постоянно хотя бы раз во время урока выходило через запасной выход из спортзала на улицу «подышать свежим воздухом, а то вы какие-то душные» (покурить — понимали все ученики). Директор лишь неловко улыбался и разводил руками, говоря, что педагогический состав давно надо освежить и молодая кровь никогда не помешает, но не настолько же... Слава богу, до детей это чучело не допускали, только старшие классы, да баскетбольная команда (с его ростом неудивительно). Вообще, Чифую был в ахуе, когда узнал, что это была инициатива самого Ханмы — организовать в школе баскетбольную команду. Ещё более удивительным было то, что эта баскетбольная команда набралась и начала потихоньку прокладывать себе путь к успеху (Шуджи уверенно заявлял, что ещё парочку годков и он натренирует олимпийских спортсменов). Ну и как-то всё само сладилось, Ханма нашёл общий язык со своими практически сверстниками-подопечными, новообразованная баскетбольная команда завоевывала школе медали и грамоты, и директор остался вполне доволен, решив, что у него отличное чутье на молодых полных сил преподавателей. Так Ханма перестал считаться временной заменой физрука, и стал полноценным учителем.

— Не в той раздевалки ты тогда Казутору закрывала, надо было сразу в прокуренную каморку Ханмы, — Чифую раздраженно закатывает глаза, всплеснув руками.

— Блять, точно, Чифую, ты гений, — оживленно замечает Баджи и закусывает в задумчивости губу. Казутора рядом фыркает, что-то бубнит и с хлопком удаляется в мужскую раздевалку.

— Ладно, расскажешь потом, чем закончится эта гей-драма, только без подробностей, их я знать не хочу, — Чифую уже собирается уйти, как Кейске всполашивается, кинув ему в руки полотенце и скрываясь в женской раздевалки (где ей не особо теперь рады) со словами:

— Подожди меня, я быстро! Вместе к завучу пойдём.

— Я-то там зачем?

— Ну, мне одной скучно, постоишь в коридоре, меня подождёшь, — раздаётся глухо за дверью, прежде чем через минуту оттуда вновь вылетает Баджи: ужасно растрёпанная, всё ещё с красным после тренировки лицом, а край юбки случайно заткнулся за пояс, оголяя бедро и трусы с котами.

Чифую бурчит:

— Юбку поправь, — и если раньше он, наверно, бы сделал это сам, то в последнее время отчего-то уходит от былой близости между ними, чем слегка озадачивает Кейске.

— Да похуй, — отмахивается она, но юбку поправляет, поймав хмурый взгляд Мацуно.

Чифую всё же соглашается её подождать.

Когда Баджи через двадцать минут выходит от завуча, попив-таки чаю и наслушавшись много интересного про себя («Кейске, понимаешь, я же для твоего блага тут распинаюсь! Мы все не хотим, чтобы ты ходила не аттестованная в период экзаменов из-за долгов по английскому!»), она сначала не обнаруживает Чифую. Рыскает взглядом туда-сюда — в коридоре пусто.

— Придурок, — фыркает Кейске, набирая его номер. — И пиздабол.

Чифую, что удивительно, берёт трубку только со второго раза:

— Кейске, мы в столовой.

Мы?

— Понятненько, — и она сбрасывает вызов, спускаясь на первый этаж к столовой: во время большой перемены тут часто зависали старшеклассники, разбираясь с домашкой и закидываясь столовским полусладким чаем с булочками.

Там она и вправду находит Чифую, зависающего вместе с какой-то девчонкой над вариантами по физике. Мацуно что-то с живостью объяснял той, исчеркав уже в формулах большую половину кима. Баджи физику, честно говоря, нихуя не понимала никогда, и Чифую, действительно разбирающийся в этих рычагах и силах, вызывал неподдельное восхищение.

— Вот так и меняют друзей на физику, — Кейске драматично взыхает, плюхаясь на стул рядом. Чифую, сбившись с объяснения, бросает на неё взгляд:

— Кейске, подожди секунду.

