— У тебя хороший друг. Ты от него что-то скрываешь?
— Думаешь, я перед тобой раскаюсь?
— Может, хоть немного?
— Может. Но не сегодня.
— А помочь позволишь, пока не вся кровь из тебя вытекла?
Смоук закусил до боли губу, оценивая рвение лейтенанта. Не стоит этого делать, он опасается любого неверно сделанного шага и опрометчивых решений, но в унисон с инстинктом самосохранения вопит и мольба о помощи, которую приходилось подавлять с юных лет. И хотя бы в этом пустяке пусть ему посодействуют, потому что ящерица воистину потрепала его на славу.
Опущенный на кровоточащую в воде рану взгляд дрогнул. Воин взвесил все за и против и, предположив, что сил ни на препирания, ни на очередные нападки у него не осталось, выдохнул согласие. Испещренные светлыми полосами плечи напряглись, вытягивая за собой из воды руки, что уперлись в края купели. Податливое тело потянулось следом, но вмиг остановилось, а из-за плеча осторожно мелькнул серый взгляд, явно адресованный Соне. Та ничего не ответила. Отвернулась, сложив руки, и еле слышно усмехнулась себе под нос.
Босые ноги ступили на холодный мокрый пол, ведя хозяина к скамье с его формой. Первое, до чего потянулась рука, – маска, она тут же заняла свое законное место. Натянув форму до пояса, оставив оголенной только верхнюю часть тела, Смоук грузно опустился на ту же скамью, зажимая изнывающий бок, и, прочистив горло, отвел глаза. Не теряя времени, Соня примостилась рядом, откручивая крышку спиртового раствора.
— Я, конечно, не хирург, но первую помощь оказать смогу.
— Хватит с головой.
Холодные пальцы коснулись залитой кровью мужской ладони, убирая ту, но лейтенант опешила, наткнувшись на отверстия, оставленные когтями.
— Боже! Что с тобой происходит? – нехотя Смоук повернулся и опустил голову, изучая ранение и отмечая уникальную особенность своего организма. Края ран, точно живые пасти мутантов-червей, подергивались, стремясь срастись друг с другом, но попытки их были до того нелепы, что из груди почти вырвался смешок. Смоук взглянул на Соню, что не отрывала глаз от сего зрелища. Он видел не страх. Замешательство. Вымоченная в растворе марля так и застыла над телом, не достигнув его.
— Зрелище не для слабонервных.
Ее ошеломленный взгляд встретился с его опустошенным, а затем раны обожгло болью. Понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к ней, после чего испещренные морщинами нос и переносица вновь расслабились. Он снова откинул голову назад, беспрекословно позволяя лейтенанту делать все, что требуется.
Ее действия слились в одну сплошную мазню, во время которой воин ушел в свои мысли и выпал из реальности. Блейд успела все обработать и даже остановить кровотечение, оставалось только перевязать и зафиксировать. Ей пришлось растормошить Смоука, чтобы тот принял более удобное для нее положение. Она крепко обмотала торс бинтом, услышав шипение, которое явно желали скрыть.
И все же Смоук по-прежнему оставался в удрученном состоянии, абсолютно ни на что не обращая внимания. Оставшимся чистым куском марли лейтенант потянулась к маске, на которой красовался кровавый след от пальцев, но только она поднесла руку, как эти самые пальцы тут же сжали ее кисть.
Не было в этом жесте и намека на предупреждение. В потерянном взгляде на мгновение мелькнуло опасение и злость на наглое вторжение в личное пространство и тем более на покушение на трепетно скрываемую личность. Седые брови чуть сдвинулись к переносице. Чистая угроза, отозвавшаяся в руке болью.
Не лезь.
— Спокойно. Я не собираюсь тебя разоблачать.
В секунду посерьезневший взгляд вновь смягчился, почему-то принимая за правду ее слова, однако Соня не стала испытывать расшатанные нервы на прочность. Вопреки мимолетному гневу до ее слуха донесся расслабленный голос:
— Спасибо. Ты одна из немногих, кому я могу это сказать.
«Одна из немногих»… Хм, фраза так приторно горчит щекочущей досадой на языке, что невольно Соня поджимает губы и сама не замечает, как ее рука уже покоится на чужом плече.