Упали громадные тяжёлые замки, звякнули цепи, распахнулась тяжёлая железная дверь. Люди, забившиеся по углам в темницах, вновь увидели яркий красивый свет — второй раз за неделю, переговаривались, но к решёткам подбираться опасались, как бы заманчиво не было узнать, что же случится.

Послышалась возня, она заставила измученных холодом, голодом и темнотой людей сжаться в страхе ещё сильнее. Ворвались двое стражников, протащили какого-то человека, определённо мужчину, злостно рвущегося прочь. С лязгом и скрипом была отодвинута решётка соседней пустой камеры, и нового пленника — одного из двух десятков уже томящихся в этих ужасных подземных темницах, бросили в каменную стену, да посильнее, побольнее. Крепче сжали замки на решётке и кинули:

— Посиди здесь день другой, а потом Владыка поговорит с тобой готовеньким! Никакой король не способен долго обходится без удобств и еды! Посмотрим, как ты запоёшь через неделю!

И вышли прочь из этого места. Дверь к свету была вновь закрыта, теперь неизвестно, как долго ждать мученикам нового лучика.

Заключённые зашептались, с опаской подобрались к решётке меж камерами, вгляделись в нового пленника.

Мужчина дёрнулся, медленно поднялся и болезненно закашлялся. Внутри всё сжималось от боли, голову сводило в слабости, он едва мог двигаться и понимать слова… произносимые людьми совсем рядом.

— Кто это? Неужели кто-то остался? Его посадили в другую темницу.

— Этот мужчина, кажется, очень слаб…

— Они говорили о короле! Это король?! Наш король?! — воскликнул некий мужчина, и Скай ошарашено вскинулся, игнорируя боль. Люди у решётки замерли, ни слова более не проронив. Света в темницах было мало, но пары огоньков на стенах едва не потухающих факелов хватало, чтобы разглядеть лицо…

Короля. Измученного, жестоко избитого до кровавых ссадин. Никаких царственных костюмов — простая одежда, рубашка и брюки опалены, порваны, в грязи и пятнах крови. Руки в мозолях, а у самого блондина сил не осталось ни капли.

— Король! Это король! Наш король выжил!

Люди, простые эраклионцы счастливо восклицают о нём. Но почему они радуются? Скай болезненно шипя, согнулся, зажал уши руками. Подполз к стене, скрылся в тени, в углу, забился и спрятал лицо в коленях.

Слышать это, простой голос родных дорогих эраклионцев… не мог. Поднять голову, взглянуть на их чистые лица, полные надежды… лучше бы он себе выколол глаза, чем видеть на свой измученный народ, который он не смог защитить.

Он — король, которому со светлыми надеждами доверяли люди. Не просто верили ему — они отдавали правителю всех себя и были счастливы большей взаимной отдаче от него. Он старался делать всё, чтобы осчастливить их в любое время, как спокойное, так и мрачное, смутное. Комплектовал отряды патрулей, защищал каждый город королевства всеми силами. Низкие налоги, высокие зарплаты, напряжённые ситуации с финансами и пустота в королевской сокровищнице — его карманах — он всё отдавал, всё, что мог. Он оправдал надежды народа, исполнил мечтания родителей.

Родителей…

Но что же Скай Эраклионский делал не так? Неужели всё из-за того, кем ему было суждено родиться?.. Но несмотря на его сущность родители всё равно доверили ему королевство. И он старался. Но рано или поздно всему приходит свой конец. Скай не думал, что его конец наступит так скоро.

Всё случилось неожиданно и очень быстро.

Это был простой зимний день, после празднования Нового года прошёл почти месяц. Тогда пришли Они. Эраклионская армия по первому приказу рванулась в бой с лучшим оружием. С великолепным настроем духа воины ринулись к победе. Но противник оказался сильнее.

Столица прекрасного королевства обратилась в кровавое поле боя. Физическая сила у неизвестных, атаковавших мирный Эраклион, перемежалась с огромной мощи магией, и сокрушила всю многотысячную армию в мгновение.