Баджи кивает, подождать Мацуно не трудно, но слегка обидно: не дождался её от завуча и отвлёкся на одноклассницу, хотя обещал? Кейске ложит голову на столешницу, молчаливо наблюдая за Чифую и его активной жестикуляцией. Девушка, перед которой он сейчас так распинается, кажется слишком отвлекается, кидая частые взгляды на саму Баджи. Кто она? Одноклассница? Тоже сдаёт физику? Дура, что ли?

— Вот, надеюсь ты хоть что-то поняла, — Чифую наконец-то делает передышку, неловко усмехнувшись и почесав затылок. Одноклассница рядом выглядит крайне озадаченной. Его шутливо настроение тут же тухнет: — Мне ещё раз объяснить? Я могу...

— Нет-нет, Чифую, спасибо, не хочу напрягать твою девушку, — незнакомка смущённо улыбается, собирая разложенные по столу листочки и ручки. Она поднимает взгляд на озадаченного Мацуно: — Вы же встречаетесь, верно?

Баджи затихает: она знает, что треть школы думает, что они парочка, да и сам Казутора любил пускать дурацкие шутки по этому поводу. На Казутору Кейске злилась, ведь тот делал это только для того, чтобы позлить её, другим же знакомым просто объясняла, что они с Чифую закадычные друзья, но почему-то сейчас...

— Нет, — Чифую скомканно усмехается, нервно теребя кончик лезущей в глаза чёлки. — Нет, конечно... — чуть тише добавляет он и замолкает, смотрит на Баджи мельком побитой собакой.

И почему-то сейчас Кейске впервые становится обидно. Неприятно. Жгуще в груди.

Она не понимает взгляд Мацуно и собственные чувства. Он же ей ничего не должен, они ведь просто друзья, они ведь...

— Бля, ну я так точно заебусь вас ждать, — она похлопывает Чифую по спине, вставая из-за стола и подхватывая с пола валящийся рюкзак. — Все эти ваши формулы, силы тяготения... Не мой конёк это, я лучше с Торой домой пойду. Бывайте.

Мацуно кажется хочет остановить её, смотрит как-то потерянно вслед, но Баджи натягивает улыбку, махнув и скрывшись. Он же ей ничего не должен.

Она и вправду находит Казутору в школе. Тот отчего-то слегка смущённый удаляется от раздевалок, вцепившись в лямку рюкзака, как тонущий в соломинку.

Баджи налетает на него, поймав за запястье:

— Ты сегодня на байке?

Казутора задыхается от неожиданности, смотря почти испуганно на Кейске своими большими оленьими глазищами и заторможено кивает. Баджи игнорирует прилипнувший к нему запах сигарет и тащит к выходу, на ходу пробормотав:

— Пойдём, дашь мне немного порулить.

Ханемия никогда не отказывает ей в этих просьбах.

Байк он свой всегда паркует в ближайшем дворе от школы, совсем уж палиться не хочется, и даже если у самой Баджи нет пока прав на вождение мотоцикла, им обоим плевать. Казутора устраивается позади, вцепившись в её плечи, когда Кейске вдавливает педаль газа. Сегодня она не хочет просто бездумно гонять по городу до полной пустоты в голове, в её мыслях чётко пульсирует одно конкретное место — набережная.

В будний не самый солнечный день днём тут почти нет людей. Они вместе с Казуторой опираются на ржавые перила, заглядывая в глубинно-серую воду. Она отвратительно отображает их размытыми и пиздец унылыми. Кейске в ответ кидает в воду камушек — их серые отражения расщепляются от мелких волн.

— Курить хочется, — с шумом выдыхает. Казутора без вопросов достаёт пачку сигарет, они оба закуривают. Забавно, но от самого Ханемии всего десятью минутами ранее пахло другими, но тоже знакомыми сигаретами из ближайшего ларька. Баджи хмыкает: — Так что там у вас с Ханмой? Или вы просто вместе напару укурились в этой его каморке?

Казутора смущается. Он отворачивается, теперь упираясь поясницей в перила и затягиваясь. Уши свои красные, сдающие его с потрохами, прячет, натягивая на макушку капюшон.

