В понедельник Лань Ванцзи шёл на работу в настолько отвратительном настроении, что, наверное, попадись ему по дороге стражи порядка, его бы точно арестовали за такой убийственный мёртвый взгляд. Он пришёл и час до еженедельной планёрки не делал просто ничего. Смотрел в светящийся монитор, не видел буквы и варился в мерзких чувствах, медленно ворочающихся внутри.
Планёрки Лань Ванцзи ненавидел особенно, с тем самым чувством человека, который не выносит бессмысленного времяпрепровождения и считает, что каждое действие должно быть направлено на какой-то результат. На планёрках его просто не могло быть, по крайней мере, для Лань Ванцзи. О мероприятиях ему могли написать в общем чате, а обсудить новые задачи и доложить об уже выполненных он мог дяде лично по телефону. Вместо этого он сорок минут должен был выслушивать, как Су Шэ, Сюэ Ян, Мо Сюаньюй и Ло Цинъян последовательно докладывают о том, как много они сделали за прошедшую неделю и как много собираются сделать за текущую. Потом слушать, как глава редакционно-издательского отдела господин Оуян лихо увиливает от прямого ответа, почему сборник по очередному юбиляру на этой неделе готов не будет, и буквально физически ощущать, как где-то слева во главе стола тихо свирепеет дядя.
А в самом конце отвечать должен был сам Лань Ванцзи, и ему всегда хотелось провалиться под землю в такие моменты. О чём он должен был отчитываться? О двух статьях, каждую из которых при большом желании можно было напечатать за пару часов, если бы ему предоставляли достаточно информации, и не приходилось бы по несколько часов скрести по всему интернету и даже выдумывать отсебятину, за которую ему потом могли предъявить? О выложенных афишах? О том, как он доблестно вытерпел полное шумных подростков мероприятие, всё отснял и даже ни на ком не сорвался? Даже в голове такой отчёт звучал попросту глупо. Как будто он делал меньше всех и просто сидел и жаловался, как ему тяжело.
Справедливости ради, дяде этого было достаточно. Лань Цижэнь кивнул и объявил, что министерство поставило им очередную задачу: разработать арт-курсы для детей, обычных и в будущем для особенных. Обычно детские мастер-классы на всяких праздниках вели девушки из учебного отдела Ло Цинъян, но у них была и своя работа, и уделять этому постоянное внимание они не могли. И Цижэнь дал задание: вся подготовка и собеседования ложились на деву Ло, и личная просьба к остальным – подумать, нет ли у кого знакомых преподавателей, которых не пугала бы крайне низкая зарплата и перспектива работать с детьми-инвалидами.
Ло Цинъян с усталым взглядом человека, который уже давно в своём познании настолько преисполнился, что существовал в перманентной гармонии со всем творящимся в жизни безобразием, пообещала разработать положение сегодня же и даже начать обзвон.
– Ванцзи, – Цижэнь повернулся к племяннику.
– Я размещу объявление везде, когда дева Ло отправит мне положение, – бесцветным голосом отозвался Лань Ванцзи. – И Сюаньюю тоже перешлю для сайта.
Сидевший справа Мо Сюаньюй, растрёпанный и страдающий, угукнул, мол, размещу тоже, и снова впал в режим энергосбережения. Оператор, видеомонтажёр и ответственный за сайт в одном флаконе, он всегда выглядел так, как будто спал не более десяти часов в неделю, причём, скорее всего, так и было.
– Первое занятие обязательно надо будет отснять полностью, - добавил Цижэнь. – Вам обоим.
Сюаньюй снова угукнул, Лань Ванцзи кивнул, ни единым мускулом не выдав бушевавших внутри эмоций.
– Хорошо. Ванцзи, фотографии с пятничного мероприятия…
– Будут готовы к вечеру, – ответил Лань Ванцзи, кажется, чуть резче, чем следовало, но он и так держался из последних сил.
– Тогда это всё. Все свободны.
