Забуза был раздражён. Он ждал Хаку почти целый час.

— Хаку, — проворчал он, — что ты, чёрт возьми, там делаешь?

— Простите, Забуза-сан, — послышался её голос из-за ширмы, — я не совсем поняла, как это обернуть.

Забуза закатил глаза и тяжело опустился на кровать. Хаку чуть ли не умоляла его взять её с собой, чтобы посмотреть на цветущие сакуры.

— Это же целый праздник, — сказала она, — все зажигают фонари и семьями выходят на берег, — она так долго ныла и упрашивала его, что у мечника разболелась голова.

— Ладно, — отрезал он, — только заткнись, чёрт возьми.

— Забуза-сан?

Он повернул голову на звук.

— Забуза-сан, думаю, я готова.

— Посмотрим, — пробормотал мечник. Честно говоря, ему было любопытно увидеть Хаку в её первом кимоно.

Маленький оранжевый фонарь подсвечивал ширму, из-за которой вышла Хаку. Оранжевый свет отражался на её коже, а кимоно изящными складками обвивалось вокруг её тела.

— Забуза-сан, — пряди волос падали на её лицо по краям, — Вам нравится?

— Дерьмо, — по привычке вырвалось у мечника. От увиденного у него пересохло во рту. Хаку мягко улыбнулась и взяла его за руку.

***

Ночная прогулка среди местных жителей была чертовски смущающей, по крайней мере, для Забузы. Здесь было слишком шумно, слишком суматошно, слишком много грёбаных людишек, которые улыбались, смеялись и зажигали фонари. Хаку держала его за руку и с восторгом осматривала каждую рекламную вывеску, каждое украшение.

— Посмотрите, — воскликнула она, — это же фейерверк.

Забузе захотелось выпить.

Он удовлетворил своё желание в ближайшей забегаловке, пока Хаку сидела рядом и счастливо улыбалась. Бармен наклонился к нему и заговорщицки прошептал, указывая на Хаку:

— Твоя?

Забуза сузил глаза.

— Отвали, — прорычал он, и бармен в беззащитном жесте поднял руки.

Двери распахнулись, но Забуза не спускал глаз с напитка, пока не почувствовал, как чья-то мягкая рука прикоснулась к нему.

— Эй, — обратилась к нему женщина, по своему облику напоминающая дешёвую проститутку, — помнишь меня?

Забуза хмыкнул и выпил ещё раз. Тогда женщина прислонилась к нему, обхватив его руку.

— Она у тебя, конечно, миленькая, — произнесла женщина, намекая на Хаку, — но разве сможет такая скромная леди скрасить твой досуг?

— Тебе-то что? — отозвался Забуза. Позади него Хаку поникла, опустив плечи.

Они молча покинули бар. Хаку перестала улыбаться, и Забуза бросил на неё свирепый взгляд.

— Какого хера ты такая недовольная? — проворчал он. — Я взял тебя на этот долбаный фестиваль?

— Да, Забуза-сан.

Забуза впился в неё взглядом, а затем резко притянул к себе.

Глаза Хаку расширились. Забуза с раздражением сжал её талию.

— Ты моя, — сказал он, — никогда не забывай об этом.

— Да, Забуза-сан.

Хаку снова счастливо улыбалась, и Забуза был доволен.

Той ночью он позаботился о том, чтобы трахнуть её нежно, мягко убирая слои ткани, обнажая и целуя её кожу. Лёжа на боку, он обнимал Хаку за талию. Ей было тепло и хорошо, и Забуза аккуратно погладил шрам на её груди, чувствуя под ладонью ровное сердцебиение.

На следующий день, когда она таскала его по всему городу, скупая сладости и улыбаясь как проклятая фарфоровая кукла, а после затянула в бар, Забуза был шокирован тем, как Хаку заломила руку бармена.

— Он смотрел на меня, — заявила Хаку, и Забуза никогда не чувствовал себя более гордым.