Всего лишь час, всего шестьдесят минут, в течение которых сам король вышел на поле боя и своими руками, своим мечом сразил несколько десятков нерасторопных воинов-магов, получив немало ранений. Несчётное количество секунд, пролетевшие как одна, где Скай с отчаянием бился и видел, как бездыханно падают его сильные благородные воины. И в последние мгновения жизни одним взглядом молили короля о прощении их слабости.

Он остался в живых один среди нескольких воинов — его личной стражи. Несмотря на тысячи магов, наступающих на столицу и дворец, Скай не собирался сдаваться, будь то плен или быстрая безболезненная смерть. Он следовал словам своего отца. Не отвёл взгляда от смерти. От смерти своего королевства.

А после шестерых воинов, защищавших его, вырезали прямо на его глазах. Их кровь до сих пор осталась на его белой замызганной рубашке, а крики невыносимой боли застыли в ушах мучительным звоном. Непреклонный, но вымотанный король был схвачен. Перед потерей сознания от какого-то заклинания, некой магии волшебника, поднявшего на него руку, Скай лишь услышал, что это был приказ Великого Владыки. Наверное, их предводителя.

А после темнота, спасительная для измученного тела и скрученной в узлы души. Длилась она неизвестное время и закончилась совсем недавно. И вот король сжимается в углу сырой каменной темницы, едва освещённой огнями на факелах стен. Он не знает, что ждёт его дальше. Единственное предположение, скорее всего, и окажется скорой явью.

Казнь.

Хуже смерти для Ская — короля погибшего Эраклиона, слышать голоса его родных, понимать, что эраклионцы, которые всегда восхищались им и надеялись на него, сейчас видят его — слабого, немощного, ущербного мальчика, по своей омежьей сущности неспособного на нечто сильное. Возможно, они скрывают это, но… они по-прежнему надеются на спасение. Узрев, что король жив, они обрадовались: вот сам Творец обратил на них — смертных своё внимание и послал надежду.

«Я никак не смогу им помочь… — Скай сжался, мыча от боли в теле. — Этот человек… не знает пощады…»

— Ваше Величество! Вы ранены?! — услышал Скай женский голос из той темницы, где уже, кажется, давно заточены изнурённые эраклионцы. Всего человек пятнадцать или чуть больше и сам Скай — возможно, последние эраклионцы. Остальные были жестоко убиты. Все до единого. Вся планета обратилась в полыхающее магическим огнём поле боя, где в живых не осталось никого.

— Нет, я… — всё же проронил Скай, но голос оказался глухими хрипами. Скай прокашлялся и, не в силах подавить дрожь, ответил: — Я в порядке.

— Что случилось? Что с вами делали всё это время?

Скай поднял голову и в волнении придвинулся ближе. На слабом свету огня люди смогли увидеть его вновь — того, кого ранее могли узреть лишь на фотографиях в газетах. Величественного, сильного, уверенного, совсем не похожего на омегу. И правящего лучше некоторых монархов-альф. Ни один суровый вечно серьёзный, порой, помешанный на недостижимом идеале альфа не будет править королевством так, как делает это омега, знающий суть многих недоступных взгляду вещей, умеющий мыслить глубже.

Встретившись с королём сейчас, альфы среди пленников тут же втянули новый возникший аромат невинного омеги — правитель имеет восхитительный запах, как и подобает особе королевской крови.

— Всё это… время? — проронил Скай, вцепившись в ржавые прутья решётки. — Но сколько прошло времени?

— Неделя, Ваше Величество, — отвела взгляд эраклионка. — Но здесь трудно следить за сменой дня и ночи. У кого из нас остались хотя бы часы, только так мы узнаём, сколько уже томимся в этом страшном месте.

Скай оскалился, пригибая голову. Неделя. Семь дней. Множество часов, минут, секунд. Дают ли им еды? Воды? Обработали ли им раны? Все ли имеют хорошее самочувствие?

— Для меня… — пальцы с обломанными ногтями сжали прутья решётки, болью отдались мозоли на ладонях — они остались ещё с недавних тренировок, когда о нападении никто и не догадывался. — То сражение прошло будто вчера. Кажется, неким заклинанием меня погрузили в глубокий сон, и пробудили только сегодня.

