– Знаешь, почему моё учение называется Великой Эволюцией?
– И почему же? – фыркнул Защитник. Оплавившиеся манипуляторы, битое стекло и лужи формалина – всё, что осталось от дома в переулке Оседающей Золы. Колыбели Великой Эволюции. А скоро падёт и её Вестник. Третья рука раздроблена, из трубок, оплетающих грудь, вытекало Мерцание вперемешку с кровью, хекс-ядро разлетелось на осколки. Сейчас от встречи с Киндред его отделял лишь удар ртутного молота. Но Джейс медлил.
Виктор был его напарником. Вместе с ним Джейс прошёл путь от неверия, бесконечных отчётов и взрывающихся прототипов к славе, признанию и хекс-вратам. Кем бы он был без него? Месивом из костей и крови, да могилкой средь тысяч других. У Защитника достаточно совести, чтоб это признать.
Виктор был его другом. Джейс до сих пор вспоминал долгие вечера в лаборатории, когда кровь кипела, а воздух искрился от избытка идей. Или ночи: он прыскал ядом на купцов и советников, а Виктор его внимательно слушал. Бывало, когда Джейс приходил особенно разбитым, гладил по руке. Каждый раз успокаивало.
Виктор был его… Честно, Джейс так и не разобрался. И не разберётся больше.
– Эволюцию не остановить. Можно замедлить, обратить вспять, но остановить – никогда. Думаешь, с моей смертью всё закончится? Придут другие, и они будут луч… – остаток фразы потонул в лязге металла и хрусте костей. Место Виктора давно занял Вестник – фанатик, палач, мнящий себя хирургом. Прежний Виктор не распылил бы свою ассистентку. Не предложил бы проект, ворующий у людей волю. Не решил бы превратить в автоматонов тысячи несчастных рабочих. Прежний Виктор мёртв. А с Вестником Защитник не желал иметь ничего общего.
– Ты жалок, – стало его эпитафией.
***
Глаза Виктора светились маниакальным блеском, планшет в механических пальцах жалобно скрипел. Редкое зрелище: с протезами Виктор управлялся столь же естественно и непринуждённо, как и с настоящими руками. Не зря столько тренировался и калибровал силу сжатия.
– Джейс, выжила первая обезьяна с аугментированным мозгом! Человек скоро станет венцом эволюции.
– Мфы же и так венец эфолюции, разве нет? – пробурчал Джейс, на ходу пережёвывая бутерброд. Проект сдавать через две недели, не уложатся – плакало их почётное место в корпоративном рейтинге. А меньшее, чего Талису хотелось – наблюдать злорадство профессора Стэнвика. С люминирами его улыбка выглядела по-настоящему жуткой.
– Только потому что последний вастайя умер лет сто назад, а йордлов никто не видел уже более полувека. У человечества просто не было конкурентов!
– Будто сейчас появились.
Виктор закатил глаза.
– Ты что, совсем не понимаешь? Мы сможем шестизначные числа в уме складывать. Хранить мегабайты данных в неизменном виде и мгновенно их извлекать. Страдать от эмоций перестанем, в конце-то концов!
– Станем машинами, – заключил Джейс, выбрасывая упаковку от бутерброда в урну. Часть пластика переработается и вновь поступит на завод, часть послужит топливом для эко-урны. Почти вечный двигатель. Совсем как Виктор с его механофилией. Подкармливать раз в полгода новинками инженерии и Мерцанием каждую неделю и всё, поток научных чудес обеспечен. Выгорание? Виктор, казалось, не испытывал его вовсе.
– И что в этом плохого? – искренне изумился он.
– А что хорошего? Мы и так почти механические, – Талис кивнул на Виктора. У того из человеческого остались голова и, возможно, член (он очень на это надеялся). Да и сам Джейс давно бегал на стальных ногах: визит к родственникам во Фрельйорд закончился отмороженными конечностями. – И с компьютером в голове лучше не станем. Будем также пить, колоть дурь и трахаться, как кролики. Разве что в процессе считать столбиком.
– Рассуждаешь как поэт из Эпохи шестерёнок. Тем, кто будет…
Шуточный спор перетёк в псевдо-философский диспут, перерыв на обед – в многократное запускание кода: средь зелёных строчек пряталась ошибка, но Джейс не мог её обнаружить. Смог бы Виктор, у него глаз-алмаз, но он, нахохлившись, сидел в другом конце лаборатории. Сообщения не прочитаны, на голове – наушники для звукоизоляции. Похоже, не стоило называть его робоёбом.
Смуглые пальцы застыли над клавиатурой. Может, стоит извиниться? Через две недели им представлять программу для лунных хекс-врат, обижаться и самому вылавливать баги нет времени. Звучало разумно, вот только… Феерически глупо извиняться за правоту. Джейс закрыл мессенджер и нажал на кнопку «запустить код».
***
У Виктора было несколько раздражающих привычек. Он постоянно рассказывал одни и те же истории (как заевшая пластинка, сказали бы пару веков назад) и обижался, когда Джейс параллельно листал новости. Правки он отправлял в конце рабочего дня, а идеями делился в три часа ночи – режима для него не существовало вовсе. Прикапывался к названиям файлов, забывал запирать двери. Но, по существу, из себя Джейса выводила лишь одна его привычка – внезапно исчезать.
Виктор брал больничный, пропадал из социальных сетей. Не дозвониться, не докричаться, не обсудить замудрённую часть кода и не показать смешное видео с котиком. Джейс злился. Оставлял по сто сообщений в день, пробовал найти Виктора по IP, а когда тот возвращался, наседал с расспросами. И неизменно получал короткое «Скучал по Зауну», «Навещал родителей» или «Ездил улучшать себя». Последнее звучало чаще всего.