Лань Ванцзи порывисто поднялся, вернулся в кабинет, плюхнулся на стул и закрыл лицо руками. Всемилостивые боги, Небеса, да за что. Мало ему было выбивания информации со всяких победителей и получателей грантов, статей, пресс-релизов, пост-релизов, мониторинга соцсетей на предмет просмотров и гадких комментариев, написания текстов для всяческих объявлений, будто никто среди всех этих образованных глав отделов не в состоянии написать пару сухих строк самостоятельно. Мало было фотосъёмки абсолютно всех мероприятий с пост-обработкой, пусть и базовой, и немедленным размещением радостных отчётных постов об этом сразу после. Мало было командировок в мелкие городишки, ведь ни у кого нет денег, чтобы нанять на пару часов профессионального фотографа, коим он, к слову, не является. Мало было контактов с городскими СМИ, которых требовалось приглашать на крупные мероприятия, а также отсылать всем информацию, чтобы все точно знали, что в их Доме культуры проходит очередное одобренное министерством мероприятие (скорее всего, такое скучное, что интересно будет лишь пенсионерам, которые интернет не читают).
Да. Давайте ещё курсы, чтоб их.
В этот момент Лань Ванцзи остро, до слёз ненавидел свою работу, клятое министерство и себя самого за то, что больше ни на что не годен, кроме этой бесконечной, сводящей зубы бессмысленной рутины. Ненавидел коллег, каждый из которых, кажется, по-своему любил свою работу, горел ей или, по крайней мере, идеей сделать больше остальных. Он даже почти ненавидел дядю и брата, которые помогли ему сюда устроиться, несмотря на то, что по образованию он был музыкантом. Хотя какой из него музыкант, если играть он любит только для себя, а выступать на публике для него смерти подобно?
«Так, стоп», – поймав себя на откровенно уже нехороших мыслях, Лань Ванцзи открыл глаза и уставился в монитор. Там в открытой папке ровной плиткой пестрели фотографии с пятничного праздника. А-Юань. А-Юань, у которого нет никого, кроме Лань Ванцзи и ансамбля, А-Юань, которому даже нельзя купить игрушки или хорошую одежду, потому что другие дети в приюте обязательно всё отберут. Лань Ванцзи яростно потёр глаза, надел очки и принялся обрабатывать фотографии.
К обеду, когда к нему заглянула Ло Цинъян, Лань Ванцзи почти успокоился и успел уже обработать те фотографии, которые его просил отправить этот Вэй Усянь, в процессе позволив себе немного побеситься на яркую родинку под губой учителя – почему-то она ужасно отвлекала. Фотографии с ним и его подопечными, к слову, вышли весьма неплохими, и Лань Ванцзи даже прикидывал, не спросить ли у этого человека разрешения добавить их в своё портфолио, которое он собирал на всякий случай.
– Оторвись: у нас обед, – заявила дева Ло, влетая в его кабинет. – Я отправила тебе положение. Но ты его выложишь не раньше, чем мы поедим.
– Мне надо закинуть фотографии на диск.
– Так говоришь, будто тебе надо каждое фото вручную перетаскивать. Кстати, зачем? Министерство, или кто-то из родителей попросил? – Болтая, Ло Цинъян не забывала по-хозяйски организовывать им обед: поставила чайник, выудила приборы и разложила контейнеры на столе с принтером, за которым они бессовестно ели, потому что всем было лень и некогда ходить в столовую.
– Хуже. Преподаватель приглашённой группы, – Лань Ванцзи проследил, что все фотографии школьников загрузились, отправил ссылку и пересел к принтеру.
– Покажи хоть.
– Зачем? Всё на сервере в обменнике будет.
– Так это потом будет. Мне сейчас интересно.
– Поешь, пожалуйста, – спокойно сказал Лань Ванцзи.
Ло Цинъян была единственной сотрудницей во всём ДК, кто не бесил его перманентно и по-злому. Ему было стыдно, но порой даже брат раздражал его своим постоянно хорошим расположением духа. Наверное, Лань Ванцзи ему просто невольно завидовал: Сичэнь будто мягко светился изнутри, словно нашёл себя в этой жизни и был бесконечно рад этому; если и жаловался на что-то, то делал это с улыбкой и каким-то принятием и терпением. Его, конечно, тоже можно было довести до поистине пугающего состояния, но это случалось так редко, что каждый подобный случай можно было заносить в Книгу рекордов. Не то, что Ванцзи, который был раздражён и на грани практически постоянно.