— Не курили мы, сама же знаешь... — Ханемия замолкает на мгновение, набираясь духу. — Я его поцеловал.

Баджи присвистывает:

— Нихуя ты, конечно, даёшь, я думала ты так до выпускного промнёшься, что Ханма не выдержит, и сам тебя засосёт.

Казутора бросает на неё слегка сердитый взгляд:

— Ты же знаешь, Шуджи только на тупые подкаты горазд. Он не стал бы ничего делать, если бы я никак не отвечал ему, — Тора фыркает. — Так ведь, кто застукает, его точно уволят, а то и в суд потащат. Типа превышение полномочий или совращение малолетних какое-нибудь. В общем, одна хуета с этой школой, жить нормально дадут только после выпускного.

— Поздравляю, вот и нашёл ты себе мужика, хоть помрёшь не девствеником. Правильно Чифую сказал, что надо было тебя запереть в каморке Ханмы, — Баджи смеётся, когда Ханемия раздражённо заряжает ей локтём в бок. — Да ладно-ладно, я рада за тебя и за Ханму, а то вы оба выглядели как лохи, ходя вокруг да около — смотреть противно.

— Ну спасибо, — Казутора всё же улыбается, расслабляясь и вновь затягиваясь. Потом принюхивается к своей кофте: — Правда что ли так его сигаретами воняет? — Баджи кивает. — Чёрт. — Они молчат несколько минут, докуривая, пока Казутора не прерывает повисшую тишину: — А что с твоими мужиками?

— А? — Кейске в непонимании хмурится, нехотя выныривая из своих мыслей.

— Ну что там у вас с Чифую? Вы то больше похожи на придурков, маясь уже года два. Серьёзно, Кейске, он так и будет пускать на тебя слюни, если ты ничего сама с этим не сделаешь. Бери его уже на абордаж! — Ханемия заливается в совершенно идиотском хохоте, всё-таки они с Ханмой друг друга стоят. Баджи недовольно цыкает:

— Опять ты за своё! — и добавляет хмуро: — И вообще, он может себе девушку вот-вот заведёт.

— Оу, — Казутора склоняется к ней ближе, практически повиснув на плече. Серьга в его ухе звенит. — Вы что, поругались?

— Нет! — рявкает Баджи, спихивая этого идиота с себя. Вздыхает, докуривает сигарету. А потом выкладывает всё, что произошло. Хотя вроде и не произошло ничего особенного...

Казутора после этого молчит пару минут, смотря куда-то вдаль, потом всё же заговаривает:

— Да, тяжело с вами... — Ханемия затаптывает окурок, поворачиваясь к Кейске: — Определись уже, что к нему чувствуешь и делай с этим что-то. А то он так и вправду себе какого-нибудь найдёт. Чифую уже вырос из того мелкого мальчика, не видящего ничего вокруг, кроме тебя, у него тоже может закончиться терпение, — и разворачивается, удаляясь и бросая: — Ну ладно, я пошёл. Тебе до дома недалеко, сама дойдёшь, а мне тут с тобой некогда курить — Шуджи через полчаса заканчивает.

Баджи отфыркивается, чисто из вредности крича ему вслед:

— Ага, давай, удачно потрахаться!

Казутора не оборачивается, но Баджи видит, как он сильнее тянет лямки кофты, затягивая капюшон и снова пряча красные уши. Нашёлся тут гуру в отношениях...

Кейске делает последнюю затяжку, снова уставившись в тёмную воду.

Чифую...

Интересно, что он сейчас делает?..

* * *

Через полчаса, когда уже Баджи сидит в своей комнате, грызя кончик карандаша в безуспешной попытке сосредоточится на решебнике по биологии (вот и на кой чёрт её понесло в сферу ветеренарии?), ей звонит Чифую.

— Ты уже дома? — раздаётся вместо привета, и Баджи даже хочется немного поворчать, однако она всё же угукает в трубку, прежде чем Мацуно сбрасывает вызов.

Через секунду раздаётся звонок в дверь, Кейске усмехается, однако всё равно для виду ругается, впуская Чифую с двумя энергетиками в руках в квартиру.

