Алый Король

Темнота. Всепоглощающий мрак.

Гензель не знал, сколько сидел в этом подвале и ел ли он сегодня... И что вообще такое "сегодня"? Оно уже закончилось или ещё даже не началось? Где его любимая сестрёнка Грета? Мать окончательно сошла с ума или это его рассудок помутнился, накрывшись тугой и непроходимой пеленой безумия?

Пальцы чувствовали лишь холодные и скользкие камни, что омерзительной влагой вызывали дрожь. Холод острыми иглами вонзался под кожу, расчленяя мышцы и пропитывая нервы агонией. Тонкая одежда никак не согревала. Хлопчатая майка уже давно перестала быть мягкой и нежной – смешавшись с потом, кровью и могильным холодом, она стала прилипать к побледневшей, от отсутствия света, коже.

Подросток уже долгое время находился один на один с тишиной, но в один миг всё изменилось – он услышал чей-то голос. Сначала, Гензелю было сложно разобрать шёпот, но позже, он понял – это неизвестные ему слова.

– Здесь кто-нибудь есть? – с опаской произнёс слабый голосок мальчишки.

Шептание исчезло на несколько минут, но эти минуты длились вечно, отдавая назойливой головной болью, с невыносимой пульсацией в висках.

– Да, Дитя человеческое, – голос, кажется, был мужским, басистым, отдающим загадочным теплом, что нежным ветром касалось истощённого лица мальчика – я здесь. Чего ты хочешь?

– Можете меня взять за руку?

Голос будто удивился такому желанию, но не отказал – по правой руке растеклось что-то скользкое, но тёплое, и слегка сжало хрупкую ладонь.

– Как тебя зовут, Дитя?

– Гензель, Herr Fremder.

– Гензель... Ты очень вежливый мальчик. Можешь спросить меня всё, что захочешь.

– Вы... Как вас зовут, Herr Fremder?

Вновь тишина, тягучая и холодная. На секунду подростку показалось, что это был мираж его слабого разума, но странная слизь в правой ладони никуда не исчезла.

– Гензель, разве тебе не интересно, что я такое?

– Интересно, – неуверенно ответил он – но я не знаю как к вам обращаться, Herr.

– По истине удивительное дитя!, – голос хрипло засмеялся, но спустя мгновение, всё-таки ответил. – В вашем языке нет таких имён, но можешь называть меня Адам.

– А́дам или Ада́м?

– А́дам.

– Herr Адам... Вы - фауст?

Голос удивлённо хмыкнул.

– Ну... Во-первых, можешь меня не называть Господином, Гензель. Я уважаю тебя и твою вежливость, но сейчас мы с тобой на равных. Я заперт и ты - тоже. – Адам вновь замолчал, продолжая крепко держать подростка за руку. – А во-вторых... Я, честно говоря, удивлён, что ты сразу всё понял. Если не секрет... Расскажи, как ты пришёл к этому выводу.

– Я... В меня пытались вселить нескольких демонов до вас, Her... Адам. Я просто знаю, как фаусты проявляют себя.

– Надо же... Люди не меняются - вечно что-то от нас хотят, делая жестокие жертвы...

– Вы не похожи на них, Адам. Вы проявляете ко мне...

– Сочувствие? Знаю. Я и вправду отличаюсь от братьев и сестёр. Я люблю людей, несмотря на то, какими жестокими и беспощадными они могут быть.

Фауст вновь притих, а Гензель долго не решался спросить о том, за что у него страдало сердце, вызывая глухую боль в груди и приглушённые, но частые стуки внутри.

– Гензель, чего ты хочешь?

– Задать ещё один вопрос.

– Хорошо, задавай. Но учти - после твоего вопроса я ожидаю твоё желание.

– Ладно... Скажите... Вы не знаете, что с моей младшей сестрой, Гретель?

– Ты меня заставляешь улыбаться, Дитя. Действительно, удивительный ребёнок! В отличие от тебя, с Гретой всё хорошо. Её нашли двое моих людских товарищей. Если тебе интересно, то их зовут Ганс и Антон. Ваша мать, сейчас, до неё не доберётся.

Мальчик слабо улыбнулся.

– Спасибо, Адам...

– Не за что. Итак, повторю свой вопрос... Чего ты хочешь?

– Хочу... Выбраться отсюда... И пить. Очень сильно хочу пить...

– Вот как... С твоего позволения, я исполню твои желания.

– Но... Как?

– Гензель, мальчик мой... Не беспокойся об этом. Алый Король всегда найдёт способ помочь нуждающимся. Мне нужно только твоё доверие.

У подростка не было иного выбора – либо смерть от обезвоживания и безумия, либо надежда на демона, который может подвести и подставить... Но Гензель чувствовал, что ему необходимо это сделать, да и Адам, кажется, не был настроено враждебно.

– Хорошо. Как скажите.

Сразу после согласия по телу подростка медленно растеклось мистическое тепло, а веки потяжелели, заставляя медленно закрывать глаза.

– Спокойной ночи, Дитя. Спи спокойно. – это последнее, что Гензель услышал перед провалом в беспечный сон.