«…лучших самодеятельных коллективов».
Лань Ванцзи поставил точку, нажал на иконку сохранения и, не проверяя, отправил файл с фотографиями по электронной почте. Смысла проверять не было: опечатки бы высветились сразу в текстовом редакторе, что до содержания… какая разница? Если оно устроит Цзинь Цзысюаня, главу проектного офиса и по совместительству посредника между их Домом культуры и министерством, то не устроит следующего по цепочке уже в самом министерстве. Как бы идеально Лань Ванцзи ни написал текст, в первоначальном виде его всё равно не опубликуют. И дело, конечно же, было не в чьей-либо личной неприязни, нет, просто министерству остро и жизненно необходимо было создавать иллюзию бурной деятельности.
Глотнув чая, Лань Ванцзи поморщился: чай безнадёжно остыл и из ароматного и терпкого превратился в склизко-горький. Лань Ванцзи встал, включил чайник, вылил мерзкую жижу и в ожидании кипятка устало потёр покрасневшие глаза под очками.
Одно и то же.
Каждую неделю, почти каждый день.
В кабинете было так же темно, как и за окном. В кабинете одиноко светился монитор рабочего ноутбука, за окном – фонари на парковке. Верхушки чёрных деревьев вспарывали тяжёлое сумеречное небо ломаной линией. Лань Ванцзи посмотрел на деревья, потешил себя складной поэтической фразой, на мгновение возникшей в голове, потом посмотрел на ноутбук и закрыл глаза. Одна лишь мысль о том, что надо сесть за это ведро с микросхемами, вызывала у него тоску. И чем он только думал, когда соглашался на эту работу? В конце концов, ходить в Дом культуры на правах родственника он мог и без этого.
Лань Ванцзи не искрил идеями яркого времяпрепровождения, не представлял себе, как организовать пространство и уложиться в те жалкие гроши, что на это выделялись, не понимал принципа работы технических штук и подведения каких-то итогов, которые следовало уложить в отчёт, и совершенно не любил контактировать с людьми, а уж управлять ими и вовсе не умел. Зато он умел выискивать по сети крупицы информации, перекладывать фразы так, чтобы они звучали не как поток мысли не слишком грамотного селянина, и порождать похожие, как списанные сочинения, тексты в последний момент за час до сдачи.
По-хорошему, Лань Ванцзи мог бы работать редактором, но редакторы здесь уже были матёрые, способные не только разглядеть ошибку в километре текста, но ещё и виртуозно оправдываться, почему они не успевают сдать очередной внеплановый сборник в срок. Лань Ванцзи так тоже не умел, да и, как уже было сказано, должности были заняты, поэтому он устроился на единственную свободную ставку пресс-секретаря.
И, право слово, хорошо, что в подобной организации эта должность не подразумевала взятие интервью, потому что худшего кандидата, чем нелюдимый Лань Ванцзи, на эту роль представить было сложно.
Дверь привычно распахнулась без стука, и в кабинет сначала вплыл аромат жасмина, а потом уже и сам любитель этого парфюма.
– Ванцзи-сюн, – пропел Не Хуайсан. – Ты нарочно сидишь в темноте, чтобы никто из вошедших не увидел твоих жутких красных глаз, или чтобы твои глаза краснели ещё более жутко и вызывали жалость у каждого, кто на тебя взглянет?
Лань Ванцзи посмотрел на него долгим мёртвым взглядом. Не Хуайсан стоически выносил это около минуты, но не выдержал и поспешил спрятаться за своим расписным веером, с которым, наверное, не расставался даже в туалете. От его взмахов аромат жасмина расплывался по кабинету ещё быстрее.
– Ах, Ванцзи-сюн, когда ты так на меня смотришь, я начинаю опасаться за свою жизнь, – нервно хихикнул Хуайсан.
– И правильно делаешь, – не удержался Лань Ванцзи, хотя Не Хуайсан раздражал его не больше остальных и уж точно не настолько, чтобы представлять его стремительный полёт из окна. Хуайсан хихикнул ещё более нервно. – Что тебе нужно?
– Афиша, друг мой! Я отправил тебе афишу! – Хуайсан театрально взмахнул веером. – Надо выложить её как можно скорее.
– Поздно уже, – Лань Ванцзи мотнул головой в сторону потемневшего неба. – Завтра выложу.
– Ничего не знаю. Мне сказали – сегодня.
– А я говорю – поздно, – Лань Ванцзи был неумолим. – Во-первых, мой рабочий день закончился час назад. А во-вторых, уже вечер. Охваты будут не лучшие. Ты хочешь, чтобы тебя по голове погладили за то, что ты сделал, как тебе велели, или чтобы на твой шедевр полюбовалось как можно больше людей?
