К разного рода техническим штучкам и новинкам у Гилберта всегда была страсть. Местами даже несколько нездоровая.

Ещё рыцарем он, тогда совсем далёкий от изобретательства, перенимал разные и новые виды оружия и брони у Франции, Англии или Италии. Потом даже научился кое-что изобретать сам — у него особенно хорошо выходило с доспехами и шлемами, всё-таки, что бы там не говорили злые языки, он был профессионалом своего дела. Ну, а то, что изобретённый шлем прозвали “собачьей мордой” за форму, — так это были, право слово, детали. Зато эффективный же был!

В принципе, до появления Людвига в своей жизни Пруссия никогда не бывал впереди планеты всей в этих делах, но всегда был по своей сути новатором — от новомодных штук не трясся и брал на вооружение довольно быстро, пока другие цеплялись за традиции и привычки до последнего. Именно это, в том числе, помогло ему стать по-настоящему сильной державой — и в конце концов, заполучить в свои цепкие руки воплощение аж всего немецкого народа и вырастить из него целую империю.

Но и потом Гилберт совсем не остыл, а очень даже наоборот. И катализатором его вдохновенных порывов стал уже Людвиг, который вырос в умного, собранного, основательного юношу и мог не только поддержать, но и пнуть мысль старшего в конструктивную сторону — так что в итоге они творили вдвоём. Причём, настолько успешно, что быстро обеспечили своё техническое превосходство и репутацию, и счёт этой репутации уже шёл на века. Пруссия тогда долго шутил, как Англия чаем чуть не захлебнулся, обнаружив таких конкурентов по самым носом.

Вот и сейчас Гилберт совсем не собирался отставать от прогресса. Зато очень даже собирался совместить приятное с полезным! Ну, и немного облегчить жизнь младшего братика, конечно.

Дело было в том, что на Берлин, город весьма пасмурный и погодонеустойчивый, напала прямо-таки аномальная жара. Да, конечно, она могла продлиться всего ничего, а дальше небо бы снова привычно затянуло облачностью. Но, тем не менее, она продолжалась — и Людвиг, всегда ходивший на работу в костюме-тройке с иголочки, продолжал страдать.

Конечно, сделать что-то радикальное в рабочее время Гилберт не мог — и потому к нему пришла идея. Он обдумывал её несколько дней, а потом всё-таки набрал нужный номер и сделал подробный заказ, с выездом мастеров и замерами. Ради этого даже пришлось откромсать от отпуска несколько часов то в один день, то в другой, чтобы Людвиг ничего не узнал и не заметил.

Однако, настал тот самый час, когда младший вернулся с работы, чтобы быть поражённым увиденным. И, надо сказать, фантазия Гилберта его не подвела: Людвиг действительно был поражён и даже выронил портфель от удивления, когда обыскался брата по всему дому и наконец-то додумался заглянуть в ванную комнату.

В ванной его ждал, собственно, Гилберт. Конечно же, голый — но не просто так. Он ждал его в здоровенной работающей джакузи, которую поставили только-только утром на место их старой ванны. И, надо сказать, зрелище было весьма впечатляющим.

Гилберт, уже было приготовившийся отбиваться по всем статьям и грозным аргументам об увеличении всевозможных счетов, сам не ожидал такой реакции, но мгновение спустя лучезарно ухмыльнулся и раскрыл брату объятья.

От такого предложения отказываться было нельзя. Людвиг и не собирался — он даже не хотел отрывать взгляда от своего брата, чтобы выйти раздеться, и только методично снял с себя вещь за вещью, автоматически складывая их в стопочку.

В тот вечер они угрохали столько воды, что потом, глядючи на счета, Людвиг чувствовал, как его бросает то в жар (при воспоминании о горячем и почти бесконечном, бурном в прямом и переносном смысле сексе), то в холод (при мысли, что если они так будут зажигать в ванной чаще раза в месяц, то никаких зарплат не хватит).

Впрочем, то, что время от времени такие вещи нужно обязательно делать и повторять, он был теперь абсолютно уверен. И Гилберт, что характерно, был очень даже за — хотя весь следующий день после эпик-сцены в ванной охал и ахал о рассыпающихся костях, сыплющемся песке и чуть ли не дышании на ладан, пока не получал крепкий подзатыльник от любящего брата. Притом, ещё и подозрительно довольно ухмыляясь.

В общем, джакузи оказалась средством весьма эффективным в деле вспомоществования младшему брату, да ещё и весьма разнообразила их личную жизнь, волшебным образом давая на неё силы даже после тяжёлого трудовыебудня. А то арсенал игрушек как-то поднадоел в последнее время, ей-богу, да и руки-ноги в такую духоту выскальзывали из ремней и иже с ними.

Жара к тому времени немного спала, но всё равно то и дело напоминала о себе — всплесками, утомительными полуднями и казавшимися слишком длинными рабочими часами.

Так что Гилберт пришёл к выводу, что улучшенная домашняя обстановка и новая ванна — это прекрасно, но таки Людвигу бы не помешало ещё что-то личное, эдакое дополнение ко всей их большой и светлой, а также весьма мокрой в последнее время любви…

Поэтому однажды, придя на работу, Людвиг обнаружил там коробочку с запиской без подписи, но в характерных чёрно-бело-алых цветах. В коробочке оказался малюсенький чёрненький вентиляторик уголком и с питанием от USB — как раз, чтобы вставить его в телефон. Ну, или в ноутбук — это уж куда получится.

“Для тайного обдува во время важных переговоров”, — значилось в записке, и Людвиг смущённо фыркнул от этой непристойности, но вентиляторик, конечно, взял. И даже собирался использовать по назначению. В строгом соответствии с инструкцией. Изредка...

Чёрт знает, что ещё мог бы придумать Гилберт для улучшения жизни трудоголичного немецкого народа в лице младшего братика, но, на счастье последнего, жара в Берлине практически на следующий день пропала, как и не было.

Людвиг вздохнул свободнее, но маленький подарок всё равно держал в верхнем ящике стола — ну так, на всякий случай.