Эраклионцы зашептались, Скай услышал какие-то громкие разговоры и через народ у решёток пролезли двое близнецов. Скай как увидел их, так испуганно отшатнулся и сел, не удержавшись на ногах.

— Самон! Канен! Вернитесь!

Маленькие мальчики с растрёпанными светлыми волосами впились в него большими зелёными глазами с красивыми длинными ресницами. А позади их звала мама, но они так были увлечены соседским пленником, что и не слышали её.

— Вы король, правда? — восхищённо спросил один.

— Вы очень красивый! — отозвался другой.

Скай и различить их не может, они удивительно похожи, но…

— Вы очень-очень вкусно пахнете!

Один из них альфа, а другой — омега. Однояйцовые близнецы и разный генотип — невозможно, но ощущения Ская никогда не подводили.

К малышам пробралась их молодая матушка и сцепила мальчиков в крепкие объятья. Смущённой улыбкой был одарён взволнованный и… тоже смущённый такими комплиментами король.

— Простите их, Ваше Величество! Они ещё совсем малыши!

Скай закивал, поспешил подняться, и вдруг… один из мальчиков, омега, взволнованно произносит вопрос, который мучает всех, заточённых здесь, в этой темнице:

— Вы ведь спасёте нас? Покажете нам свет, как мама всегда говорит? Я очень скучаю по солнцу и хочу погулять на улице. А потом поесть маминого супа! И пусть он совсем не вкусный!

Эраклионцы замолкли, Скай приклонил голову. Вокруг стало удушающее тихо, Скаю стало серьёзно не хватать света и воздуха. Руки предательски тряслись, Скай поспешил спрятать их за спину.

Молчание короля в ответ означало… что он не может лгать, а сказать истину сил не хватает даже правителю. Сказать то, какой страх ожидает их — его и два десятка изнурённых эраклионцев… маленькому мальчику. Скай видел лишь его взгляд и брата-альфы, эта искренность не позволяла языку шевельнуться и сказать хоть что-то.

— Ваше Величество! — произнёс молодой мужчина, улыбаясь потерянному Скаю. — Вы не должны мучить себя! Я уверен, мы сможем справиться со всеми невзгодами.

— Вы и так слишком многое дали нам, — улыбнулась стоящая рядом эраклионка. — Мы будем вечно благодарны вам, каждую минуту своей жизни.

Скай поднял взгляд, кажется, по одним его глазам эраклионцы уже поняли, что он тоже не знает их и своего будущего. И чувствует, что шансы на свободу абсолютно ничтожны.

— Я… — только проронил Скай, как дверь темницы вновь распахнулась со звоном цепей и огромных замков. Скай зажмурился от ударившего в глаза яркого света.

Вошедший стражник бросил какой-то пакет у решётки темницы эраклионцев. Обычно, эти дни он ни слова не говорил, лишь порой безразлично наблюдал, как пленники тянуться к еде, к хлебу, к воде, счастливые жадно вгрызаются в буханки и выпивают за раз полбутылки, утоляя сильную жажду. Но сегодня ему приказали произнести пару слов для нового пленника.

Стражник подошёл к темнице короля. Тоже голодного, тоже желающего сделать хотя бы пару глотков живительной воды, и на его пристальный взгляд ответил прямо и безэмоционально:

— Следуя приказу Великого Владыки, я не имею права предоставлять ни пропитания, ни воды королю Эраклиона.

И покинул темницы. Заскрежетала тяжёлая дверь, вновь повернулись ключи в замках, натянулись цепи.

Скай прошёл несколько шагов и обессилено опустился на колени. Почему-то до этого момента он не задумывался о голоде и жажде, но сейчас, когда рядом едят и пьют другие… Живот сковало болью, все крепче сжимала движения слабость. Он был очень голоден, а пить хотелось всё сильнее.

Вдруг его вновь окликнули привычным «Ваше Величество». Скай обернулся и сглотнул, взглядом голодного человека взирая на протянутую буханку хлеба и бутылку воды. Целая. Полная.

— Пожалуйста, возьмите. Вам тоже нужно поесть.

Но Скай быстро приструнил себя и подобрался к противоположной стене, скрываясь в тени.