– Шантажист, – Хуайсан картинно надулся и покачал головой. – Давишь на самое больное, на мою любовь к искусству.
– К себе, – поправил его Лань Ванцзи, наливая себе свежий чай. – А про больное – это к Сюэ Яну.
Не Хуайсан передёрнулся с головы до пят, боязливо повёл плечами и замахал веером со скоростью крыльев колибри.
– Не произноси всуе. На его имени табу, Ванцзи-сюн, произнесёшь его – и все защитные заклинания разрушаются, – страшным шёпотом напомнило дитя искусства.
– Прекрати цитировать «Гарри Поттера», – поморщился Лань Ванцзи. – Отправил афишу – спасибо, выложу завтра утром. Если дядя всё-таки позвонит, то сегодня. А теперь я хочу выпить свой чай и пойти домой спать.
– Какой ты скучный, Ванцзи-сюн, – вздохнул Не Хуайсан, изящным щелчком складывая веер. – У тебя будет целая кроличья ферма, кроликов сорок, не меньше. Умрёшь одиноким в окружении голодных кроликов. Ты же читал «Магазинчик ужасов», да? Там была глава про кроликов, которые жра…
Лань Ванцзи молча захлопнул дверь перед его носом.
– Не забудь, – Хуайсан поскрёбся веером с той стороны. – Завтра праздник для подростков. Сними мои прекрасные декорации до того, как их разнесут юные чудовища, мне для отчёта.
Мурлыкая себе под нос какую-то прилипчивую песенку, великий дизайнер всея Дома культуры растворился где-то в коридоре, оставив после себя привычное раздражение и удушливый, как в жаркую июньскую ночь, запах жасмина.
Лань Ванцзи зажал пальцами переносицу, проверил уровень заряда фотоаппарата, погипнотизировал взглядом монитор с открытым текстовым редактором. Никакие слова и рифмы не шли, в груди расползалось гадкое пятно удручающих чувств. С неясной болезненной злостью Лань Ванцзи захлопнул ноутбук, одним махом выпил свой обжигающий чай и пошёл домой – спать.
В конце концов, Не Хуайсан был прав во всём, начиная с опасений за свои декорации и заканчивая предсказанием его, Лань Ванцзи, одинокой старости. Может быть, после сна хотя бы получится не пугать детей до чёртиков своим недружелюбным видом с недосыпа и красными от усталости глазами.
***
Дядя не позвонил. Лань Ванцзи спокойно выспался, что случалось не слишком часто, выложил афишу утром, – она была хороша, надо признать, намного лучше самой программы, – и спустился с камерой в просторное светлое фойе. Не Хуайсан бегал между своими декорациями и взволнованно проверял, точно ли всё правильно установили и надёжно закрепили. За свой дизайнерский престиж он волновался больше, чем за головы тех, на кого эти декорации могли упасть в случае халтурной установки; если бы у него было десять рук и способность обходиться без сна, он бы сам их и устанавливал. Но у него было только две руки, горящие сроки по обложкам для буклетов и вдобавок рубашка стоимостью в две зарплаты, а потому приходилось доверять монтаж другим людям.
Увидев пресс-секретаря, Не Хуайсан замахал рукавами и веером, будто без этого Лань Ванцзи бы не вспомнил, что пришёл отснять его декорации.
– И давай ещё меня на фоне! – восторженно подскакивал Хуайсан.
– Чтобы никто не усомнился, что такое позорище мог придумать только ты? – хмыкнули сбоку: за украшенной колонной стоял усмехающийся Сюэ Ян, который отвечал за разработку, подготовку и проведение всей культурно-досуговой деятельности, которая проходила в ДК. Его на дух не переносили абсолютно все, кроме замдиректора, даже методисты, которых Небеса берегли от работы с этим человеком, и мечтали как-нибудь отравить.
Не Хуайсан задрожал, трепеща рукавами, но чувство оскорблённого художника победило; к тому же, рядом был Лань Ванцзи, на которого Сюэ Ян хоть и огрызался, но в меру: всё-таки тот был племянником замдиректора и вдобавок однажды ему помог.
– Чтобы никто не усомнился, что только я могу создавать прекрасные вещи даже из твоих бездарных идей! – задрав нос, парировал Хуайсан и тут же сам испугался собственной смелости, спрятав половину лица за веером, потому что ухмылка Сюэ Яна стала совсем уж широкой и жуткой.
– Исчез бы ты, братец Не, по-хорошему, тебе на празднике делать нечего, – ласково посоветовал Сюэ Ян.
