— Родители мне на днях сказали, мол, Минни, тебе уже двадцать шесть, у тебя ни ребёнка, ни котёнка, а мы, вообще-то, не молодеем, может, о внуках задумаешься,</i> — подражая голосу матери, щебечет Мина, и Чонгук, пусть не видит её лица, уже представляет, как она кривится и машет руками, пытаясь изобразить её. — Ну, я и задумалась. Притащила им вчера в коробке щенка пуделя, Йенни как раз начала раздавать малышей. Видел бы ты взгляд мамы! — Мина хихикает. — Теперь она может гордо назвать себя бабушкой.
— А если откажутся?
— Поверь, не откажутся.
Чонгук тихо вздыхает, поражённый еë выходкой, но, ладно, это абсолютно в её стиле. Учитывая, что Мина как две капли воды характером похожа на свою маму, Чонгук даже не волнуется: завтра они встретятся в какой-нибудь кафешке и посмеются. Тëтушка Ким, конечно, мечтает о внуках от единственной дочери, но любит её всем сердцем и поддерживает любой её выбор, чего бы он ни касался.
— А у тебя на личном как? Стерилизовал Полумну? — Полумна, бегущая рядом, чудом, не иначе, слышит своё имя и громко тявкает, приветствуя. — Ох, девочка моя! — настолько громко, что приходится отвести телефон от уха, прежде чем включить динамик. Выбора особо и нет: либо он позволит Мине поговорить, либо оглохнет, чтобы после столкнуться с её гневом. — Он же тебя не обижает, правда? Если что, можешь покусать, я ругаться не буду.
— Мина!
— Мина, Мина. Я эту малышку лично выкормила, хоть Йенни и сомневалась, что она выживет, и вырастила с десяти сантиметров до сорока трёх. Я стала свидетельницей её первого пятнышка! Учти, навредишь ей — можешь прощаться с жизнью.
Полумна вновь издаёт звук, похожий на вой, видимо, подтверждая слова Мины.
— Как ты её вообще мне отдала?
— Ты ей понравился.
— Операция через три дня, — не имея больше слов для продолжения спора, отвечает.
Мину зовёт её Йенни, она извиняется и отключается сразу же. Чонгук даже осуждать не смеет. Полумна выглядит растерянно, когда перестаёт слышать её голос, потому он, желая отвлечь, вдруг ускоряется — будучи игривым и активным щенком, Полумна принимает правила и бежит следом.
Чонгуку нравится этот парк. Утром и днём здесь довольно много людей, но поздним вечером все разбредаются по домам, что позволяет свободно гулять с Полумной. Несколько собачников и собачниц, конечно, тоже любят это место, но с ними Чонгук уже успел познакомиться — собаки их Полумну приняли с дружелюбием, да и против её хозяина ничего не имеют, некоторые даже соглашаются взять вкусняшку из чужих рук.
Сегодня парк совершенно пуст, и это, честно говоря, настораживает.
Чонгук, набегавшись, проходит к скамейке у каменной стены. Старается не думать, что он находится на другом, до этого не изведанном ими конце и до нужного выхода им в обратную сторону придётся идти минут пятнадцать. Наливает воды для Полумны, пьёт сам.
— Хочешь исследовать? — мягко гладит за ушком и ослабляет поводок, позволяя вести.
Полумна словно только этого и ждала: она вдруг устремляется по той же дорожке в обратном направлении. Чонгуку приходится едва ли не бежать за ней. Он мог бы её остановить, но она, очевидно, чем-то очень взволнована, да и сама вдруг замирает минуты через две-три. Возле огромной мусорки.
И требовательно лает, ох, боже, нет, только не это.
— Нет, мы там рыться не будем.
Чонгук на всякий случай фиксирует поводок.
Полумна вновь лает, но уже более жалостливо.
— Даже не проси, окей? Если Мина узнает, она нас убьёт. Вообще-то, только меня, тебе она готова простить все грехи, но если умру я, выносить тебя будет больше некому, понимаешь? — В ответ, конечно, несогласное скуление. — Пойдём лучше отсюда.