— Я никогда не отбирал еду у своего народа и сейчас не стану. Спасибо, но я лучше посплю, — смягчил свои слова Скай и отвернулся к стене, желая только чтобы никто не услышал, как урчит у него в животе.

«Я… очень устал…»

Их привели на площадь неизвестного города неизвестного мира. И потерянного, но всё ещё рвущегося прочь, сопротивляющегося короля, и его оставшихся в живых народ — всего людей двадцать. Если быть точнее — двадцать три включая маленьких пятилетних мальчиков-близняшек. Вокруг столпились люди — те, кто живёт здесь, всем было интересно поглядеть, что происходит.

Эраклионский люд зажали в круг, Ская толкнули в спину вперёд и пригнули голову. Руки по-прежнему крепко связаны цепями.

У Ская невыносимо болела голова. Тело ломило, а живот словно резало изнутри. Не только голод и изнурение сказывались на нём, в этот трудный момент на тросточке между жизнью и смертью тело сжимается в судорогах — просыпается омежья сущность.

Король-омега, видимо, поэтому он и был плохим королём, не защитившим своё королевство. Так считали многие, так считал сам Скай. Но не народ, стоящий на коленях за его спиной, испуганный копьями и магическими зарядами, направленными на них.

Скай слышал разговоры горожан, на него устремлены множество взглядов народа… того наглого ублюдка, мощью своей магической армии захватывающего миры за мирами. Теперь же перед ним пал и Эраклион — ранее достаточно крепкое государство, живущее само по себе. Отвратительный мерзкий человек. Скай ненавидит его, хоть и в лицо никогда не видел и даже имени не знает. Ненавидит так, как никого прежде. Никому ещё этот королевский омега не желал так рьяно разодрать глотку.

— Приветствую, бывший король ныне уничтоженного королевства под названием Эраклион. А также его оставшихся жителей, — громко произнёс некий мужчина совсем рядом со Скаем. Блондин и не видел его — стражники так сильно давили на затылок, что голову не поднять. — Признаю — вы самый гордый и сильный народ, который мне удавалось укрощать. Я польщён вашим вниманием. И особенно, вашим страхом.

Скай подавил дрожь, сглатывая. Этот голос, этот проклятый голос… Скай почувствовал себя хуже только от его первых слов, от слов того самого предводителя огромной сильнейшей магической армии, того жестокого захватчика.

Вдруг его хватают за волосы и вздёргивают голову. Скай видит перед собой Его. По одному лишь взгляду, то, как он смотрит на него властно, заставляет подчиниться, лишь коснувшись своим взором, по одному его виду, полному силы, несгибаемой, словно горы, воли, огромной мощи… Альфа. Скай встречал немало альф, будь это его знакомые или прохожие на улице. Но этот сильнейший из всех.

«Он очень красив… — Скай вскинулся и заставил себя очистить разум от этой скверны и мыслить наконец здраво. — Проклятье! Своей сущностью альфы он путает мои мысли! Каким бы омегой я ни был, пусть все считают меня слабым от природы, я никогда не подчинюсь не своему альфе!»

— Итак, полагаю, мы ещё не знакомы, — вновь заговорил мужчина. — Моё имя Валтор.

Скай ответил ему яростным взглядом.

Вокруг шептался народ. Скай не мог понять, о чём они говорят, но предполагал, что люди под покровительством своего длинноволосого правителя, имя которому Валтор, лишь желают ему смерти, чтобы их владыка публично казнил бывшего короля своими руками. Своей магией — говорят, Валтор тоже обладает волшебством и недюжинной силой.

Правитель скривил губы в ухмылке и поднялся из своего трона. Плавно прошёлся к своему златовласому пленнику.

— Ну, я и так знаю твоё имя, падший король, — ладонь в тёмной перчатке коснулась подбородка, Скаю пришлось терпеть его пристальный глубокий взгляд. Его прикосновение. Его… запах. Скай дёрнулся и оскалился на Валтора. Правитель довольно заулыбался. — Какой яростный. Милый маленький омега. Возможно, из-за своей природной сущности ты не смог защитить своё королевство?

— Да пошёл ты к Фениксу, отродье! — рявкнул Скай, рванулся, но Валтор быстро убрал руку, и блондин не смог схватить его зубами.