Не Хуайсан был готов незамедлительно последовать его совету и раствориться в пространстве, желательно недели на две, как он частенько это делал, но всю троицу отвлёк донёсшийся снизу шум. Внизу у них был главный вход в Дом культуры, футуристическое фойе с зеркалами и гардероб. Судя по многоголосью, прибыли приглашённые ученики одной из местных школ: когда на мероприятие не набиралось достаточно посетителей, приходилось включать пресловутую добровольно-принудительную систему и пригонять кого-нибудь специально.
Обычно приглашённые группы либо безбожно опаздывали, являясь к самому началу, либо появлялись с запасом и на целый час дольше создавали шум, гам и беспорядок. Лань Ванцзи больше любил тех, кто опаздывал: меньше галдежа и меньше работы, всегда можно было сказать дяде, что он просто не успел отснять всех детей на фоне декораций, и это не было бы ложью. Управлять детьми и подростками было ещё сложнее, чем всеми остальными посетителями, у детей и подростков часто присутствовали ещё более бешеные родители, а потому мероприятия для детей и подростков Лань Ванцзи не любил особенно.
Он мог только надеяться, что у этой группы окажется профессиональный строгий сопровождающий, но, судя по гвалту из цокольного фойе, надежда эта умерла с первым же вошедшим школьником.
Они услышали топот ног по ступенькам и странный стук, а потом сердитый окрик:
– А ну, вернись сейчас же!
В мраморном фойе показалась хорошенькая девчонка лет четырнадцати, сжимающая бамбуковую палку, а за ней, споткнувшись о верхнюю ступеньку и чудом не растянувшись на холодном полу, ввалился высокий молодой человек неопределимого возраста. Он выглядел как очень большой подросток: тёмные потрёпанные джинсы, футболка с красно-фиолетовым принтом, чёрный кардиган с пятнами краски на рукавах, длинные чёрные волосы стянуты на затылке красной резинкой. Следом за ним, галдя и смеясь, поднялся целый класс шести-семиклассников.
Лань Ванцзи про себя очень протяжно и жалобно простонал. По всей видимости, парень и был сопровождающим, слишком молодым и явно не справляющимся со своими обязанностями. Это значило, что день будет долгим, а фотографии, скорее всего, просто ужасными.
– Как у тебя вообще хватает мастерства притворяться слепой, чтобы тебе уступили место в автобусе, когда в реальности ты скачешь как горная коза? – сердито выговаривал молодой человек.
– Природный потенциал, – девчонка показала ему язык. – Чего вы прицепились, учитель Вэй, я здесь бываю чаще, чем…
– …Чем у себя дома, – ухмыляясь, перебил её Сюэ Ян.
– Фу, – девчонка повернулась к нему с выражением крайнего отвращения на хорошеньком лице. – Ты.
Лань Ванцзи тоже узнал А-Цин, приёмную дочь Сяо Синчэня, одного из знаменитых местных танцоров, который когда-то учился здесь начальной хореографии. Он и его партнёр по танцам, Сун Цзычэнь, сотрудничали с их Домом культуры и часто выступали на мероприятиях. В такие дни А-Цин не вылезала из ДК, шастала по всем помещениям, постоянно торчала за кулисами и вызывала у Сюэ Яна желание её придушить. Все коллеги порывались скинуться А-Цин на шоколадную статую за то, что она единственная способна взбесить его до состояния бешеной собаки, но был риск, что статую сожрёт сам Сюэ Ян в качестве моральной компенсации.
– Я. А это что, тот самый твой учитель, который поймал старшеклассников с пивом, и вместо того, чтобы отвести их к завучу, потребовал у них половину ящика за молчание? – лицо Сюэ Яна, казалось, готово было треснуть от широченной ухмылки.
Лань Ванцзи посмотрел на учителя Вэя, который покраснел и уставился на свои кеды, хотя было непохоже, чтобы он так сильно стыдился того случая. И это – школьный учитель? Как его вообще подпустили к детям?
А-Цин хлестнула Сюэ Яна бамбуковой палкой.
– Ты бы вообще сам же с ними и сел пить, чудовище! – зашипела она. – Ещё и деньги бы стряс!
– Так ведь он и се… ммнф!
Учитель Вэй ловко зажал рот мальчику в модном золотистом пиджаке и мило улыбнулся.
– Кто болтает и шумит, будет все каникулы рисовать человеческие внутренности, – пообещал он, и класс слегка притих. – А ты, – парень перевёл взгляд на А-Цин и ткнул пальцем в Сюэ Яна. – Будешь рисовать его портрет.