Чонгук осторожно тянет, надеясь, что это заставит Полумну забыть о планах, но Полумна даже не двигается с места, не сводит взгляда с мусорки, и, прижав хвост, склоняется к земле. Плохой знак.
— Что ты учуяла, кроха? — в его голосе, определённо, сквозит обречëнность.
Полумна, больше не чувствуя натяжения в поводке, медленно идёт вперёд. Принюхивается. И обходит, останавливается у крайнего бака, лишь на четверть заполненного пакетами, бутылками и коробками, но уже распространяющего невыносимые запахи. Чонгуку приходится заткнуть нос.
— Ладно, давай посмотрим.
Несмотря на то, что это, вероятно, не имеет никакого смысла, а со стороны выглядит глупо, ради спокойствия, господи, собаки Чонгук приближается и заглядывает. Глаза начинают слезиться из-за резкого и удушливого запаха чего-то прокисшего, разлившегося и прогнившего, но он стойко держится, высматривает, что могло бы привлечь внимание Полумны. На мусор она бы точно не отреагировала.
— Я делаю это ради тебя, — пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, шепчет.
Ответом служит писк и последовавший за ним воодушевлённый лай.
— Пожалуйста, скажи, что ты научилась пищать.
Вновь писк, уже более громкий. Чонгук смотрит на Полумну, что до этого прижималась к ногам, а сейчас скребëт когтями, оставляя на железе следы, и воет. Не она пищала, точно не она.
— Я не дотянусь до пакетов отсюда.
Иного выхода нет. Чонгук привязывает поводок к ручке бака, чтобы Полумна не убежала, прикидывает, куда было бы лучше приземлиться, чтобы не навредить ни себе, ни существу, и, оперевшись на руки, запрыгивает. Бак скрипит. Лишь бы не упал, это точно не то, что им нужно. Только в этот момент Чонгук замечает, что умудрился испачкать руку в какой-то жидкости, и невероятными усилиями давит тошноту, появившуюся в горле. Пытается отдышаться и только хуже делает, потому что запах всё ещё здесь. Полумна внизу лает, и он выглядывает к ней — всё в порядке, жив, цел, почти дышит. Ненадолго, наверное.
К огромному разочарованию Чонгука, мечтавшего, что всё окажется простым, пространство между пакетами пустует. По крайней мере, слезящиеся глаза ничего подозрительного не выхватывают из общей массы, поэтому Чонгук минуты две уговаривает себя наклониться и всё-таки присаживается, спиной опираясь на стенку. Одежду всё равно только выкидывать. Он проверяет каждый пакет, через пять таких пакетов больше даже не тошнит, слышит обеспокоенный вой Полумны и молится, чтобы существо, каким бы оно ни было, вновь запищало и дало понять, где находится.
— Хэй? Ты чего одна? — доносится сверху, и вой сменяется приветственным тявканьем.
Она слишком любит людей — даже и не подумает защищаться.
Чонгук резко поднимается, перепугав подошедшего мужчину. С мешком в руке. Идеальное знакомство.
— Она не одна.
— Какого, блин... Ты с ума сошёл?
Справедливо.
Чонгук тихо вздыхает. Мужчина (чертовски элегантный и статный в своём костюме) рассматривает его, и Чонгук позволяет себе в ответ окинуть его взглядом. Удостоверившись, что Чонгук — по крайней мере, Чонгук надеется на это — не выглядит сумасшедшим, незнакомец подходит ближе, но так, чтобы не замарать офисный костюм. С работы, наверное, идёт. Ну и шёл бы дальше, ей-богу, не до него сейчас. Чонгук, убедившись, что Полумну забирать не собираются, вновь присаживается и подтягивает к себе следующий пакет.
— Что ты делаешь? — мягко спрашивают над головой. — Или вы делаете.