— Не злишься? — спрашивает он, когда они уже сидят на кровати в её комнате, потягивая приторную сладость из железной баночки.

— За что? — с непониманием спрашивает Баджи, уже забыв про этот свой недосрыв.

— Ну, — Чифую мнётся, сребя ногтём по жестянке. — За то, что я не подождал тебя.

— А, ты про это, да я уже забыла, сама не знаю, что на меня нашло. Настроение после завуча дерьмовое было, вот и сорвалась, — она неловко расчёсывает запястье до красноты, а потом делает большой глоток. Что она чувствует к Чифую? Кейске поднимает взгляд на парня напротив себя, и не слышит собственных слов, когда произносит: — Я это, спросит хотела... У тебя есть девушка?

Чифую вспыхивает, совсем как девчонка из какой-нибудь его любимой сёдзё-манги, отводит взгляд, прежде чем ответить:

— Да нет...

— Понятно, — Баджи поднимает взгляд к потолку, резко заинтересовавшись трещиной. Сердце её ускоряет свой ход, ухает в груди, голове, мыслях.

Чифую.

«От энергетика,» — решает она.

Энергетик правда даёт последствия на оставшиеся месяцы вплоть до выпускного, её сердце каждый раз начинает учащённо биться, стоит Кейске углубиться в свои мысли о Чифую. Она правда пытается разобраться в своих чувствах к нему майскими вечерами, снова сидя над решебником по биологии.

Вакуоли, макроскопы, нахуя мужик скрестил горох и получилась генетика...

Баджи ругается, откидывая карандаш. Сейчас её мысли волнует лишь один вопрос: нравится ей Чифую или нет, блять?!

С одной стороны, он ей очень близок, он почти что как брат, они не раз ночевали вместе, иногда очень-очень близко, и Кейске это никогда не смущало, ей в голову ни разу не закрадывались посторонние мысли, но...

С другой стороны, она бы не хотела, чтобы у Чифую появилась девушка. Эта мысль вызывала отторжение и жгучую ревность. Баджи эгоистично, собственнически не хотела делить Чифую ни с кем.

Была ли это просто ревность в дружбе или нечто большее, подкравшееся совершенно незаметно?

В июне эти мысли прерывают наступившие экзамены. Баджи днями напролет закидывается сигаретами и валерьянкой, а Чифую бьёт нервный мандраж или это просто последствия пятого за день энергетика.

В день экзаменов Кейске впервые не жалуется на лифчик, набив его шпаргалками, Чифую благородно прячет химические и биологические формулы в вентиляции в мужском туалете (женский туалет никогда не попадал в экзаменационную зону, и все сдающие ходили в мужской). Баджи к сожалению помочь Чифую ничем не может, только моральной поддержкой и бутербродами с колбасой, которые она ему скармливала уже острелявшись по всем экзаменам и только один Чифую мучился в предверии грёбаной физики, толком не спав и не ев.

За пару дней до физики Кейске всё же вытаскивает его с собой в магазин выбирать платье на выпускной. На самом деле мама просто вытолкнула её из квартиры, вручив приличную сумму и сказав, чтобы Баджи уже наконец подумала над тем, в чём пойдёт на торжество. Ну Кейске и захватила с собой Чифую, не одной же зависать в торговом центре.

Чифую бледный и полуживой, однако его щёки чуть розовеют после того, как он то и дело приносит и уносит из примерочной Баджи всевозможные платья, и периодически помогая ей с застёжкой. Боже, блять, почему это так тяжело...

Считает ли Чифую Баджи за девушку?

Кейске зависает, стоя в одном нижнем белье перед зеркалом. Она привлекательная? У неё красивое тело? Сексуальное? Или многовато мышечной массы? Слишком широкие развитые плечи для девушки? Ярко-выраженные накаченные икры? Она внимательно всматривается в своё отражение. Баджи никогда не считала себя некрасивой, она вообще просто как-то не задумывалась об этом в таком аспекте. Вроде ведь всё при ней: две ноги, две руки, два глаза, нос. Всё в норме. Но...