С Ло Цинъян всё было иначе: она тоже любила свою работу, но не безусловно, принимая все хреновые её аспекты, но не смиряясь с ними. Она беззастенчиво ругала начальство, министерство, могла послать к чертям Су Шэ даже при Цижэне, если глава методического отдела доводил её бесконечными требованиями отчётов. При этом дева Ло имела необъяснимую ауру человека, постигшего дзен и гармонию. «Я устала, меня все задолбали, – говорила она. – Но от этого ничего не изменится, мир не перевернётся, поэтому смысл распыляться на это?». Ло Цинъян была… комфортной. Лань Ванцзи почему-то не стеснялся и не боялся при ней побыть таким же уставшим и доведённым человеком, который имеет слабости и не справляется, хотя для всех остальных оставался ледяным и, наверное, даже злым. Именно поэтому только с Ло Цинъян он обедал и общался на внерабочие темы.
Когда с обедом было покончено и они пили чай, ноутбук тихонько пиликнул уведомлением. Зная, что, если это дядя, и на его сообщение не ответить сразу, то он начнёт названивать на городской телефон, Лань Ванцзи подошёл к компьютеру и застыл. Он ну просто никак не ожидал получить такое.
– Ты сейчас своим видом понизил температуру в кабинете до климатического минимума, ты в курсе? – сказала Ло Цинъян, которая нередко наблюдала такую картину, когда Лань Ванцзи присылали какое-нибудь особенно раздражающее задание или особенно неграмотный текст. – Ну, чего ты замер? Хуайсан перепутал файлы и прислал тебе вместо афиши свою кринжовую порнуху?
– Нет, – Лань Ванцзи развернул ноутбук так резко, что чуть не оборвал провода. – Посмотри на это.
В открытом сообщении ужасно орущими заглавными буквами вперемешку с иероглифами значилось: «вАУ!!! вАААААУУУУУУУУ!!!!! гОСПОДИН лАНЬ ВЫ ПОТРЯСАЮЩИЙ!!!!1111 вАШИ ФОТОГРАФИИ ЭТО ПРОСТО ИСКУССТВО!!!!!!!! нЕТ ПРАВДА У ВАС НЕФРИТОВЫЕ РУКИ И Я ХОЧУ ИХ РАСЦЕЛОВАТЬ ЗА ТАКУЮ КРАСОТУ!!!!!!!!!!111!!1».
– Это что такое?! – Первый шок прошёл, и Лань Ванцзи начал злиться, быстро, искренне и ярко, так что сам себя испугался. – Это – взрослый человек?! Учитель?! Кто ему детей доверил? Чему он их учит?
– Ну-ну, Лань Чжань, – дева Ло, единственная, кому Лань Ванцзи позволял называть его по первому имени, примирительно погладила ноутбук. – Фотографии и правда отличные. Я уверена, каждый, кто когда-либо видел твои снимки, хотел расцеловать тебе руки, просто не озвучивал. Даже я, не будь у меня жениха.
– Не смешно, – огрызнулся Лань Ванцзи, возвращаясь к принтеру и чаю. – То-то и оно, что никто не озвучивает! Он что, вчерашний школьник? Кто вообще пишет такое и в подобной форме незнакомому человеку?!
– Технически, вы знакомы, – Ло Цинъян на дружеских правах беззастенчиво копалась в его рабочем ноутбуке, листая необработанные фотографии в папке. В тот день Лань Ванцзи сфотографировал много родителей с детьми, многие были красивыми и весьма фотогеничными, но никто не получился настолько хорошо, как этот учитель. А ещё за всё время работы в Доме творчества Лань Ванцзи ни разу ни на кого не злился так стремительно, как на этого учителя, даже на Су Шэ. Ло Цинъян смотрела на яркую улыбку с экрана, и в её голове постепенно зарождалась идея, о которой она собиралась пожалеть, но когда-нибудь потом.
