аномалия

По статистике от переработки умирают сотни тысяч человек в год. И как бы сильно тебе не хотелось оказаться в их числе, но неоплаченные часы — это неоплаченные часы, и они идут нахуй.

С такими мыслями ты поворачиваешь ключ в замке входной двери. Квартира встречает темнотой и вечерней прохладой; разминаешь затёкшие плечи. Три секунды на снятие обуви, ещё три на развязывание галстука и минута просто стояния без света в прихожей. Время от времени тебе нужно отключать голову.

Проходишь на кухню, наливаешь воду в чайник, бросаешь взгляд на верхушки деревьев за окном и ставишь его кипятиться. Уже в спальне переодеваешься, носить костюмы сутками действительно не твоё. Выйдя в коридор, ловишь себя на мысли, что в подкорке твоего мозга скребётся нарастающая тревога с момента, как ты переступила порог. Рефлексы из прошлого тебя никогда не подводили, так что меняешь курс и залетаешь обратно в комнату.

И видишь кого-то.

Кого?

Сначала ты делаешь предположение, что это отсутствие освещения играет с твоим зрением, но щурясь, нет...человеческая фигура, сидящая на твоей кровати, действительно абсолютно-чёрного цвета без отличительных признаков.

Молча играете в гляделки, пока ты пытаешься осознать ускользающую реальность.

Фигура поднимает руку и осторожно ей машет, словно проверяя убежишь ли ты в ужасе сразу. Видимо придя к выводу, что ты так же не собираешься разрыдаться или обмочить штаны, нечто говорит:

— Не хотите ли уверовать в нашего создателя и творца, Б̴̡͝а҈҇͢р҉̕͜б̴̨̕а̷͢͡т̸̢͡о҈̡͡с҈̧͡а҉҇͜?

В Барси...Барб...Бартобаса?..Ты не расслышала и уверена, что не хочешь переспрашивать. Мысли о непостижимом всегда убивают в фикшене, этого ты видела достаточно и проверять не собираешься. Какой-нибудь Лавкрафт сейчас вертится в гробу.

Продолжая находиться в ступоре, решаешь взять стратегическую передышку и выставляешь ладонь, призывая её больше ничего не говорить. Трёшь висок и уходишь на кухню, налить себе этот сраный кофе. Ты можешь поклясться, что не ходила сегодня пить с коллегами и ушла раньше (под осуждающий взгляд Кайи). Оправдаться опьянением не получается, ничего запрещённого ты тоже не принимаешь. Остаётся ещё вариант проблем с головой, но не настолько же внезапно от 0 до 100 могли разогнаться галлюцинации. Медленный тик часов на стене вгоняет в транс, из которого приходится себя вытрясать. В любом случае, в твоей квартире есть посторонняя и тебе нужно с этим разобраться. Оцениваешь вариант вызова полиции, но быстро отмахиваешься. Лучше уж получить условный нож в живот, чем выслушивать на следующий день поток любопытства и соболезнований на работе (особенно от тех, с кем ты ни разу не разговаривала).

После пары попыток взять себя в руки, делаешь титаническое усилие и заглядываешь в спальню, сжимая чашку для комфорта. Немного приземляет к реальности.

Сущность с кровати никуда ни делась, скорее к счастью, потому что мысль, что она может оказаться за твоей спиной...радостной как раз не является. В твою сторону поворачивают голову, ну насколько ты можешь судить эту анатомию. Подбрасываешь воображаемую монетку, стоит ли включить свет, и решаешь против этого, представляя возможную реакцию.

— Мною были приложены усилия для поддержания человеческого облика, который будет приятен возможным последовательницам, но моего опыта работы с "оболочками" очевидно недостаточно, — шепчет она, обнимая себя руками.

Оправдывается и даже звучит смущённо.

— Можешь обращаться ко мне, как к Барбаре, — быстро добавляет, отворачиваясь.

Ох, пожалуйста, пусть каждое такое чудо называют производным от имени их бога. Это так глупо и заставляет тебя немного улыбнуться. "Чудо" в данном случае производное от "чудовище", что ты находишь уместным каламбуром.

Интересно, как бы тебя звали в этих реалиях? Барбария? Потеря рассудка за секунду взлетает в списке желаемых вариантов.

И насчёт обращения "она" — заявление довольно сильное. Не то чтобы всякие сущности подобное должно волновать, но раз уж Барб сделала сноску на появление в желаемом целью образе, ты абсолютно собираешься считать её девушкой. Окидываешь собеседницу свежим взглядом, отпивая кофе. Тебя немного интересуют эти хвостики по бокам головы, которые с таким же успехом могут быть закрученными рогами, но однотонная заливка тела не даёт этого понять. В части этого тела ты так же признаёшь юбку платья, находя это милым. А по поводу привлекательности, при отсутствии какого-либо лица, сложно сказать, поэтому ты решаешь не думать об этом. Пока что.