Привлекает ли Кейске Чифую как девушка? Ему нравится её тело? Он уже в том периоде, чтобы думать о чём-то подобном или ещё нет?

И наконец, нравятся ли Чифую вообще, блять, девушки?! И к чему Тора тогда это сказал...

— Помочь тебе застегнуть платье? — раздаётся приближающийся голос Чифую: наверно неподошедие шмотки относил обратно. Баджи молчит, надеясь, что Мацуно сам зайдёт, но тот чётенько останавливается за самой шторкой. Маминкин сынок — лишнего не посмотрит и не сделает. Почти по-блядски идеален. Нравится ли он Баджи?..

— Чифую, ты мне нужен, — наконец выдыхает она с тяжелым вздохом, переминаясь с ноги на ногу. Прохладно: кондиционеры тут просто огонь.

Шуршит занавеска, к которой Баджи стоит спиной, но через зеркало видит, как в маленькое пространство осторожно вливается Чифую, стараясь по-максимому заслонить Кейске от лишних взгляд. Наконец его взгляд падает на саму Баджи. Он резко замирает, вздрагивает и пытается по-быстрому улизнуть обратно. Кейске оборачивается и ловит его за руку, выдыхая почти отчаянно:

— Не уходи.

У Чифую чуть испуганное, обеспокоенное выражение лица, когда он смотрит ей прямо в глаза, и Баджи замечает его расширенные зрачки, съедающие звонкую радужку.

— Иди сюда, придурок, — она пытается отшутиться, втягивая его обратно. Чифую сглатывает, нервничает, но всё-таки втягивается. Примерочная от силы полтора на полтора, Мацуно весь сжимается и отводит взгляд в сторону, не смотрит на Баджи. Она ему неприятна? — Я красивая? — Кейске отпускает его, отходя в сторону к стенке и слабо разводя руками в стороны, всем своим видом говоря: «смотри какая я».

Чифую лишь бросает на нее взгляд мельком и тут же снова начинает палить в стенку.

— Красивая, — бормочет он. И не смотрит.

Плечи Баджи опускаются, она как-то слишком палевно и разочарованно выдыхает. Снимает с вешалки следующее на примерку тёмно-синее платье. Пару секунд держит в руках, прежде чем наконец надеть. Поворачивается к Чифую спиной, выпирающими позвонками, загорелыми лопатками, прорезающей белой полосой бюстгальтера. Негромко просит:

— Помоги.

И Чифую беспрекословно доводит застёжку до затылка. Аккуратно, отводя волосы в сторону. Когда Кейске просила то же самое у своей матери, та часто нечайно защемляла пару волосинок застёжкой, было больно. С Чифую ничего не больно.

Выбор Баджи останавливается на этом платье.

Через неделю они празднуют. Чифую сдаёт физику и в этот же день заваливается к Баджи сразу из школы, усталый, вымотанный с одной лишь просьбой: «Хочу набухаться». И Баджи тут же организовывает это.

Они выдвигаются ближе к вечеру небольшой компанией к городскому пруду в парке. Расстилают плед на траву, достают бутерброды, закуски. Типа пикник. Когда совсем стемнелось, в ход наконец идёт алкоголь.

Баджи пьяно смеётся и заваливается головой на колени Эмы. Та, весь вечер сверлившая взглядом Доракена, вздрагивает и с улыбкой смотрит на Кейске.

Эма — настоящая девушка, она практически эталон мужской мечты: невысокая с пышными формами блондинка. Умеет краситься и заигрывать, одевается со вкусом, женственно и мечтает о семье. Эма — полная противоположность Кейске.

— Всё в порядке, Кейске? — Эма мягко улыбается, начиная поглаживать волосы Баджи и сплетать их в косичку.

— Да, — бурчит Баджи и переворачивается, укладываясь щекой на её оголённые ноги. Лениво пялится на Чифую полуприкрытым пьяным взглядом. Ему нравится Эма, наверно? Она же такая красивая, женственная и сексуальная? Она ведь мечта любого парня? Может, если Баджи попытается одеваться как Эма и краситься, то Чифую начнёт смотреть на неё? Кейске в задумчивости неосмысленно оглаживает чужую ногу. Она такая гладкая с мягкой кожей... Погодите. — Ты бреешь ноги? — Баджи замирает, подняв взгляд на Эму.

