— Баки, я не пойду!
— Но почему, мелкий? — Барнс так ярко удивился, что Стив на секунду решил, что он издевается. Но тот действительно не понимал. — Они классные девчонки, уверен, мы найдём в конце концов такую, которая сумеет тебя оценить.
— Бак, я тебе только мешаю развлекаться. И вообще… — Роджерс закусил губу, явно сомневаясь, стоит ли продолжать, но почти сразу решительно тряхнул головой. — Я вообще не уверен, что хочу, чтобы кто-то из них обратил на меня внимание. Придется же ну там ухаживать, танцевать… целоваться! — последнее слово он произнес громким шепотом, и до Баки вдруг дошло, чего именно боится его друг, да и Стив сразу подтвердил догадку. — Я не умею! И умру от стыда прямо на месте.
— А хочешь, я тебя научу? — вкрадчивый шёпот должен был насторожить Стива, но это же Баки, он никогда не причинит Стиву вреда!
— Не думаю, что, если ты расскажешь мне, как это правильно делать, мне это сильно поможет.
— А кто сказал, что я буду рассказывать? — Барнс технично оттеснил друга к стене, слегка нависая. — Тут нужна исключительно практика, придется показывать!
— Что? Подожди, Баки, ты… мрмфф…
Баки оказался превосходным учителем, а Стив очень ответственным учеником. Оба были уверены, что если собираешься что-то делать хорошо, то научиться этому за пять минут невозможно, поэтому практиковались часто и со всем возможным старанием. Переходить к контрольным Роджерс не торопился, поэтому от двойных свиданий открещивался. А потом Барнс ушёл на фронт.
Первую ночь после спасения Баки они не спали, несмотря на дикую усталость. Оба боялись проснуться и обнаружить, что ничего этого не произошло, что Баки всё ещё в плену, а Стив не знает, где искать друга. Они лежали в палатке, крепко обнявшись, и разговаривали обо всём подряд.
— Ты таким стал… все девчонки наверняка твои теперь. Рассказывай давай, на этих своих, из кордебалета, мои уроки опробовал?
То, как Стив покраснел, Баки смог разглядеть даже в темноте палатки.
— Я… Бак, они смотрят на меня, как на кусок мяса. Противно так. Я им по-прежнему не нужен сам по себе.
— И всё-таки, пробовал?
— Было пару раз, но мне ужасно не понравилось. Похоже, я плохой ученик и всё успел забыть. — в голосе Стива слышалось непритворное расстройство. — Ты столько времени и сил на меня потратил, а я не справился.
— Может, в этом новом теле ты слегка растерял навыки, но мы это быстро исправим! Буду снова тебя тренировать, и ты сможешь поразить любую красотку. — и Баки потянулся к Стиву губами, откладывая разговоры на потом.
***
Зимний был ходячим порнокошмаром. С первого дня, как ему доверили лучшее оружие Гидры, Брок начал видеть его в таких снах, которые не приходили к нему лет с семнадцати, когда он просыпался по утрам от почти болезненного стояка, а иногда и после того, как организм уже сам решил проблему. После таких снов Рамлоу старательно бился головой об стену, пытаясь вытрясти из неё идиотские мысли, потому что ну о каком влечении может идти речь? Это же киборг, бездушная машина! Брок даже надувными куклами не пользовался никогда, у него на них не вставало, ему нужен был живой человек в постели.
Но очень быстро оказалось, что Агент не такой уж и киборг, просто очень удачно прикидывается. Что уж он увидел в Рамлоу, что решил открыться, Брок не понимал, хотя предполагал, что в случае, если бы он неправильно отреагировал, Солдат бы его успел уничтожить до того, как Брок донёс бы полученную информацию до кого бы то ни было.
Обнуления на Зимнего не действовали. Мозг, пропитанный сывороткой, после многих лет издевательств сумел адаптироваться, и на прожарку электричеством реагировал только временными проблемами с координацией, а вот память не пропадала. Но Солдат усиленно делал вид, что всё забывает, и старательно изображал беспомощного робота. Правда, Зимний совершенно не помнил то, что было до Гидры, но у Брока очень быстро появилось подозрение, что он просто не хочет помнить.
Брок решил относится к Солдату как одному из своих бойцов, с поправкой на необходимость изображать соблюдение регламента при посторонних. Первое время это даже получалось, разве что он ловил на себе изучающий и странно заинтересованный взгляд Зимнего. А потом на одной из миссий, во время отдыха, Зимний зажал Брока подальше от остальной команды и практически изнасиловал языком его рот.
