С самого начала их боя было понятно, что выживет только один. И каждый из них действительно старался продержаться как можно дольше, повысить ставки, как будто можно поставить что-то выше, чем жизнь.
Блейк просто старалась не думать о том, что свой проигрыш она бы предпочла победе, и делала то, что должна была. Следовала своей дорогой, чтобы наконец покончить со своим прошлым, особо не задумываясь, к чему это может привести. Не задумываясь даже, к чему это уже привело.
Она, как всегда, играла роль тихой девочки, которую особо не беспокоят такие пустяки, как обычные человеческие чувства. Белладонна вообще считала, что чувств как таковых после Белого Клыка у нее и не осталось, но каждый раз сжимающееся сердце от взгляда голубых глаз упрямо твердило о другом.
Проблемы минули, все вернулось на круги своя. Несложные задания по уничтожению гримм, стычки с бандитами и весь этот ужас совсем скоро забылся. Блейк продолжала жить своей жизнью рядом с подругами, а пойманным Таурусом занимались уже другие.
— На завтра назначили казнь. — опустив голову, произносит Янг, в ее глазах читается грусть, а голос полон не наигранного сожаления к своей напарнице. Подруги просто делали вид, что не знали о чувствах кошки, которые она все еще испытывала к Адаму, но в этот момент, скрывать было глупо. После недолгих размышлений блондинка сама вызвалась рассказать о приговоре Блейк. — Ты можешь его навестить.
Белладонна как рыба, которую выкинули на берег, не могла сделать ни вздоха, ни выдоха и просто застыла. Она чувствует, как мир медленно ведет вправо, но удерживается, хватаясь за рядом стоящий стул, и прикрывает глаза. Совсем не заметно, как кажется девушке, и очевидно для всех в помещении, мрачнеет.
— Зачем? — из-за кома в горле голос очень тихий и совсем не похож на привычный.
Ей требуется чертовски много времени, чтобы добраться до комнаты их команды. Блейк привычным движением бросает свиток на тумбочку, но приземляется он на предмет мебели сегодня слишком тихо. Все звуки, которые она воспринимала, доходили как будто из-под толщи воды. Искусственный мир медленно сыплется битым стеклом перед порогом и Блейк наступает на него босыми ногами.
Плащ летит на вешалку, ударяясь о нее парой молний, а одежда сброшена на полу в ванной, она тяжело дышит и умывается несколько раз подряд. Отросшие волосы намокают и мерзко прилипают к телу или же это чувство вины липнет к ней так сильно, что она ощущает ее всем своим телом? Если бы Блейк потребовалось содрать с себя кожу, чтобы избавиться от этого — она бы сделала это. Белладонна сделала бы все что угодно, только бы не чувствовать боли.
Набрала воду, особо не беспокоясь о ее температуре, и легла в ванну, недавние раны на предплечьях еще не были залечены аурой и их стало немного щипать, но она привыкла к этому чувству, чтобы испытывать дискомфорт. Откинула голову на плитку, слишком сильно вдавливаясь в кафель. Она не помнит, когда плакала в последний раз, может быть, когда сбежала из Белого Клыка, или же когда Адам отрубил руку Янг, или когда Сан был сильно ранен, все эти воспоминания Блейк считала ужаснейшими, но сейчас они казались ничтожными.
«Его казнят завтра» — Вторит голос в голове.
Горячие слезы ручьями стекали по щекам, маска так и осталась валяться ненужным грузом в ванной этой комнаты.
— Так ты все же пришла ко мне, Блейк.
Адам сидел на кровати, облокотившись на стену, колено он подтянул к себе и удобно расположил на нем руки, а поверх голову. Он не был похож на того, кого завтра убьют, слишком спокойный, но Блейк понимала, что Адам не хочет умирать.
Кошка не спешит заходить или что-то говорить, выжидающе ждет, что тему для разговора выберет смертник. Блейк очень сильно хочет подбежать и прижаться к нему своим телом, зарыться руками в его волосы и забыть, хотя бы на время, что фавн в ее объятиях, скоро умрет, и что она та, кто отправил его на смерть.
— Проходи, не бойся. — ровным тоном говорит Адам и машет рукой, подзывая к себе.
Шаги Блейк делает так, как будто все ее кости переломаны на мельчайшие кусочки: слишком медленно и криво, из-за дрожи. Она подходит к кровати вплотную, снимает плащ, садится рядом, но так чтобы их тела нигде не соприкасались, и полувсхлипывает-полувздыхает.
Адам слегка сводит брови, но ничего не говорит, он думает о том, чтобы попытаться успокоить бывшую возлюбленную, но осознает, что не знает, как нормально успокаивать в принципе. Сказать ей: «Все будет хорошо»? Какая глупость. Эта нелепица вроде «хорошо и плохо», придуманная людьми всегда немного раздражала Тауруса.
Они сидят так долго, и Блейк просто не выдерживает, утыкаясь лбом в плечо Адама и молча рыдая. Тот мягко кладет на шею ладонь, а другой рукой мягко поглаживает вдоль позвоночника, шепча какую-то несуразицу от неожиданности происходящего.
Адам чувствует, что его коробит от такой сцены, но лишь сильнее обнимает Белладонну. Мысль о том, что это должно быть последние его мгновения нисколько не пугают, а страх что Блейк может просто не пережить его смерти сковывает до самых костей.
— Ты не должна себя винить, дорогая. — мягко произносит Адам. — Я не зол на тебя.
На этом моменте он действительно не врал, он не злился на кошку, он злился на себя. Адам тот, кто должен был это остановить, он тот, кто, возможно, не должен был даже начинать весь этот хаос и ему не стоило убивать Сиенну. И в своей смерти винил только себя, его действия и решения привели к тому, что он доживает свои часы в этой камере. Вот только как объяснить это Блейк, он не знал.
Гладя кошку по голове, он слегка приподнял ее голову, позволяя рассмотреть. Губы, на которых редко можно было увидеть улыбку, дрожали. Глаза Блейк были совсем красные, а лицо неестественно бледное, она больше не плакала, но во взгляде не чувствовалось ничего кроме отчаяния и … любви. Адам неожиданно подумал, что лучше бы она не приходила к нему на прощание.
Губы мягко накрывают чужие, просто обычное прикосновение, даже не поцелуй, но такое теплое и приятное, хоть и пропитанное горечью. Белладонна немного расслабляется и прислоняется к груди, вслушиваясь в биение сердца. От мысли, что скоро оно перестанет биться, а она ничего не может с этим сделать, заставили вновь политься слезы из глаз.
— Почему я даже через твою одежду чувствую, как тебя пронизывает чувство вины? — шепчет Таурус, перебирая черные пряди и мягко целуя в макушку. — Ты поступила правильно, Блейк, я…
Адам хотел сказать что-то еще, но горькие всхлипы его перебили, и он решает не продолжать эту тему.
Блейк до последнего не выпускала Адама из объятий, слезы закончились, остались только чистые страдания и истерические признания в любви, мягкие касания. Когда утром за быком пришли, кошке показалось, что его сердце сейчас разорвется от боли.
Белладонна навсегда запомнила звуки удаляющихся шагов бывшего возлюбленного и его слишком теплую, и мягкую, последнюю улыбку.
«Прощай, Блейк.»