— Ну да, — та хлопает длинными пушистыми ресницами (у Баджи три несчастных коротких реснички по ощущениям, которые и то каждый раз вот-вот норовятся выпасть). — А что такое?

— Ничего, — Кейске отцепляется от чужой ноги, снова из-под опущенных ресниц просив взгляд на Чифую. Улыбающегося, весёлого Чифую с пьяным нежным румянцем на щеках. Поворачивается опять к Эме: — На следующей неделе выпускной. Можешь сделать меня красивой?

Ну пожалуйста, пожалуйста? Хоть раз в жизни у Кейске получится быть красивой девушкой в чужих ясных глазах, а не просто другом, боевым товарищем или кем угодно другим?

— Конечно, будешь самой настоящей красоткой! — чужая яркая улыбка внушает Баджи доверие и спокойствие мягко ложится на грудь. Кейске прикрывает глаза.

Да, она будет самой настоящей красоткой.

* * *

Баджи лениво переключает каналы на телевизоре лёжа на диване в гостиной, на кухне гремит Чифую: готовит им бутерброды. До выпускного четыре часа, Эма должна прийти через час. Синее платье висит на вешалке и осуждающе смотрит на Баджи. Кейске хмурится и выключает телевизор. Наверно, стоит начать готовиться?

На Баджи спортивные шорты до колена. Она проводит рукой по ноге: мягкие тёмные волоски щекотят пальцы. У Эмы были гладкие приятные женственные ноги.

— Я в ванну, — кричит Кейске, поднимаясь с дивана, чтобы Чифую её не терял.

Она включает свет, прикрывает за собой дверь и роется в бритвах, пытаясь вспомнить какая поострее. Садится на край ванны, смачивает ногу. Прощается с волосяным покровом, гревшим её зимой.

Дело идёт не быстро, очень не быстро. Баджи тратит только на одну ногу пятнадцать минут, устав уже споласкивать бритву и вновь водить ей по коже. К тому же острое лезвие оставило порезы на голени и колене. Но зато правая нога гладкая, как у Эмы. Боже...

— Блять... — стонет Баджи устало. В ванну неожиданно стучатся:

— Ты там что ли утонула? Я зайду? — это Чифую. Наверно она тут слишком засиделась.

— Заходи, — отмахивается Кейске. Ей уже совершенно наплевать на то, что Мацуно сейчас увидит её жалкие попытки стать девушкой. Похуй.

— Что ты делаешь? — начинает Чифую, но замолкает. В руке у него тарелка с бутербродами, он ставит ее на стиральную машинку рядом с ванной и наклоняется к шкафчику, роясь в аптечке. Баджи меж тем откладывает бритву и берёт бутерброд, грустно пережёвывая его. — Ну и как? — Чифую тоже присаживается на край ванны рядом, обрабатывая порез на её коленке.

— Тяжело, — Кейске вздыхает, дожёвывая бутерброд и ловит Чифую за запястье, положив его ладонь на своё бедро, — Глянь какая гладкая.

— Да уж, — Мацуно усмехается и отдёргивает руку, как ошпаренный. Плечи Баджи опускаются, а Чифую подходит к вываленным на стиральной машинке бритвам, подхватывая одну. Садится рядом и на пробу проводит по ноге со мешком: — Мне, наверно, уже ничего не поможет.

Они оба смеются. Так, Кейске выходит из ванны с гладкими изрезанными (и тут же бережно обработанными ногами), а Чифую хватает лишь на то, чтобы пытаться что-то сделать с волосами первые пять минут, а остальное время ругаться и психовать.

Раздается звонок в дверь, Мацуно идёт открывать, он всё равно в квартире Баджи практически член семьи.

— Эма? — на пороге и вправду сияет сестра Майки. Чифую озадачен, а Кейске выглядывает из-за его плеча.

— Чифую? — через секунду Эма собирается с силами, начиная его выпихивать из квартиры: — Что ты тут делаешь? Иди готовься к выпускному, а я пока займусь Кейске, это должно быть сюрпризом для всех, так что уходи!