Похоже, в этот раз Виктор решил приделать себе третью руку. Или ногу: говорят, заунские аугментации укорачивают рефрактерный период до нескольких секунд. Это достижение СМИ мусолили бы ещё пару месяцев, если б не новостная бомба. Джинкс – первый человек с искусственным мозгом. Джейс фыркнул. Виктор от счастья на атомы распадётся, когда узнает. И побежит брать кредит: спрос определяет цену предложения, а на операцию уже записываются толпами, ИИ-репортёры не дадут соврать.
Слушая их очередной подкаст, Джейс медитативно разбирал почту. Спам, рассылки научных журналов, ссылка на онлайн-конференцию в Ноксусе, снова спам, благодарность коллеги и… Раздался заупокойный вой Картуса из Пентакилл.
– Алло?
– Здравствуйте, Джейс Талис. Виктор №325075 доверил вам организацию своих похорон. Просим вас приехать в морг для дальнейшего…
Его словно из виртуальности вышвырнуло после ошибки подключения – такой же коктейль из дезориентации, пустоты и непонимания. Виктор… Умер? Как, почему, когда? Разбился на одной из магнитных трасс, встретился с бандой обхимиченных? Операция прошла неудачно? Нонсенс: Виктор почти механический, третью руку ему привинтить также просто, как и андроиду. Если только… Нет, это насилие над здравым смыслом. Виктор бы так…
Джейс не дал предположениям когтями разорвать душу. Отпросился у начальства, собрал документы, нашёл нужный морг – кутал острые мысли в ворох дел, прятал от себя суть. Виктор умер.
Больше не придёт растрёпанный в лабораторию: пробуждения ему давались крайне тяжело. Сколько раз сокрушался, что охрана не позволяет ночевать на диванчике в холле. Не проверит его код, ворча, чтоб Джейс отошёл, не дышал в макушку. Он ни разу не послушался, сам не зная, почему. Не отметит с ним постройку лунных хекс-врат в баре близ Академии: Виктор не пил, но записывал его бредовые идеи и пьяные шутки. Не взломает замок, открывающий дверь на крышу – на верхотуре рассветы изумительны. Не назовёт в запальчивости ретроградом.
Всё, что было между ними – история, и она больше не повторится.
Осознание пришло в морге, вместе с резким запахом формалина. Виктор – всё, что осталось от Виктора – лежал на застеленном клеёнкой столе. Бритый череп, хирургические шрамы на восковой коже.
– Он был одним из добровольцев в программе аугментации мозга, – произнёс андроид в белой маске – древняя традиция, ещё со времён веры в Киндред. – К сожалению, его имплант не прижился, но благодаря полученным данным…
– Каким в Бездну данным?
По спине и щекам пронеслась волна жара. Виктор… Идиот, механофил безднов! Хотел мозги аугментировать, на один уровень с машиной встать. Не ждал, не копил, жизнь на кон в небесном казино выставил. Ну что, встал?! Получилось? Что не отвечаешь, мозги закоротило?
Вдруг запястье сжала холодная металлическая рука.
– Тише, мистер Талис. Смерть не повод буянить в государственном учреждении, – Джейс дёрнулся, но андроид держал крепко, – Виктор по-прежнему жив в вашей памяти и сердце. Молчаливый и незримый, он отправится вместе с вами, куда бы вы не пошли. А что потом… Вы слышали о теории перерождения душ?
– Знать не хочу. Оставьте меня, – прохрипел Джейс и поразился тому, как сухо, безжизненно прозвучал его голос. Андроид послушно отступил.
– Хорошо. Я подожду вас за дверью; постучите, как будете готовы. Нам по-прежнему стоит обсудить все детали похорон: Виктор оставил их целиком на ваше усмотрение.
Джейс тупо кивнул. Вспышка ярости выжгла все чувства на корню, оставив внутри тягостный штиль. Через полчаса, когда мир перестал размываться, а в глазах не щипало от мыслей, он постучал, как того попросил робот. Набросал список того, что нужно взять, обговорил дату, когда заберёт тело. Даже пункты приёма металлолома поискал: Виктор хотел бы даже после смерти приносить людям пользу. Хлопоты – лучший анальгетик для души.
Джейс шёл по серым торжественно-строгим коридорам мимо растерянных, злых и скорбных, неуловимо похожих друг на друга людей. Как же их много. Чей-то отец погиб в перестрелке с бандитами – в Зауне всегда неспокойно, какой бы ни был сейчас век, – от рака скончалась чья-то жена. У кого-то не прижился имплант, кто-то умер под скальпелями хирургов. Сколько таких?
Джейс остановился. Люди задевали его, ворчали, тихо ругались, но он не обращал на них никакого внимания.
Сколько тех, кто лёг на операционный стол из-за желания, не по необходимости? Тех, кто решил сменить рабочий протез на раскрученную новинку. Тех, кто, повинуясь моде, вживил в руку чип в одной из подпольных клиник. Тех, кто хотел впечатлить девушку механическим достоинством и тех, кто привлекал внимание огоньками под кожей. Сколько таких, а сколько ещё будет?
В очередь на аугментацию мозга записывались толпами. Невротичные трудоголики, любители острых ощущений, одурманенные рекламой богачи. Части из них повезёт, но большинство вынесут ногами вперёд: слишком нежная структура, слишком грубые у человечества инструменты. Да только кого это волнует? Корпорации богатеют, люди вживляют в себя механическое счастье, а наука шагает вперёд семимильными шагами. Да здравствует Великий бесцельный Прогресс! Неостановимая Эволюция.
Последняя фраза казалась смутно знакомой, Джейс не знал, почему. Не знал, как остановить марш в никуда, как напомнить людям парадокс Тесея. Не знал, услышит ли его кто-то вообще. Но он будет бороться – это Джейс точно знал.