Рамлоу считал себя взрослым опытным мужиком, которого сложно чем-то удивить. У него в постели бывали и женщины, и мужчины, а также и те, и другие одновременно. Секс давно превратился в обычную физиологическую потребность. Теперь же Брок понял, что не знал о своих желаниях ровным счётом ничего. Сны с Зимним превратились почти в кошмары, а с поцелуями Солдат теперь лез при каждом удобном и даже не очень случае. Правда, на поцелуях всё и заканчивалось, и никаких признаков возбуждения Брок у него не находил, к своему разочарованию. Но комплекс неполноценности заработать Рамлоу не успел — он достаточно быстро сообразил проверить список препаратов, которые кололи Солдату, и провёл диверсию, подменив супрессанты физраствором.
Несколько дней спустя, провожая Зимнего в крио с желанием убить всех, кто отбирает у него его Солдата, Брок подумал, что ему неимоверно повезло. Повезло, что Зимний, как оказалось, больше любит принимающую позицию. Будь Солдат убеждённым активом, Брок бы не выжил. Неважно, что именно послужило основной причиной — суперсолдатская выносливость или многолетнее воздержание, но Брок был уверен, что до следующего вывода Солдата из крио он никого себе искать не будет. Натрахался про запас.
Зато появилась куча времени, чтобы продолжить готовить побег из Гидры. Правда, теперь с учётом, что Зимнего оставлять он не собирался.
***
В новом времени было странно. Ярко, шумно, совершенно непонятно. А главное, тут всё было слишком просто в плане отношений. Если в его времени девушки больше смотрели, правда только после сыворотки, смотрели и делали намёки, часто очень прозрачные, но всё равно можно было сделать вид, что не понял, то в этом времени настала та самая свобода, за которую он боролся. И оказалось, что свобода включает в себя в том числе и возможность говорить прямо о своих желаниях. Ну, или писать.
Капитана Америку завалили письмами. И каждое второе, если не чаще, содержало в себе предложение любви, секса, и даже брака. Отвечать Стив никому не рисковал, справедливо полагая, что может по незнанию написать что-то такое, что будет расценено как согласие. А вот найдя первые письма с теми же предложениями любви, секса и брака от мужчин, Стив пошёл с вопросами к Наташе. Сначала хотел обратиться к Тони, но понял, что тот засмеёт, а Романова почему-то воспринималась как свой парень, несмотря на все её попытки сосватать ему хоть кого-нибудь.
Новость, что в этом времени отношения между двумя мужчинами, как и между двумя женщинами, это один из вариантов нормы, и даже браки разрешены, Стив переваривал почти неделю. Зато потом начал с удивлением замечать всё те же взгляды, которые так его бесили, не только от женщин, но и от некоторых мужчин. К счастью, помимо свободы, в этом веке было и понятие харассмента, и на службе к нему в открытую никто не рисковал обращаться с подобными предложениями, но это не облегчало ситуации.
Правда, очень скоро Стив обнаружил взгляды, которые раздражали по другой причине. Командир группы огневой поддержки не скрывал своего интереса. Вот только, он смотрел так, как будто Стив был чем-то, что Рамлоу не просто не может себе позволить, но и не хочет. Роджерс ощущал себя тортом, изготовленным на кулинарном конкурсе. Такие торты никто обычно не ел, так как в погоне за красотой, со всеми этими фигурками из мастики и сочетанием цветов, их делали почти несъедобными. Так и тут — Рамлоу явно нравилось то, что он видел, но желания получить себе в нём не чувствовалось. И это внезапно оказалось обидным.
Стив очень быстро себя убедил, что, используя своё служебное положение никому не вредит, а значит ничего страшного в этом нет. Имея достаточно высокий уровень допуска в шпионской организации, выяснить детали личной жизни одного из сотрудников было до смешного легко. Рамлоу одинаково любил и женщин, и мужчин, хотя предпочитал в своей постели видеть последних. Его не пугали связи на работе, причём он умудрялся всегда расставаться с бывшими любовниками или любовницами настолько спокойно, что дальнейшей работе это не мешало. И минимум полгода, а то и больше, у него никого не было. Даже одноразовых встреч.
Это всё давало надежду, но предпринимать какие-либо шаги в сторону так заинтересовавшего его мужчины Стив не решался, пока не услышал разговор, явно не предназначенный для его ушей. Забыв в общей раздевалке телефон, он вернулся за ним, но замер за закрытой дверью, расслышав свою фамилию.
— Командир, неужели у тебя на Роджерса не стоит? Никогда не поверю, ты же всегда был ценителем!
— У вас зубы лишние, я посмотрю? — хриплый голос отозвался мурашками, и Стив опустил руку, протянутую к дверной ручке. — На Роджерса встанет и у убеждённого натурала, а я подобными предубеждениями не страдаю.