Мацуно растерянно оглядывается на Баджи, но та лишь извиняющееся пожимает плечами. Дверь перед его носом захлопывается.

* * *

На торжественной части в школе Чифую видит Баджи мельком: у их классов эта часть проводилось в разное время, однако неофициальный выпускной, чтобы было дешевле, они решили отмечать всей параллелью: сняли дом, заказали еду. Первую часть вечера будет парочку родителей и учителей, но ближе к полуночи дом будет полностью их до рассвета.

Мацуно совершенно случайно сталкивается с чем-то в полутёмном коридоре этого дома, ища Баджи. Это нечто невероятно прекрасное, когда он наконец смаргивает слезы лёгкой боли, вглядываясь. Это нечто и есть Кейске. Неземная.

Легкие приятный макияж подчеркивает черты лица, румяна делают лицо милее, тушь — глаза больше. Завитые распущенные чёрные локоны смолью вьются по плечам и спине, а синее платье отлично сидит на фигуре. Баджи наконец не хмурится в своей излюбленной манере, и Чифую задыхается.

— Наконец-то я тебя нашла, — она щурится, улыбаясь и делает шаг: получается это у неё слегка неловко из-за каблуков, и Чифую осторожно придерживает Кейске за предплечья, чтобы она не упала. — Что пялишься? — спрашиват Баджи чуть грубо, но внутри у неё всё ликует: Чифую не отводит глаз.

— Вижу Эма постаралась, — Мацуно мягко улыбается, а Баджи как будто вся светится изнутри.

К концу вечера часов в двенадцать, когда тамада наконец уходит, праздничная программа заканчивается, все взрослые расходятся, и они остаются там одни, Баджи чувствует, что выдохлась. Каблуки уже до крови натёрли, лифчик неприятно стягивает, платье тоже стало покалывать кожу, жарко, на висках выступили капельки пота и хочется протереть лицо, но нельзя — блядский макияж, а волосы мешаются, лезут в рот, так и хочется собрать их в хвост, правда тогда все старания Эмы пропадут. Баджи в глубине души понимает, что как бы она не старалась натянуть на себя шкуру девушки, та никак не хотела сидеть на ней.

Весь дом превращается в один большой танцпол, она пару раз сталкивается в этой толпе с Ханмой, единственным взрослым, который не ушёл. Очень непривычно видеть его не в трениках и растянутой футболке со свистком, однако стоит заметить, что костюм на нём смотрится очень хорошо, солидно, Казутора должен наверно где-то визжать от радости как девчонка при виде такого своего мужика, наконец не выглядещего как бомж с помойки

Вскоре она сталкивается и с самим Казуторой, пробираясь к выходу: тот слегка пьян, сентиментален ко всему, а на шее у него красуется свежий засос. К Ханме он так и липнет, повисая на его плече, а Шуджи только рад — противные.

— Уже уходишь? — спрашивает Казутора, отлипая на секунду от Ханмы.

— Да, — кивает Кейске, обнимая его. — Мы с Чифую сейчас идём гулять, тут слишком шумно.

— А я-то думаю, для кого ты так сегодня нарядилась. Ну ладно, иди, бери его на абордаж. Расскажешь потом, как всё прошло, — Ханемия идиотски смеётся и машет ей на прощание, прежде чем снова потеряться в толпе вместе с Шуджи.

Баджи наконец добирается до выхода, где её уже ждёт Чифую, снявший пиджак и закатавший рукава рубашки до локтей. Они покидают этот шумный дом и добираются до парка, направляясь к пруду. Родная тишина окружает их в знакомом с детства месте. Кейске не выдерживает и стаскивает каблуки, добираясь до кромки воды по траве уже босиком.

Там собирает волосы в хвост и умывает лицо водой прямо из пруда. Боже, какое блаженство... Чифую стоит рядом и молчит, на часах уже новый день и Баджи горько думает про себя, что у неё всё как в сказке: пробивает полночь, чары рассеиваются, и Баджи Кейске сбрасывает с себя облик девушки, а Чифую Мацуно, очарованный этим образом, остаётся один на один с ней, растерянный и оставшийся в дураках. Один на один с неотёсанным чудовищем.