А-Цин тут же отпрыгнула от Сюэ Яна, как от прокажённого. Учитель Вэй кашлянул и протянул руку заведующему по культурно-досуговой деятельности.
– Вэй Усянь. Учитель рисования в школе «Юньмэн» и классный руководитель этих вот маленьких гремлинов, – представился он.
– Сам ты гремлин! – возмутился всё тот же мальчик.
Вэй Усянь сцапал его свободной рукой за шиворот и проникновенно шепнул ему на ухо: «Внутренности, А-Лин, помни о внутренностях!».
– Наслышан, – ухмыльнулся Сюэ Ян. Вэй Усянь снова чуть покраснел, но улыбался абсолютно бесстыдно. Сюэ Ян хмыкнул и переключился в режим профессионала. – Проходите, занимайте места. Это вот наш пресс-секретарь Лань Ванцзи, он будет фотографировать праздник. Не волнуйтесь, фото с детьми крупным планом он выкладывать не станет. Ну, кроме Слепышки, – он позволил себе маленькую гаденькую улыбочку в сторону А-Цин, которая немедленно скорчила ему рожицу. – Но её отец подписывал разрешение.
Вэй Усянь кивнул и посмотрел на Лань Ванцзи, который созерцал учителя холодным взглядом.
– Вы ведь сможете переслать потом фотографии моих учеников? Нам для архива, ну и, может быть, кто-то из родителей захочет сохранить.
– Разумеется, – равнодушно ответил Лань Ванцзи, который терпеть не мог это делать. Обычно он обрабатывал только с десяток фотографий для сайта и соцсетей и ещё несколько – для отчёта в министерство, а остальное просто закидывал на сервер в сыром виде для архива. Отправлять фото кому-то ещё значило в несколько раз больше работы.
– Не обращайте на него внимания, – махнул рукой Сюэ Ян. – У него всегда такое лицо, будто у него либо вчера кто-то умер, либо умрёт завтра.
Лань Ванцзи посмотрел на него долгим взглядом, передавая мысль «Если бы этим кем-то был ты, я бы даже улыбнулся», но вслух ничего не сказал, потому что его работа требовала быть вежливым даже с откровенными хамами.
– Вэй-сюн! – из-за декораций выпорхнул Не Хуайсан.
– А это наше дизайнерское светило, которому вообще не положено находиться на празднике, – Сюэ Ян закатил глаза и попытался незаметно пнуть Хуайсана.
– Иди к чёрту, Сюэ Ян, я хочу обнять моего однокурсника, – Не Хуайсан увернулся и действительно обнял Вэй Усяня, а потом повернулся к школьникам. – Дети, хотите, я вам расскажу, каким был ваш учитель в молодости?
Подростки переглянулись: им было жутко интересно, но они ещё помнили угрозу учителя и не очень-то хотели рисовать кишки все каникулы.
– Хуайсан, не роняй меня в их глазах ещё больше! – ужаснулся Вэй Усянь.
– Куда уж больше, – буркнул мальчик в золотистом пиджаке. Лань Ванцзи узнал и его: это был А-Лин, сын Цзинь Цзысюаня.
– Ты. Пойдёшь в понедельник на урок биологии к десятому классу, – певуче заговорил Вэй Усянь. – Вэнь Нин будет вскрывать крысу, а ты будешь рисовать, что у неё внутри.
Цзинь Лин сердито зыркнул на учителя, но промолчал и плюхнулся на стул в последнем ряду. А-Цин оказалась мудрее – не хотела рисовать Сюэ Яна – и лишь многозначительно пожирала своими белёсыми глазами Не Хуайсана. Можно было с уверенностью сказать, что в следующий раз, когда Сяо Синчэнь окажется в Доме культуры или оставит её здесь под так называемым присмотром Сюэ Яна, она найдёт Хуайсана и выведает у него всё, что только можно выведать про своего учителя.
Лань Ванцзи мысленно попросил у Небес побольше терпения и, услышав ровные шаги со стороны служебного коридора, посмотрел на вошедших, как на своё спасение. Его старший брат Лань Сичэнь вёл на праздник среднюю группу хореографического ансамбля «Плывущие облака».
– О, а вот и наши мальчики-зайчики, – прокомментировала А-Цин. Вэй Усянь показал ей кулак.
Подростки в фирменных белых футболках чинно расселись по свободным стульям, с любопытством поглядывая то на декорации, то на группу школьников, то на их учителя, который, несомненно, выглядел весьма необычно для школьного педагога. Ни их суровой наставницы, ни замдиректора ДК рядом не было, а потому один из их лучших танцоров Лань Цзинъи тут же устроил очень тихую перепалку с А-Цин. Цзинь Лин злобно косился на них, но молчал: не хотел рисовать кишки дохлой крысы ещё несколько уроков подряд.