— И такой смелый! Вокруг множество стражи, у многих в руках волшебство, перед которым ты бессилен. Особенно в таком положении. Но ты всё равно продолжаешь рваться, скалишься, лаешь и даже кусать пытаешься, — с огоньком в глазах говорил Валтор, взмахнув руками на напрягшихся воинов с магическими копьями. — Признаю, я впервые вижу такого омегу. Ты даже немного восхищаешь меня.

Позади зашевелились эраклионцы. Владыка кинул на людей простой взгляд. Скай, как бы ни вглядывался в лицо мерзкого длинноволосого завоевателя, в этого отвратительного альфу, определенно увеличившего свою привлекательность для омег и влиятельность среди альф с помощью своих магических штучек, не мог понять, что он собирается делать. И это ожидание приговора томительно, Скаю, каким бы королём он ни был, было страшно, ведь он просто человек.

— Твои люди. Единственные двадцать три человека, оставшиеся в живых. Удивительно, насколько сильно развит в эраклионцах патриотизм, — Валтор хмыкнул и развернулся к Скаю. В ответ на свои слова Владыка получил лишь яростный оскал и пристальный взгляд голубых глаз.

— Но, вижу, на разговор ты не настроен. Тогда перейдём сразу к делу, — Валтор стал напротив павшего короля и, опустив на него тяжелый взгляд, сказал:

— Приклонись передо мной, король Эраклионский, как перед новым властителем твоих земель.

Народ Владыки зашептался: их правитель не пожелал просто устроить публичную казнь. Кажется, этого предводителя с недели захваченных земель он поставил чуть выше остальных, кто дрожал за спинами бросающихся в неравный бой воинов, и тех, кто падал в сражении замертво.

А этот строптивый белокурый мальчик, словно само небо и солнце, олицетворённое в человеке, в цвете его золотых волос и ярко-голубых глаз, не только сам вышел на кровавое полыхающее поле боя, сражался со своими воинами плечом к плечу, но и смог выстоять — простой человек против магии лишь на своём мастерстве королевского фехтования с одним лишь мечом. Так ещё и после недели без еды и каких-либо удобств, привычных королю, в сырой мрачной темнице он продолжает так огрызаться и…

— Никогда!

Отказался! Народ вокруг зашёлся в недоумении и ненависти к наглецу. Он уже всё потерял, но до сих пор продолжает упрямиться? Хотя и есть возможность, что над таким особенным, как он, Владыка не прикажет занести тесак? А красиво организует эшафот?

Потому что Владыка не совершает ошибок других завоевателей, неудачно закончивших от рук тех, над которыми сжалились, посчитав этих людей чем-то ценным. Никого нельзя недооценивать. Люди способны на многое, когда им уже больше нечего терять.

Валтор осклабился, наклонился, вгляделся в лицо наглого омежки, на которого определённо по неизвестным причинам не влияет его сущность альфы, раз он такой дерзкий и смелый. И произнёс ещё раз, едва не касаясь губами приоткрытых высохших искусанных губ Ская:

— Я повторю ещё раз. Опустись передо мной на колени и подчинись мне, как покорителю твоих земель, бывший король Эраклиона.

Скай оскалился, зашипел. Предположения Владыки об иммунитете на феромоны альфы были ошибочными. Он чувствовал этот аромат, который лишь один побуждает склониться перед могущественным сильнейшим мужчиной-магом. Он видел его так близко и едва не задыхался от боли в животе. Но уроки выдержки в детстве, когда нужно улыбаться, даже когда ты едва не теряешь сознание, помогали держаться и не дрогнуть и бровью.

— Тогда и я скажу вновь: я никогда не склонюсь в поклоне и не признаю тебя новым королём Эраклиона, пока мне не отрубят ноги! И даже не имея возможности стоять, я никогда не предам Эраклион!

Но Валтор не собирается всё заканчивать казнью, в его желании было немного поиграть. Впервые за долгое время кто-то разжёг в нём интерес охотника, укрощающего дикого зверя. Этот омега совсем не такой, каким кажется на первый взгляд!

— Наглый завоеватель! — вдруг послышался голос некого эраклионца.