– Не придирайся к словам. Я поснимал его с классом на публичном мероприятии и отправил ему фото. Это не знакомство.
– Он дал тебе свою электронную почту, – напомнила Ло Цинъян. – Ты всегда отправляешь фото через Сюэ Яна, не к столу он будет помянут.
– Так быстрее, – ответил Лань Ванцзи. – А ещё Сюэ Ян – гад.
– Гад, – согласилась Ло Цинъян. – Но гад профессиональный, этого не отнять. Так что давай ещё разочек: ты отправил незнакомому человеку его фото напрямую, со своей личной почты, – а я знаю, что ты не пользуешься рабочей, потому что тебе нужно иметь доступ к контактам даже дома, а пароль от рабочего адреса никто не помнит.
– Так быстрее, - упрямо повторил Лань Ванцзи, но уже не так уверенно. К чему она вообще клонит?
«О Боги, – подумала Ло Цинъян. – Он и правда не понимает, наивное зимнее дитя». Идея радостно светилась в её голове яркой, как солнце, лампочкой, и дева Ло быстро написала в мессенджере Сюэ Яну с искренним обещанием купить ему коробку любых конфет на его выбор.
– Забей, – сказала Ло Цинъян вслух и махнула рукой.
– Забил, – послушно кивнул Лань Ванцзи, сделал глубокий вдох и спокойно – очень спокойно – ответил Вэй Усяню, что «не за что, это моя работа, всего доброго».
***
Неделю Лань Ванцзи прожил, опираясь на единственную светлую мысль – думая об А-Юане. «Плывущие облака» были очень сильным коллективом, который очень часто возвращался с конкурсов с призовыми местами, поэтому и тренировок у них было больше – не две в неделю, как у других коллективов, а целых три. Лань Ванцзи это было только на руку: он мог видеть А-Юаня чаще, мог ощутить его тёплые цепкие руки, когда мальчик быстро, украдкой обнимал его в опустевшем коридоре, и так же быстро и легко обнять его в ответ. Можно было даже проводить его до приюта вечером после тренировки.
Это была светлая мысль, но с таким горьким привкусом, что Лань Ванцзи порой физически мог ощутить его на языке.
По действующим законам, Лань Ванцзи был ещё слишком молод, чтобы усыновить ребёнка. Он был абсолютно физически здоров, если не считать периодически ноющую от постоянного сидения за компьютером спину, имел постоянный надёжный заработок, не слишком большой, но достаточный для обеспечения ребёнка, у него не было своих детей, а его нежелание общаться с большинством людей и дискомфорт от толп не являлись основанием для отказа. Но Лань Ванцзи было всего двадцать восемь лет, а усыновителем можно было стать только в тридцать.
И ему ничего не оставалось, кроме как ждать своего тридцатилетия. Это была его единственная мечта, единственное, что вообще держало его на плаву, потому что Лань Ванцзи не знал, как бы он выдержал эту культурную министерскую систему без А-Юаня.
Утром следующего понедельника Лань Ванцзи пришёл на работу, держа в голове мысль о том, что вечером он увидит А-Юаня. Он работал до шести, а тренировки для средней возрастной группы начинались в пять, но ходить по Дому культуры не запрещалось, поэтому обычно без четверти пять Лань Ванцзи спускался к служебному входу и ждал мальчика, провожал до танцевального зала и возвращался за ним в семь, уже через час после окончания своего рабочего дня. Цижэнь знал об этом и злился, потому что считал, что Ванцзи должен взяться за ум, жениться и завести собственного ребёнка (как будто у него самого была жена и дети, ага!), но переубедить упрямого племянника не мог, тем более, что задерживаться на работе тоже не запрещалось.