– Ванцзи, – поприветствовал его Лань Сичэнь. – Всё в порядке?
Лань Ванцзи кивнул, пожав плечами, и брат, как всегда, деликатно не стал расспрашивать. Лань Ванцзи же теперь занимал только подошедший последним юноша, негласный капитан ансамбля.
– Господин Лань, – юноша тепло и мягко улыбался.
– А-Юань, – Лань Ванцзи кивнул ему в ответ. – Как ты?
– Всё хорошо, – ответил А-Юань. – Мы почти выучили новый танец. Госпожа Баошань очень нами довольна.
– Вы молодцы, – одобрил Лань Ванцзи.
Он знал, как сильно А-Юаню хотелось его обнять, но вместо этого А-Юань ещё раз кивнул и сел рядом с Цзинъи. Лань Ванцзи едва удержался от мучительного вздоха, глядя на его идеальную осанку. А-Юань был прекрасным танцором и замечательным мальчиком, умным, вежливым и добрым. А ещё он был круглым сиротой, жил в приюте и в ансамбль попал, скорее, благодаря невероятному везению, чем своему таланту, ведь если бы не тот благотворительный конкурс, организованный Домом культуры несколько лет назад для детей-сирот, никто бы никогда этого таланта не заметил.
А ещё – А-Юань был единственной причиной, почему Лань Ванцзи всё ещё не уволился.
Постепенно фойе наполнилось подошедшими гостями, и программа, наконец, началась. Лань Ванцзи поснимал гостей, стараясь фокусироваться на ансамбле, чьи родители подписывали соглашение на фотосъёмки, поснимал артистов и музыкантов. Поснимал А-Юаня – буквально несколько кадров лично для себя. Потом сфотографировал класс Вэй Усяня вместе с ним на фоне декораций по его просьбе, озвученной с лучезарной улыбкой. Лань Ванцзи на улыбку не купился, но фотографирование было одной из его обязанностей, и он не мог, просто не имел права отказать.
Гости начали расходиться, и Лань Ванцзи собрался было подняться к себе в кабинет, чтобы выложить несколько фотографий для отчётного поста, как вдруг Вэй Усянь его окликнул и попросил подождать минуту. Лань Ванцзи остановился, наблюдая, как Вэй Усянь хлопает по своим карманам, выуживает слегка помятый блокнот и быстро пишет в нём что-то.
– Вот, – учитель вырвал из блокнота листок и протянул Лань Ванцзи. – Почта. Скинете фотки? Архивом или ссылкой, как вам удобно.
– Вас пригласил господин Сюэ? – уточнил Лань Ванцзи, глядя на листок. У Вэй Усяня краска была даже под ногтями. Учитель оживлённо кивнул. – Тогда он перешлёт вам фотографии.
– Ну, господин Лань! – заныл Вэй Усянь. – Так же дольше! Вы же всё равно так и эдак скинете, зачем нам посредник?
Лань Ванцзи мысленно сосчитал до десяти. В чём-то этот нелепый человек был прав, к тому же, даже будучи профессионалом, Сюэ Ян оставался сволочным засранцем и вполне мог устроить какую-нибудь мелкую пакость, например, подсунуть в папку с фотографиями что-нибудь неприличное. Знал, что Лань Ванцзи всё равно не уволят, но заставят извиняться. Помедлив, Лань Ванцзи взял бумажку, и Вэй Усянь радостно заулыбался.
– Вы только не торопитесь, скинете, когда сможете, – сказал он. – Спасибо, что не отказали! Уверен, фото у вас вышли замечательные!
Лань Ванцзи не сказал ни слова, лишь вздёрнул бровь.
– Фу, – высказался подкравшийся Цзинь Лин. – Теперь я понимаю, что чувствует А-Цин, когда Сюэ Ян начинает заливать про её отца.
– Ты что несёшь? Причём тут господин Сяо? – нахмурился Вэй Усянь.
– Ни при чём, – сморщил нос мальчик и отошёл к одноклассникам.
– Простите, – вздохнул Вэй Усянь. – А-Лин, увы, пошёл характером в своего папашу. Ну, да не важно. Ещё раз спасибо, ещё увидимся!
«Упаси небеса», – подумал Лань Ванцзи, провожая взглядом учителя Вэя, который только что щёлкнул Цзинь Лина по лбу. Он посмотрел на бумажку с электронным адресом. В уголке розоватого листка был напечатан белый кролик, а под едва разборчивыми буквами, наспех нацарапанными простым карандашом, Вэй Усянь нарисовал дурацкий смайлик.