Скай вздрогнул, обернулся и увидел в лицах своих людей… не желание свободы, тепла и еды, не жажда взмолиться к бывшему правителю, чтобы он отдал королевство, признал своё поражение. Ведь есть шанс, что он сжалится и позволит им хотя бы быть низшими слугами и хоть как-то продолжать существовать, есть и пить, и ничего не опасаться. Скай увидел во взорах каждого непоколебимую эраклионскую уверенность, мощь силы духа, которую эти двадцать три человека передают своему королю. И не важно, что ни мира, ни покоя, ни дома больше нет. И даже шансов, но другого короля они не желают.

— Наш король никогда не склонится в подчинении перед таким, как ты!

Валтор тоже смотрел в сторону загнанных в угол эраклионцев, потрёпанных неделями в темницах за столицей его процветающего государства. И эти дерзкие слова какого-то паренька были сказаны ему — Великому Владыке. Этот мальчишка пусть и смел, и смотрит с такой силой и готов отстаивать своё слово и поддерживать своего уже павшего короля… Он не такой, как чудный строптивый омега Небо. И Валтор в одно мгновение был очень разозлён.

В следующую секунду Скай удостоверился, что Владыка завоеватель тоже обладает магией. На поднятой ладони вспыхнули искры, разгорелось настоящее пламя прямо перед лицом взволнованного омежки-блондина. Магия в мгновение, едва осознаваемое разумом, обратилась в стрелу и по отточенному взмаху руки… она вонзилась в грудь слишком разговорчивого эраклионского парня. Люди вокруг испуганно отшатывались и с отчаянием наблюдали, как их сородич просто сгорает в огне за… также всего лишь секунды. Он даже закричать не успел, Валтор даровал ему быструю смерть.

Мгновение смерти застыло перед глазами Ская. Блондина схватил ледяной ужас. Валтор, это мерзкое магическое существо, просто отняло жизнь по единому шевелению пальцев.

Из-за отказа поклониться? Всего лишь… Скай отказался и из-за него погиб этот невинный человек?..

Валтор наблюдает сильный ужас и отчаяние на лице королевского омеги и, хмыкнув, довольно спрашивает:

— А сейчас?

Скай, едва не падая на дрожащих ногах, дёрнулся, оборачиваясь к безжалостному магу. Но так и не смог проронить ни слова. Кажется, тяжесть вины за смерть этого юноши, выступившего в поддержку своего короля… за гибель всего многочисленного народа своего королевства, заставляет его согнуться в поклоне перед новым Владыкой. Только бы… он больше не убивал! Никого из родных ему людей!

— Каждый раз, когда ты будешь упрямиться, я буду убивать одного эраклионца. Это последние жители твоего королевства. Совсем скоро не останется ни одного, — Валтор вгляделся в ошарашенного потерянного омегу, в его небесные глаза. Какое красивое отчаяние сейчас играло на этом небосводе! — Нет. Останешься лишь ты. И ты навсегда запомнишь, чем заплатили преданные тебе люди за твоё упрямство и гордость.

— Не поддавайтесь, Ваше Величество! Эраклион не должен пасть! — бесстрашно выкрикнула эраклионка. Валтор ещё раз удостоверился в том, что слухи не врали — не важно, кто по сущности, эраклионская кровь делает этих людей невообразимо сильными.

Но как Валтор восхитился, так же быстро оставил это. На ладони вновь вспыхнуло пламя.

«— Вы ведь спасёте нас? Покажете нам свет, как мама всегда говорит? Я очень скучаю по солнцу и хочу погулять на улице. А потом поесть маминого супа! И пусть он совсем не вкусный!..»

Когда всё закончилось, Скай всё же стоял на коленях, но ни слова так и не произнёс. Голос комом слёз застрял в глотке, и блондин только глотал стекающие солёные капельки по щекам.

Он послушал их — дорогих эраклионцев, он увидел в их глазах, что их последние слова не были произнесены из принуждения к патриотизму, к любви к Эраклиону. Скай подчинился слову своих людей, как поступал всегда, но сейчас был единственный раз…

Когда он пожалел об этом.