Ныряешь в чашку кофе, находясь не в состоянии придумать, что говорить в такой ситуации.

Несмотря на довольно безобидный внешний вид, голос сущности ползёт холодом по твоей спине и заполняет собой черепную коробку. В каком-то смысле недостаточно "живой" и ты не имеешь это в виду обычной монотонности (сама так разговариваешь), Барб просто говорит с заглушкой, словно не самим телом, а откуда-то из подвала этого здания, но при этом слышно тебе её отчётливо. Ещё не достаточно пугающе, но тоже напрягает, пожалуй.

— Я могу понять, что мое раннее заявление могло тебя обескуражить, но моей целью не являлось напугать. Позволь мне объяснить, что я подразумеваю под всем этим, — в её словах проповедническая улыбка.

И она рассказывает много про цветущую беззаботную жизнь "на той стороне", про помощь заблудшим душам типо тебя и про бога свободы, даровавшего им свой уголок мира. Находишь уморительным то, сколько раз ты слышала что-то подобное в церкви.

— Моя первой целью назначили тебя по причине небольшого удовольствия от жизни...и разочарования во всех остальных религиях, — очевидно замечая твою вскинутую бровь, добавляет, — это правда всё.

— Значит никаких акций вида "приведи подругу и получи 5 чужих рассудков в подарок", звучит печально, — заходишь с козырей, а именно со своего безобразного юмора.

Если бы у Барб было бы лицо или хотя бы глаза, она бы сожгла тебя взглядом от возмущения. Возможно, она весьма буквально может сделать это в любой момент, но вероисповедание не позволяет. Чем больше ты об этом думаешь, тем больше их религия отдаёт христианством или чем-то близким с милосердием и альтруизмом. Даже "бог", которого никто никогда не видел есть, ну хоть что-то стабильно во всех реальностях.

Что они подставляют, если у них изначально нет щёк, остаётся неотвеченным.

Наработавшись в различных религиозных организациях, у тебя одно единственное желание от любых обещаний о благах с очищением и это закатить глаза. Интересно, когда речь зайдёт о переписывании твоего имущества. Учитывая то, сколько стоит аренда, всякие сущности тебя смогут выжить отсюда только через твой, собственно, труп.

Возвращаясь к предложению Барб, ты сомневаешься в наличии у тебя многих вариантов. Желание оттянуть своё превращение в жидкий суп из мяса и ужаса в наличии присутствует. А она не выглядит агрессивной, вот только ты знаешь как работает карта "ничего личного" по отношению к потенциальным жертвам, потратив всё своё девичество на совершение вагона преступлений. Если сказано, надо делать.

— Это всё замечательно, но я не испытываю желания в этом участвовать, — замечаешь, как поникают плечи фигуры, — и всё же я хочу дать тебе второй шанс, убеди меня своими поступками в ближайшие несколько дней, что это всё стоит того, и я действительно должна пойти с тобой. На время можешь пожить здесь, я думаю.

Ты успеешь придумать, как с этим разобраться.

Барб всматривается в тебя (ты думаешь) и легко подскакивает с насиженного места. Тебе собираются оторвать лицо или сломать ноги? Вот она в шаге от невидимой линии, режущей мрак спальни напополам лунным сиянием. Под ним Барб не оказывается внезапно обычной девушкой, продолжая быть непостижимой твоим глазам. Окутанная сияющей белизной, сущность медленно подходит к тебе. Нет, она правда не отражает свет даже минимально, он огибает её. В этой походке нет ничего выделяющегося, что похвально, кроме чёрных следов на полу. Сложно сказать грязь это или тьма, главное чтоб отмылось.

Тебе протягивают руку. Вполне обычную, даже без когтей или гнили. Ты не знаешь, чего собственно ожидала.

— Я испытываю уверенность, что это человеческий жест, который принято совершать в случаях согласия или приветствия, — Барб суёт тебе ладонь чуть ли не в лицо от восторга.

Жмёшь почти без колебаний, ощущая мягкость и гладкость тела, больше всего напоминающее зефир. Надавливаешь пальцами сильнее и сминаешь форму тела на манер пластилина. Остаются заметные вмятины, которые быстро исчезают. Не находишь в себе желания назвать это мерзким, лишь необычным. И в голове вроде мозг не начал плавиться, значит пока поживём.

Подводя итоги этого вечера, у тебя есть сожительница, усилившийся экзистенциальный кризис и саморефлексия на тему ксенофилии.