— А чего не подкатишь? И не говори, что это от того, что он супер. Со Вдовой замутить тебе это в свое время не помешало.
— У нас, я смотрю, тут кружок самоубийц и дебилов. — Роджерс как наяву увидел, как Рамлоу бьёт себя ладонью по лицу. — Когда Романова решит оторвать тебе яйца за то, что распускаешь сплетни, я отойду в сторонку или помогу подержать, имей в виду. А насчёт подкатов к Роджерсу — а, собственно, нафига? Все прекрасно знают, что он натуральнее молотого кофе, да ещё и однолюб. Выставлять себя идиотом я не планирую, да и вам не рекомендую. И вообще, что-то мне подсказывает, что вы мне зубы заговариваете, чтобы я забыл про обещанную сегодня двойную нагрузку. Так вот, я забыл… — Рамлоу явно специально сделал паузу, чтобы дождаться радостных возгласов, а потом продолжил. — Поэтому нагрузка будет тройной! Бегом в зал!
Стив как можно тише отошёл от двери, и вернулся в свой кабинет, так и не забрав телефон. Вместо этого он набрал свой номер со стационарного аппарата, непонятно зачем стоящего у него на столе, в надежде, что Рамлоу ещё не начал тренировку и услышит мерзкий звук, который был установлен у Роджерса на мобильном. Трубку, ожидаемо, никто не поднял, но спустя несколько минут, как раз столько было нужно, чтобы дойти от зала до кабинета, в дверь постучали.
— Кэп, ты телефон в раздевалке оставил. — Рамлоу вошёл, протягивая находку. — Я подумал, вдруг важное что будет, а он там валяется.
— Спасибо, а я и не заметил, что выронил его. — Стив забрал телефон, слегка докоснувшись до пальцев Брока, и тот отшатнулся, оценив практически раздевающий взгляд, которым Роджерс его окатил. — Рамлоу, я ведь вам нравлюсь… в том самом смысле?
— Роджерс, ты чего? Я не думал, что ты сплетням веришь.
— А если я хочу им верить? — Стив шагнул вперед, заставляя Брока отступить к так удачно захлопнувшейся двери. В жёлто-карих глазах полыхнуло, и Рамлоу поднял лицо к Роджерсу, слегка подаваясь вперёд. Стив посчитал это достаточным приглашением, и вжал его в дверь, перекрывая возможность возразить своими губами.
Это было наконец то самое, правильное. Стив в этом времени пробовал ходить на свидания, но каждый раз поцелуи приносили разочарование, и он страдал, испытывая чувство вины перед Баки за то, что тот потратил на друга так много времени и сил, а научиться у Стива так и не вышло. Но сейчас всё было именно так, как нужно, Брок отвечал с такой страстью, что Стив чуть не пропустил попытку высвободиться от начинающего задыхаться партнёра.
— Прости, я увлёкся, — смутился он, а потом заметил, как именно теперь на него смотрит Рамлоу. Шок, неверие, страх. Этот взгляд заставил отпрянуть, но молчать Стив не стал. — Брок, что не так?
— Роджерс… — Стив поморщился, он бы предпочёл, чтобы его сейчас называли по имени, но поправлять не рискнул. — Возможно, я задам очень идиотский вопрос, но для меня это важно, поэтому ответь, пожалуйста. — Стив кивнул, ожидая чего угодно, но точно не того, что Рамлоу спросил: — Кто учил тебя целоваться?
Отшатнувшись, Стив потряс головой, но всё же ответил:
— Мой лучший друг, Баки. Он погиб ещё в сорок третьем.
— У тебя есть его фотография? Это действительно важно!
Роджерс молча дошёл до стола и протянул стоявшую на столе фотографию, а сам упал в кресло, окончательно перестав что-либо понимать. Рамлоу посмотрел на изображённых на карточке Стива и Баки, как-то странно хмыкнул и достал из кармана глушилку, поставив её на стол и активировав.
— Знаешь, Роджерс, — начал Рамлоу, доставая телефон и что-то там открывая. — У меня есть любовник, которому я не был готов изменять даже с тобой, хотя ты и правда ожившая мечта. Вот только, похоже, придётся делиться. Я готов, а ты? — и он протянул ничего не понимающему Стиву телефон, с экрана которого смотрел Баки. Повзрослевший, с непривычной стрижкой и щетиной, но его, живой Баки!
***
Разморозка проходила в обычном режиме, но Зимнего что-то напрягало. Такой привычный страх обслуживающего персонала в этот раз был намного сильнее, граничил с ужасом. Как будто каждому технику к голове приставили пистолет, и вопрос был только в том, убьют их после его разморозки сразу и быстро, или будут сначала мучить. Как только удалось разлепить ресницы, он поймал взгляд командира, и тут же успокоился. Самый важный человек был рядом, а значит наплевать на техников.