— Значит, я всё же стал новым правителем Эраклионских земель, — заключил Валтор, вновь расположившись на своём высоком богатом троне. Скай даже не вздрогнул, не было сил поднять головы. — Земель Эраклиона. Хотя, — задумался Владыка и наблюдал заплаканные честные глаза милого мальчика-омеги. Жестокая усмешка растянула губы Валтора. — Эраклиона больше нет, и прошлый король-омега остался один на своём обожаемом кусочке пустыря, забыв о кое-чём важном: заботе о своём народе.

Скай словно обезумел, стиснул зубы, зарычал, вскинулся и с яростью вырвался из казалось бы железной хватки стражи. Воины, какой бы магией не обладали, не смогли сразу поймать окольцованного ненавистью быстрого блондина. Едва ли один из них заметил, как из его ножен со звоном был вырван меч. И омега с криком рванулся на мерзкого длинноволосого мага, возомнившего себя Всевышним, разоряющего королевства, захватывающего целые планеты ранее спокойного и мирного Магического измерения.

Замах, блеск начищенной стали и звон соединившихся мечей, рассыпавших вокруг искры от сильного удара. Валтор оказался не медленнее королевского омеги, в его руках за такие же считанные секунды появился меч из обмундировки рядом стоящего стража. Скай впился в него яростным просто безумным взглядом, а его сила, кажется, только росла, он давил всё сильнее, пока Валтор не замахнулся. Но блондин в мгновение оказался позади, хотя и Валтор не собирался даже царапины на нём оставлять.

— И даже сейчас продолжает предаваться гордости, своей разбитой короне и разрушенному спалённому дотла дворцу. У тебя нет сердца, — Валтор сощурил глаза, окидывая падшего короля надменным взглядом, — Скай.

Блондин с дьявольским оскалом заводит одну руку за спину, выпрямляется и выносит меч вперёд, являя основную стойку королевского стиля фехтования.

— И это говорит тот, кто не моргнув и глазом, убил миллионы людей?! Проклятая тварь! Ты ответишь за это!!

Но как бы Скай превосходно не сражался, восхищая людей Владыки, собравшихся вокруг, что какой-то пленник может противостоять их правителю и заставлять его напрягать силы, Валтор был с ним наравне. Но слёзы, по-прежнему текущие из небесных горящих в отчаянии глаз, отсутствие еды и воды, хотя бы малейшего отдыха, вымотали Ская очень быстро. Замах, удар, и меч был выбит из его рук. Скай и опомнится не успел, как тяжёлые руки стражников вновь придавили его в земле. А лезвие меча опасно приставлено к его оголённой шее.

Валтор улыбался, он давно так не веселился. Во время этих завоеваний, по-настоящему методичных, словно будничные домашние обязанности, Владыка порядком заскучал. Ох, и как же ему было интересно просто наблюдать за этим милым отчаявшимся, но всё ещё сражающимся омегой! Всего лишь омега, казалось, милый, маленький, внешне такой простой, не отличить от множества таких же омег.

Нет, Скай не был простым омегой, который так легко подчиниться даже своему альфе, что предназначен ему Творцом, как бы не сковывали Огненные цепи Дракона. Он — король. Не бета. Омега, которого воспитали, как альфу.

Восхитительный экземпляр!

Валтор стёр пот со лба и расслабленно вздохнул. Минуты две физического сражения один на один выдались хорошей тренировкой. Владыка вернул своему стражнику меч и…

Вынес окончательное решение:

— Он станет одним из моих наложников. Отведите его ко второму зданию дворца и позовите Сатофу. Пусть позаботится о нём и приведёт в порядок это потрепанное тело.

Скай ошарашено вскинул голову и вновь рванулся, но руки мужчин теперь крепко удерживали его.

— Ты… ублюдок!! Ты поплатишься за это! Я клянусь, я убью тебя!!

Валтор взглянул на строптивого омегу через плечо, на его губах довольная ухмылка.

— Я буду ждать с нетерпением твоих ледяных рук на своей шее в железной сжимающейся хватке, — мурчаще ответил Валтор, удаляясь. — Говорят, удушение в момент оргазма доводит до восхитительного экстаза… Всегда хотел попробовать практики лёгкого подчинения, и приправить действо чуточкой страдания…