Лейтенант Абарай стоял на коленях. В пруду плескались цветастые кои, медленно облетала сакура, и в небе и напряжённом воздухе копилось грозовое электричество. А он стоял, высоко запрокинув голову, дзанпакто лежал у колен, и покорно смотрел в чёрные глаза своего капитана.
– Всё ещё хочешь этого, Рэнджи? – шепнул Бьякуя, осторожно обхватив пальцами его подбородок и наклонившись к губам. Абарай напрягся. Тонкие губы Бьякуи разрезала едва заметная усмешка: лейтенант был как тигр, как голодный зверь, подобравшийся и приготовившийся к прыжку. Одно неверное движение – и они оба сорвались бы с места. Рэнджи – чтобы овладеть, Бьякуя – чтобы сбежать.
– Хочу, капитан Кучики, – тяжело выдохнул Абарай и завёл руки за спину, чтобы не было ещё большего соблазна: сгрести в объятия, сжать мёртвой хваткой, смять, и наконец приблизить к себе как можно плотнее, к телу, к сердцу, чтобы поцеловать. Голос его едва заметно подрагивал от животного, тяжёлого возбуждения, рухнувшего вниз живота, стоило им только встретиться взглядами и замереть, и оно мучило Абарая уже добрый час.
– Любить своего капитана – честь для шинигами, и я не знаю другого человека, кроме вас, кому бы смог вручить свою, – сверкнул он глазами.
– Ещё не поздно выбрать Рукию, – отвёл глаза Бьякуя. И тогда Абарай не выдержал. Вскинул руки и сделал, как хотел сделать уже давно: встряхнул Бьякую за плечи и прижал к себе, низко-низко наклоняясь и утыкаясь лбом в колени капитана, почти рыча:
– Рукия отличный боевой товарищ и мой лучший друг. Но я хочу вас, и только вас. И если вы будете и дальше нести какую-то чушь, я вас силой возьму.
– Бери, – коротко шепнул Бьякуя, и небеса разразились громом.