Однако, едва Лань Ванцзи включил ноутбук, телефон высветил только что пришедшую рассылку в общем чате: планёрку перенесли с десяти утра на четыре часа дня. Для того, чтобы Лань Цижэнь изменил свой заведённый и десятилетиями соблюдаемый порядок, требовались веские причины, но Лань Ванцзи было на них глубоко плевать. Он отпихнул от себя телефон и вцепился в стол: его трясло. Планёрки длились примерно час, иногда дольше, порой Цижэнь мог задержать кого-то и вытрясать душу из бедолаги ещё полчаса.
Перенос планёрки, не явиться на которую можно было только по очень уважительной причине, означал, что Лань Ванцзи мог не успеть к приходу А-Юаня. Он наверняка расстроится, может, разволнуется, не случилось ли чего, – обычно о мероприятиях, из-за которых Лань Ванцзи не мог с ним увидеться, он предупреждал мальчика заранее. Предупредить сейчас он мог, только позвонив воспитательнице: своего собственного телефона у А-Юаня не было. Но в это время А-Юань уже должен был быть в школе, так что воспитательница при всём желании не смогла бы ему об этом сказать.
Лань Ванцзи постарался успокоиться: А-Юань уже большой мальчик, в январе ему исполнится тринадцать, и он самый смышлёный в ансамбле, он наверняка догадается, что Лань Ванцзи не успел к пяти не потому, что с ним произошло что-то плохое. Настроение, конечно, уже было ни к чёрту, Ло Цинъян, которая всю прошлую неделю ходила загадочная, как даосская заклинательница, сегодня не заходила, и за шесть рабочих часов Лань Ванцзи так извёлся, что даже нашёл в интернете какую-то успокаивающую медитацию и полчаса ровно дышал. Неудивительно, что на планёрку он спустился даже более мрачный, чем обычно, так что забеспокоился даже Лань Сичэнь, невесть что здесь забывший: его работа обычно обсуждалась с начальством отдельно от остальных отделов.
– Коллеги, – важно начал Лань Цижэнь. – Сегодня мы начнём с объявления. С этой недели в нашем Доме культуры начинает свою работу арт-студия для детей среднего возраста из воспитанников наших коллективов и посетителей.
– Что, так быстро? – Сюэ Ян развалился на стуле, ехидно косясь на Ло Цинъян и катая по столу ручку. – Ты что, пообещала преподавателю золотые горы, а, Мянь-Мянь?
– Это ты у нас специалист по надуванию людей, Сюэ Ян, – поморщилась Ло Цинъян. – И прекрати называть меня Мянь-Мянь.
– Преподаватель действительно нашёлся, – Цижэнь сухо кашлянул. – Дева Ло, пригласи, пожалуйста, нового сотрудника.
Пока Ло Цинъян вызывала будущего коллегу, Лань Ванцзи безмолвно кипел. Зачем, вот зачем его пригласили? Какое отношение он имеет к этим курсам, кроме того, что их нужно фотографировать? Почему нельзя было, в конце концов, пригласить этого человека к десяти утра?
Дверь распахнулась, и в кабинет, задев косяк плечом, почти ввалился высокий молодой человек в пиджаке с краской на рукаве.
«ТЫ», – чуть было не вырвалось у Лань Ванцзи. Чёртов Вэй Усянь. Ребячливый и абсолютно невыносимый учитель. Которого теперь придётся официально фотографировать.
Вэй Усянь, проходя к свободному стулу, будто споткнулся о ледяной взгляд почти прозрачных, светло-нефритовых глаз пресс-секретаря Дома культуры и неловко сел прямо перед ним, старательно пряча испачканный рукав. Видимо, он не успел переодеться после занятий по рисованию. Теперь стало понятно, почему планёрку перенесли на такое позднее время: школьный учитель просто никак не мог явиться раньше, чем закончится его последний урок.
– Это Вэй Усянь, учитель рисования из школы «Юньмэн», – представил его Лань Цижэнь. – Он любезно согласился помочь нам с арт-студией.
– Сюэ Ян, заведующий по культурно-досуговой деятельности, – лениво представился Сюэ Ян. – Виделись.
– Су Миншань, заведующий информационно-методическим отделом, – сказал Су Шэ.