— Ищу пропитание, — язвит, потому что, окей, никто не должен видеть его в таком состоянии. Мужчина хмыкает. Чувство юмора имеется, значит, не так всё плохо. — Здесь находится некто маленький, судя по звукам, и пищащий. Моя собака, Полумна, познакомься, почувствовала его, поэтому ради её спокойствия я собираюсь прочесать весь мусорный бак, ведь существо больше не подаёт признаков жизни, а я понятия не имею, в каком пакете оно может быть. Ну и, да, давай на ты, я, определённо, не в том положении, чтобы требовать формального обращения.
— Ага, ясно.
Господи, он хмыкает?
— Ясно, как же, я сейчас задохнусь, — да, грубит.
Сейчас трудно не грубить.
— У тебя, кстати, красивая далматинка. — И, ладно, Чонгук тут же проникается к мужчине симпатией. Полумну он, как бы то ни было, любит. Его доверие, вообще-то, очень легко завоевать именно хорошим отношением к его собаке, а незнакомец с этим умело справляется. — Помощь нужна?
— Собираешься испачкать свой костюм?
— Нет, там места для двоих нет. Но подсказать.
— Валяй, — с пробивающейся усталостью.
— Существо затихло, потому что испугалось шума. Думаю, стоит помолчать и не двигаться, тогда оно даст о себе знать. Если всё ещё живое.
Мистер Очевидность.
Настолько очевидно, что Чонгук сам почему-то не додумался.
Чонгук послушно откладывает пакет в сторону и даже дышать перестаëт (до этого он дышал, удивительно). От мужчины тоже никаких звуков не доносится. Полумна, его умная девочка, не издаёт ни лая, и наступает гробовая тишина, прерываемая лишь природным шелестом деревьев.
Дальний чёрный пакет, до которого Чонгук бы добрался в лучшем случае только через полчаса, шевелится — Чонгук, не мешкая ни секунды, хватает его с осторожностью и поднимается, передавая в руки уже готовому принять мужчине. Перепрыгивает и отходит как можно дальше в стремлении глотнуть чистого, свежего воздуха.
Больше. Никаких. Мусорок.
Мужчина на него внимания не обращает: кладёт пакет на землю рядом с Полумной, ласково гладит её и аккуратно разрывает острым ключом, каждую секунду останавливаясь и проверяя, не навредит ли. Ещё медленнее раскрывает — громко выдыхает мат. Полумна, если бы не преграда в виде руки незнакомца, кинулась бы пытаться вытащить теперь уже плачущего то ли от испуга, то ли от боли детёныша, но она терпеливо ждëт, позволяя мужчине самому разложить пакет.
Чонгук подбирается ближе и заглядывает. И поражённо ахает, потому что детёныш там далеко не один, потому что внутри пакета следы крови, потому что малыши, заметив людей, начинают пищать ещё более болезненно и голодно. Сердце разрывается, и, похоже, не у одного Чонгука.
Мужчина даже не думает долго: скидывает пиджак и принимается перекладывать всех детëнышей, пока Полумна принюхивается к каждому и внимательно изучает. Чонгук следит, чтобы она не попыталась схватить кого-то, готовый в нужный момент остановить. Она, выросшая среди животных всех мастей, не причинит им вреда умышленно, но может кинуться успокаивать по-собачьи и задеть раны.
— Котята.
Мужчина открывает рот, чтобы ещё что-то сказать, но закрывает, не произнеся ни слова. Чонгук понимает. Смотрит на пятерых котят, у одного из которых лапка, кажется, повреждена очень сильно. Им месяца два, не больше. Сами они в пакете бы не оказались, да и мать, будь она бездомной кошкой, не оставила бы их. Точно не в закрытом мусорном пакете. Чонгук понимает и в этот момент ненавидит людей так же сильно, как и, он уверен, незнакомец, имени которого он даже не знает, но уже чувствует родство.
— Ты далеко живëшь? — тихо спрашивает мужчина.
— В другом районе.
— До моего дома идти минут семь, не будешь против, если?..
— Нет-нет, всё в порядке.
Пока Чонгук отвязывает Полумну, мужчина из пиджака, кофты Чонгука и найденной в той же мусорке коробки делает подобие мягкого домика. Чонгук промывает руки их питьевой водой и вытирает о штаны, помогает мужчине взять сооружённую конструкцию с котятами на руки. Он идёт в дом к чужому человеку ради полуживых котят. Отличная прогулка в парке.