Как только Солдат попытался встать, командир привычно подставил плечо, как будто не замечая навалившейся тяжести. Зимний оглядел зал, отмечая, что не ошибся — каждый техник находился под прицелом кого-либо из бойцов СТРАЙКа. А вот посторонний в клоунском костюме, который вызывал какие-то смутные воспоминания, стоял совершенно спокойно, отдавая распоряжения, как будто СТРАЙК подчинялся именно ему, а не командиру.
— Баки, мы забираем тебя домой! — шагнул к Зимнему это клоун, а командир тяжело вздохнул, не давая Солдату уточнить, что за идиотское «Баки».
— Роджерс, я же говорил тебе, что он ни хрена не помнит! Зимний, пошли что ли. Ехать недалеко, там отогреешься и пожрёшь!
Садиться на заднее сиденье с незнакомым ему Роджерсом Зимний отказался, хотя командир и предлагал. Он привык, что первые часы после вывода из крио командир был максимально близко, в пределах касания, и добровольно отказаться от возможности хотя бы положить ладонь ему на колено Солдат не собирался. Но при этом в мозгах продолжало крутиться это странное «Баки». И, похоже, он не просто думал об этом, но и бормотал это имя себе под нос, так как командир, бросив на него взгляд в зеркало, фыркнул и незаметно для сидящего на заднем сиденье Роджерса слегка толкнул в бок:
— Ты ведь можешь вспомнить, просто не хочешь. Сам себе запретил, а теперь мучаешься.
— Нельзя, — мотнул головой Солдат, — вспоминать нельзя… больно?
— Теперь можно, Зимний. Это теперь твоя миссия — вспомнить, что было раньше.
Воспоминания хлынули потоком ещё до того, как они доехали до места назначения. В совокупности с не до конца проведенными процедурами после разморозки, они почти заставили Солдата отключиться, по крайней мере выйти самостоятельно из машины он не смог. Подхвативший на руки Роджерс заставил забиться в панике, но командир взял его за живую руку и Зимний успокоился.
Пришёл в себя он только поздним утром. Всё это время как будто кино на быстрой прокрутке у него в мозгу проносились события той жизни, которую он запретил себе вспоминать. И да, Роджерс, а точнее, Стив, занимал в этих воспоминаниях центральное место. Где-то на периферии он ощущал, как его мыли, насильно кормили чем-то безвкусным, кололи необходимые уколы и в конце концов уложили на вполне знакомой кровати, на которой командир позволял спать в те редкие ночи, когда удавалось оказаться у него дома. Но всё это было неважным, он, наверное, не отреагировал бы даже если ему отрезали что-то жизненно важное, он был занят — вспоминал.
Сейчас же в голове стояла гулкая пустота. Судя по солнцу, бьющему в незашторенное окно, было уже ближе к полудню, но вставать никто не спешил. Зимний, нет, Баки! Баки лежал на кровати в спальне командира, которого теперь тоже хотелось называть по имени. С двух сторон от него расположились вымотанные Стив и Брок, причем их соединённые у него на груди руки выглядели слишком правильно.
— Командир! — позвал Баки. — Ты же не знал, кем я был раньше. Я же помню, сколько ты ругался, что не получалось выяснить. Как же так вышло, что ты привёл ко мне Стива? Никогда не поверю, что наивный Роджерс сам всё смог раскопать.
Стив возмущённо запыхтел, но Брок сжал его руку и тот, к изумлению Баки, тут же успокоился.
— Понимаешь, Зимний… хотя, тебя теперь этой собачьей кличкой звать нужно, тоже мне позывной придумали. Так вот, Барнс, ты же у нас самородок, если за что-то берёшься, то вырабатываешь свой неповторимый стиль. А когда твой дружок полез ко мне с поцелуями, а потом, на моё охреневание поведал, что учил целоваться его друг детства незабвенный Баки, тут то я и понял, что что-то тут не так. Правда, ты слишком хорошим учителем оказался, мы пока разрабатывали операцию по твоему спасению, чересчур увлеклись твоей наукой.
— Серьёзно? — Баки на долю секунды ощутил ревность, но она сразу исчезла после вопроса самому себе «а кого к кому он собрался ревновать?». — Тогда мне обязательно нужно вас проэкзаменовать. Тем более, малыш Стиви явно успел научиться чему-то новому… Хотя, теперь за учителя похоже придется быть Броку. Командир, ты же научишь нас, как нужно втроём?