– Лань Сичэнь, заведующий отделом творческих коллективов, – Сичэнь, как всегда, был искренне доброжелателен. – Это мои ребята будут к вам ходить.
– Мо Сюаньюй, оператор, – на автопилоте пробубнил Сюаньюй, который, кажется, уснул сразу же, как вошёл на планёрку и сел.
Вэй Усянь, пряча руки в пятнах краски под столешницей, дружелюбно кивал каждому, кто представлялся.
– Лань Ванцзи, пресс-секретарь, – процедил Лань Ванцзи, изо всех сил пытаясь сохранять самообладание.
Тёмно-серые глаза Вэй Усяня немедленно уставились на него. Лань Ванцзи отвернулся и посмотрел на дядю: тот выглядел не слишком довольным. Наверное, безалаберный молодой учитель, который даже не удосужился тщательно отмыть руки от краски и заранее взять с собой запасной чистый пиджак, тоже казался ему не слишком надёжным человеком, которому можно было доверить подростков. Ощутив это ментальное единение с Цижэнем, Лань Ванцзи мысленно содрогнулся: неужели он превращается в собственного дядю, закостенелого и занудного человека, в чьей жизни нет места ничему, кроме работы и строгого воспитания племянников?
– Ло Цинъян, главу учебного отдела, ты уже знаешь, – сказал, наконец, Цижэнь. Дева Ло махнула рукой, Лань Ванцзи переключился на неё и принялся очень пристально и выразительно смотреть, пытаясь мысленно передать ей всё, что он думал насчёт нового сотрудника. – А где опять Оуян?
– Забирает сына из школы и везёт сюда на тренировку, конечно же, – отозвался Лань Сичэнь. – Господин Оуян – глава редакционно-издательского отдела, господин Вэй.
– Как всегда, – Цижэнь поморщился. – Итак, первое занятие у вас состоится в четверг в пять часов вечера. Ванцзи и Сюаньюй вас поснимают для отчёта министерству, надеюсь, вас это не смущает.
– Ничуть, – Вэй Усянь растянул губы в искрящейся улыбке. – Даже наоборот, ваш пресс-секретарь делает такие классные снимки.
Лань Ванцзи так сильно сжал своё плечо пальцами другой руки, что с большой вероятностью оставил синяки. Он не мог видеть себя со стороны, но был уверен, его взглядом сейчас можно было убивать людей, рассекать их на части и ещё вдобавок замораживать, чтобы не пропало.
– Если это всё, то Ло Цинъян распечатает вам договор, выдаст пропуск и уладит прочие организационные моменты, – Лань Цижэнь кивком отпустил их обоих. – Коллеги, начнём.
В этот раз Цижэнь проявил неожиданное милосердие и отпустил Лань Ванцзи сразу после его отчёта о проделанной работе: то ли смирился с тем, что племянник не отступится от идеи забрать А-Юаня, то ли ощущал то же ментальное единение в неодобрении к новому преподавателю, то ли просто звёзды так сошлись. Причины Лань Ванцзи не интересовали; преисполняясь глубокой благодарности к дяде хотя бы за это, он вышел из его кабинета так стремительно, как мог, чтобы не переступать грань приличий, забежал к себе, оставив ежедневник, и поспешил вниз ждать А-Юаня.
– …И вот здесь ещё подпиши, – деревянные двери на втором этаже были распахнуты настежь, и можно было слышать шелест бумаги и голос Ло Цинъян.
Вэй Усянь ещё был здесь: в Доме культуры было огромное количество всевозможных правил по технике безопасности, по профессиональной этике и прочему, и новые сотрудники проходили боевое крещение, подписывая все эти сборники. Никто их, конечно же, не читал, кроме тех, кто их разрабатывал, и Не Хуайсан порой шутил, что однажды Лань Цижэнь выбьет их прямо на стене в коридоре служебного входа, а то и вовсе начнёт зачитывать по громкой связи.