— Ох, секунду.
Мужчина вопросительно мычит. Чонгук качает головой, достаëт телефон и набирает Мину.
— Давай быстрее, у меня тут кошка истерит и рожает, — вместо приветствия.
— А у меня уже родила.
— Йенни, заменишь меня? Кто там у тебя родила?
— Я в мусорном баке только что нашёл пятерых котят благодаря Полумне. Она учуяла.
— Господи, да это же моя детка! Вы сейчас где?
— Помнишь парк? На другом его конце.
Мина принимается диктовать, что ему необходимо сделать как можно скорее: оттереть, отогреть, попробовать хотя бы напоить козьим молоком, не кормить никакими кормами из ближайшего магазина, ни в коем случае не мыть, собрать монатки и бегом бежать в ближайшую ветеринарную клинику. Чонгук даже поблагодарить не успевает, Мина, закончив монолог, желает удачи и отключается. Роды же.
— Здесь есть ветклиника?
— Да, на первом этаже дома.
— О, круто. — Чонгук кивает своим мыслям. — Я Чонгук. А твоë имя?..
— Тэхëн.
— Приятно познакомиться.
Тэхëн не отвечает, и Чонгук начинает беспокоиться, что неприятен ему, пока не замечает лëгкую улыбку на его до этого сосредоточенном лице. Люди просто так не улыбаются. Чонгук бы не стал, значит, Тэхëн ничего не имеет против его компании. Может, они даже станут друзьями.
Надоедать всё равно пока что не решается.
Они подходят к новостройке. Тэхëн предлагает подняться, переодеться, позвонить в ветклинику и попробовать напоить котят, и это, в целом, планам Чонгука никак не противоречит. Чонгук уточняет этаж и бредëт к лестнице, на вопросительный взгляд поясняя: Полумна не любит лифты. Тэхëн не уговаривает и уезжает вверх, провожаемый тоскливым взглядом. Кто, блин, вообще живёт на тринадцатом этаже? Он, вон, на втором и не жалуется.
— Пойдём, кроха.
Тэхëн в коридоре не ждёт, но дверь оставляет открытой. Чонгук, едва дыша и передвигая ногами, медленно проходит в квартиру, оглядываясь. Прямо над аркой, ведущей в, кажется, гостиную, его встречают огромный радужный флаг с шестью цветами и флаг чуть поменьше бисексуальной расцветки рядом. Охренеть. Так вот как надо с потенциальными парнями знакомиться.
— Всё в порядке?
Тэхëн появляется из туалета с коробкой в руках и смотрит на флаги, куда до этого смотрел Чонгук. Чонгук не уверен, что значит его вопрос, разрывается между ответами на «тебе что-то нужно?» и «тебя беспокоит моя ориентация?». Хотя Тэхëну, наверное, должно быть плевать на его отношение, они же едва знакомы.
— Просто думаю... У Полумны лапы грязные.
Неплохой ход, надо будет запомнить.
— А, ванна вот. — Тэхëн отходит, и Полумна, даже не получив приказа, бежит в дверь. Чонгук следует за ней. — Хочешь переодеться? Не думаю, что в пахнущей тухлым яйцом одежде приятно ходить.
— Я бы поставил этому опыту минус десять из десяти, — интересно, это можно назвать флиртом? — Я верну деньги за твою одежду. И, ну, спасибо?
— Боже, не благодари за такую мелочь. Старую одежду закинь в корзину.
Ванная Тэхëна выглядит офигенно, словно с одной из картинок с Пинтереста. Чонгук осторожно, надеясь не осквернить своим присутствием, проходит и непроизвольно ведёт ладонью (руки-то не помыл!) по огромной белоснежной раковине, обделанной той же неоднотонно серой плиткой, что и на стене. Изучает отражение в зеркале над раковиной. Ничего нового, просто оно, такое чистое, словно вчера купленное, будто отражает лучшую версию Чонгука, заставляет влюбиться в себя. Завораживает.