Она поднимается на ноги, бросив взгляд на Чифую: тот смотрит на звёзды. Они оба молчат, пока он не произносит:

— Знаешь, я сейчас понял, что начинается новый этап жизни, — Баджи выдыхает, но Мацуно до сих пор не смотрит на неё. — Типа до этого мы одиннадцать лет с самого детства занимались одним и тем же в привычном месте, а теперь вдруг эта рутина резко прекращается, и нас буквально выбрасывают в открытый океан — плывите куда хотите. И мне становится страшно. Блять, какой гений вообще придумал такую систему образования, — Чифую усмехается, а Кейске лишь едва натягивает на себя улыбку: у неё уже нет сил давить из себя позитивные эмоции, часы пробили полночь, чары рухнули, Мацуно опять даже не соизволит посмотреть на неё. — Но знаешь, что самое страшное?

— Что? — вяло интересуется Кейске. Когда уже Чифую закончит со своими философскими речами?

— Что я так и не сказал тебе кое-что за все эти годы, — Чифую опускает взгляд, смотря прямо ей в глаза. На губах у него снова эта нежная добрая улыбка, адресованная только ей, всё его внимание сосредоточено на одной лишь Кейске. — Что ты красивая.

— У меня макияж потёк, — фыркает Баджи, а сама не дышит, сердце бьётся чересчур быстро: пора завязывать с энергетиками. И как у Мацуно хватает наглости говорить ей такое сейчас? Сказал бы хоть на полчаса раньше, и Баджи бы точно поверила ему. Теперь же всё это просто напоминает глупую шутку.

— Всё равно невероятная. Что при первой встрече, что сейчас. Я тогда ещё помню знатно ахуел, когда увидел, что тех мудаков уделала какая-то девчонка.

— Эй, поосторожнее со словами! — Чифую смеётся, когда Кейске шутливо пихает его локтем под рёбра.

— Подожди, подожди, не дерись, это ещё не всё, — Мацуно перестаёт улыбаться, поворачиваясь к ней полностью и Баджи замолкает, чувствует, что сейчас что-то будет. Чифую глубоко вздыхает, делая шаг ближе. — Ты мне нравишься. Уже давно.

Кейске молчит. Кейске не знает, что сказать, но она в полном ахуе. Все последние три месяца она металась, изводилась, пытаясь понять, нравится ей этот придурок или нет. Сейчас же, после сказанных наконец-то отчаянных слов, всё вдруг становится на свои места.

— Я понимаю, что это неожиданно, тем более сейчас, но... — бормочет невнятно Чифую, от её молчания впадая в полуобморочное состояние, начиная запинаться, сбиваться, паниковать.

— Господи боже, да заткнись ты, — Кейске раздражённо выругивается, оотчаянно обхватывая Чифую за шею и притягивая к себе, целует наконец-то господи блять. Целует неумело, они оба в этом деле полные неудачники (хотя Чифую в своё время тренировался на помидорах и банке со сгущёнкой). Стукаются зубами, лбами, случайно прикусывают губы, но не могу надышаться друг другом. Плечи Чифую расслабляются, он чуть боязливо устраивает руки на талии Баджи.

«Боже, какой придурок, самый настоящий долбаёб, он же совсем тупой, и почему именно в него надо было влюбиться?» — думает Баджи, ругая Чифую во всех красках мысленно во время поцелуя, благо он этого не слышит, иначе бы точно пошёл тут же топиться в пруду.

«Но я его всё равно люблю. Очень,» — про себя добавляет она. И наконец успокаивается, будто дорвавшись до того, чего неумолимо и тайно ждала всю жизнь. Чары рассеиваются в полночь? Пф, не смешите, Чифую так и остался очарованным дураком, раз влюбился в неё, но теперь уж Кейске точно никуда его от себя не отпустит.

Прекрасный принц и неотёсанное чудовище. Забавный сюжетик, но слишком жизненных для них двоих.