Сжав зубы, Лань Ванцзи прошёл мимо учебного отдела и спустился вниз, куда уже подтягивались дети из разных коллективов, кто-то с родителями или другими старшими родственниками, кто-то без. Наконец, без десяти пять он увидел знакомую макушку. А-Юань подошёл, глядя на Лань Ванцзи так, будто тот был центром его вселенной, Лань Ванцзи ощущал себя примерно так же. Сердце болело, будто он только что бегом поднялся на двадцатый этаж после стакана двойного эспрессо.
– Господин Лань, – А-Юань никогда не позволял себе называть его как-то иначе, но Ванцзи знал, что ему очень хочется.
Лань Ванцзи отошёл с ним за арку маленького фойе и присел на одно колено, чтобы не нависать. А-Юань ещё не начал активно расти, как и все мальчики в его возрасте, и, когда они стояли, он едва доставал Лань Ванцзи до груди. А так они оказывались на одном уровне и могли говорить на равных.
– Как твои выходные, А-Юань? – Лань Ванцзи не умел говорить с той нежностью, с которой обычно любящие родители обращались к детям, но, кажется, А-Юань всегда всё понимал без лишних слов и интонаций.
– Хорошо, – светло улыбаясь, ответил А-Юань. – В субботу нас в школе водили в планетарий, было очень здорово. Мне понравилась лекция про чёрную материю.
Лань Ванцзи знал про планетарий, потому что самолично отправил взнос его классному руководителю. Разумеется, в приюте и речи не могло идти ни о каких экскурсиях, если это не было чьей-либо благотворительной акцией, а в школе они были платными. Лань Ванцзи не мог пока усыновить А-Юаня, не мог осыпать его подарками, так что оставались экскурсии и мероприятия от школы, с обязательным условием, что А-Юань не будет рассказывать об этом другим детям в приюте, ведь из зависти они могли начать его обижать. А-Юаню и так порой доставалось за его танцы, и он, конечно, понимал, почему в приюте нужно помалкивать обо всём прочем.
– А как ваши выходные, господин Лань?
– Тоже хорошо, – Лань Ванцзи постарался ответить достаточно убедительно, но было видно, что А-Юань ему не поверил, как всегда. Мальчик и правда был очень смышлёным и неплохо чувствовал людей.
А что Лань Ванцзи мог ему рассказать? Как он провёл выходные, бесцельно слоняясь по городу и читая что-то по вечерам, даже не понимая, о чём книга? Он ничем не увлекался, писать что-то не по работе ему в последние пару лет почти не удавалось, друзей, кроме Ло Цинъян, у него не было, но он знал, ей было бы скучно с ним гулять, к тому же, она была помолвлена.
– Господин Лань, – голос А-Юаня почему-то сделался нерешительным. – Я слышал, здесь будут какие-то курсы по рисованию.
Лань Ванцзи мысленно выругался. Конечно, он уже слышал, наверняка ребята из ансамбля об этом говорили, а разболтал им всем, конечно же, Оуян Цзычжэнь, который на правах сына редактора был более-менее в курсе происходящего.
– Да, по четвергам в пять, – ответил Лань Ванцзи, оставляя свою злость и панику внутри. – Ты хотел бы пойти?
– Если… если только они бесплатные, – А-Юань покраснел: ему было неловко, что господин Лань тратит на него деньги, не являясь опекуном, и стыдно перед ребятами из приюта, у которых такого не было.
– Для ребят из коллективов – бесплатные, – Лань Ванцзи погладил его по голове. – Так что ты сможешь приходить и рисовать.
Глаза А-Юаня вспыхнули звёздами, и он, не сдержавшись, крепко стиснул Лань Ванцзи в объятьях. Он был уже таким сильным; Лань Ванцзи обнял его в ответ, чувствуя, как в уголках глаз начинает щипать.
– Спасибо! Спасибо! – шептал А-Юань, этот замечательный, умный, творческий мальчик, заслуживающий целого мира.
– Ну-ну, – Лань Ванцзи нехотя отпустил его и поднялся на ноги. – Уже почти пять, пойдём, а то наставница рассердится, если ты опоздаешь.