Но больше всего Чонгуку, конечно же, нравится розетка у туалета с уже подключенным проводом от зарядки. У него до этого руки не доходили, а Тэхëн, вон, сделал и теперь имеет возможность наслаждаться телефоном, не выходя из туалета. Возле розетки также стоит небольшая низкая тумбочка, на которую можно поставить ноутбук с включенным сериалом и развернуть его к ванне. И даже место останется для вина и закусок. Идеально для романтического вечера, когда вы оба слишком уставшие, чтобы куда-то выбираться, но желающие провести время в компании друг друга. Размеры ванны позволяют это.
— Луна, как ты смотришь на то, чтобы остаться здесь жить?
Тэхëн за спиной мягко смеётся, и Чонгук, застигнутый врасплох, резко оборачивается.
— Одежду принëс, — поясняют ему.
Чонгук переводит взгляд с лица Тэхëна на одежду в его руках и молится, чтобы его щëки не были красными. Тэхëн не должен был слышать его фразу. И быть здесь. Господи, как неловко-то...
— Если хочешь, можешь принять душ.
— Боюсь, это будет непозволительной дерзостью с моей стороны.
Тэхëн не отвечает, кладëт на раковину одежду и закрывает дверь. Чонгук вздыхает. И вздыхает ещё раз, вспомнив бисексуальный флаг и прикинув примерную цену как минимум ванной комнаты. Режим «неуверенный гей» включается автоматически. Чонгук просто перечитал фанфиков с клише богатый-бедный, но это же не значит, что он собирается влюбляться в Тэхëна, верно? Хоть он и не может назвать себя бедным, зарплата Тэхëна совершенно точно выше его стипендии раз в пятьдесят.
— Что ж, Минни узнаёт — стебаться будет ещё год, — обречëнно. — В ванну прыгай, ребёнок.
Лапы у Полумны не такие грязные, они ж по асфальту ходили, но Чонгук, раз использовал это в качестве оправдания, тщательно моет их, пока подопечная вертится вокруг в стремлении изучить новую обстановку. Её хвост случайно задевает полку с шампунями, и в ванну падает небольшая бомбочка. К счастью, в упаковке и не ломается. Если бы сломалась, серьёзно, Чонгук внёс бы себя в список худших гейских неудачников на первое место нестираемой ручкой.
Полумне здесь тоже нравится, кажется, и это очень хороший знак. В принципе, если бы не её симпатия к Тэхëну, Чонгук бы не согласился пойти к нему домой.
И упустил бы такой шанс.
Пока Полумна играется со своей плюшевой косточкой, Чонгук быстро раздевается, всë-таки моется под душем (но лишнюю воду не тратит и льёт мало), потому что от него всё равно пахнет, и одевается. У них с Тэхëном один размер, ни джинсы, ни футболка не жмут ему, выглядят обыкновенно, и Чонгук искренне рад, что Тэхëн не стал мудрить и принёс ему простую одежду.
— Тэхëн-щи?
— Я на кухне!
Полумна бежит на голос.
На столе, на всё том же многострадальном пиджаке, лежат котята. Выглядят чище, чем были, Тэхëн, похоже, уже успел обтереть их. Трое из них подают признаки жизни, двигаются, пытаются играться друг с другом и иногда попискивают. Рядом с ними валяется шприц с молоком. Самый маленький забился в угол подальше от Тэхëна и других котят. Ещё одного, того, у которого, скорее всего, сломана лапка, Тэхëн придерживает и осматривает с мрачным лицом. Чонгук тихо подходит ближе и встаёт рядом.
— Какие прогнозы?
— Ничего хорошего ждать, думаю, не стоит. — Он медленно отводит здоровую лапку котёнка в сторону, позволяя увидеть другую. Кость торчит, малыш ворчит, но не предпринимает попыток к бегству: Тэхëн аккуратен и не причиняет дополнительной боли. Едва удаётся подавить вызванную видом раны тошноту. — Су обещала выделить время, чтобы принять нас внепланово. Вообще, я написал минут двадцать назад, так что стоит уже начать собираться.
— Су?