А-Юань торопливо закивал и быстро смахнул рукавом выступившие слёзы. Лань Ванцзи дошёл с ним до танцевального класса, кивнул госпоже Баошань и спустился на второй этаж.
Тяжёлые деревянные двери по-прежнему были открыты, но за ними было тихо. Лань Ванцзи прошёл в кабинет: Ло Цинъян флегматично поливала комнатные растения из большой пластиковой бутылки.
– Мянь-Мянь, – сердито выдохнул Лань Ванцзи. – Объяснись.
– Ты про Вэй Усяня? – будничным тоном отозвалась дева Ло.
– Про кого же ещё? Почему он?
– А ты что думаешь, у нас тут очередь из дураков и альтруистов за такую зарплату? – поморщилась Ло Цинъян. – Он единственный согласился. Ты же знаешь, министерство сидит на голове у Цижэня, а Цижэнь – у нас. Если бы мы не нашли препода, нас бы либо сожрали, либо мне опять пришлось бы напрягать девочек, а они и так работают сверхурочно. Этот парень – наш единственный вариант.
– Я отлично знаю, что дураков и альтруистов не так много, – сказал Лань Ванцзи. – Мне интересно, каким образом он вообще узнал про то, что нам требуется педагог. И откуда ты узнала, как с ним связаться.
– Может, он читает наши социальные сети, после таких-то шикарных фотографий, – ухмыльнулась Ло Цинъян.
– Мянь-Мянь.
– Ладно-ладно, да, это я его пригласила, взяла номер у Сюэ Яна, потому что он бы в жизни не почесался сделать то, что напрямую не относится к его должности, – сдалась дева Ло, подняв ладони вверх в знак капитуляции. – А чего ты так бесишься? Он что, твой бывший парень?
Лань Ванцзи задохнулся от возмущения и стал похож на своего дядю в те моменты, когда тот начинал хвататься за сердце и шарить по столу или по карманам в поисках успокоительного.
– Что… что ты… – Лань Ванцзи замолчал, сделал глубокий вдох и постарался успокоиться. – Мянь-Мянь. Он же… неаккуратный, беспечный и наверняка безответственный! Он пил пиво со старшеклассниками в собственной школе! Он угрожает ученикам и распускает руки! Как ты могла его нанять? Как я могу подпустить его к… – Лань Ванцзи прикусил язык, но было поздно.
– К А-Юаню? – закончила за него Ло Цинъян и улыбнулась. – Лань Чжань. Неужели ты думаешь, я бы не разузнала про этого типа и взяла бы на работу в государственное учреждение какого-то маргинала? Я звонила в его школу и говорила с директором и несколькими педагогами. Он своеобразный и немного ребячливый, это правда, но все характеризуют его как отличного преподавателя и воспитателя, он ответственный и креативный, а дети его очень любят, как старшие, так и младшие. Да, представь себе, ему и малышей дают! Поверь, твоему А-Юаню ничего не угрожает. Честное слово. Мы заполучили ценный кадр, который так искренне любит свою работу, что готов делать это за те смешные деньги, что ему предложили. Будь умницей, перестань выпендриваться и, умоляю, сделай лицо попроще к вечеру четверга. Если ты будешь снимать его с таким взглядом, с каким сидел на планёрке, он умрёт от сердечного приступа раньше, чем закончится урок. Иди сюда, заварю тебе чаю с ромашкой, а то ты до дома не доедешь, точно влупишься во что-нибудь от злости.
– Этому Вэй Усяню лучше бы и правда оказаться таким хорошим, как ты говоришь, – пробормотал Лань Ванцзи, падая в свободное кресло. – Иначе я спущу его с крыши Дома культуры.
– Не спустишь, – спокойно и даже слегка ехидно сказала Ло Цинъян и поставила перед ним чашку. – Сам знаешь, почему.
– Не спущу, – Лань Ванцзи закрыл глаза, чувствуя, будто сам летит с этой треклятой крыши.
Кто же ему тогда позволит усыновить А-Юаня через полтора года, если он позволит себе членовредительство?