— Джису, она работает в клинике.
Чонгук залипает на улыбку Тэхëна и не сразу видит, что Полумна, ведомая, похоже, собачьим материнским инстинктом, природной добротой или что там руководит собаками, запрыгивает на стул и тычется мордочкой в тельце одного из активных котят. Они её не боятся. Неуверенно принюхиваются и остаются довольными, что позволяет ей, наконец, начать вылизывать. Чонгуку приходится приложить всю стойкость и все усилия, чтобы оттащить Полумну подальше, ведь если у котят блохи, не поздоровится и ей.
Тэхëн отпускает раненого и смело чешет её, обиженную действиями хозяина, за ушком всё с той же влюблённой улыбкой.
— Давно хотел завести щенка, — говорит, когда Полумна, обрадовавшись вниманию, лижет его ладонь, чтобы после вновь вернуться к котятам и попытаться лизнуть. Несносная, невыносимая и непослушная. — Им нужно время, а у меня его, увы, совершенно нет. Последи за ними, я сейчас схожу за пледом в коробку, а потом пойдём на первый этаж. Она может оставаться одна?
— Ага, только лучше закрыть её в комнате без дорогостоящих хрупких вещей.
«Не думаю, что, если она что-то разобьёт, у меня хватит денег, чтобы оплатить затраты на ремонт», — добавляет мысленно, но вслух не произносит, не желая ещё больше выставлять себя бедняком. Полумна, спасибо воспитанию Мины, ни на что не кидается и в чужой квартире ведёт себя аккуратно, но рисковать и потом отдавать деньги за телевизор стоимостью в сотню стипендий совершенно не хочется. Родителям, и без того оплачивающим университет и его счета за квартиру, подобный расклад придётся не по вкусу.
Пока Тэхён укладывает плед в коробку и перекладывает здоровых котят туда, Чонгук отводит Полумну в гостиную. Телевизор висит высоко, шкаф только один, выглядит крепким, диван и несколько кресел, компактный холодильник и столик. Полумна даже при всём желании не сможет найти, что можно было бы сломать. Чонгук искренне старается не прикидывать в голове примерную стоимость комнаты, но отрицать тот факт, что она выглядит богато, невозможно. Наверное, дело в светлых тонах и огромном свободном пространстве.
— Ты идёшь?
— Да-да.— Чуть машет головой, приходя в себя. — Луна, ты ждёшь здесь.
Ему отдают коробку с котятами, раненого Тэхён осторожно несёт в руках. Он даже не дрожит и при ходьбе не шевелит ни одним мускулом, словно зафиксировал тело в одном состоянии. Не человек — робот. Хотя руки напряжены, рубашка обтягивает проявившиеся мышцы, а Чонгук, идущий позади, первое время пытается не засматриваться, однако в итоге позволяет себе подобную мелочь.
Интересно, сколько ему лет?
Будет обидно, если разница слишком большая.
— Сколько тебе лет? — интересуется первым Тэхëн.
Мысли он, что ли, читает?
— Двадцать три, — отвечает Чонгук.
— Учишься или работаешь?
— Учусь на последнем курсе инженерного.
— Кем работать планируешь?
Есть несколько вопросов, которые Чонгук ненавидит всей душой, например, «как там на личном фронте, появилась невеста уже?», или «как дела в университете?», или «что, всё планируешь путешествовать?». Вопрос про планы на будущее, касающиеся работы, относятся сюда же, потому что он не знает. Не имеет ни малейшего понятия. Если в девятнадцать ему нравилась физика, нравилось инженерное дело, после нескольких лет обучения в университете не осталось и доли симпатии. Хочется просто поскорее закончить, освободиться и больше никогда, ни за что в жизни, не прикасаться к этой сфере.
— Точно не инженером.
Чонгук ждёт привычного удивления и непонимания, но Тэхён прислоняется к стенке лифта и тихо смеётся, кивая. Впервые за три года Чонгук не чувствует себя одиноким.
— Мне двадцать семь. Университет два года назад закончил, до сих пор не знаю, куда податься. На данный момент работаю там же преподавателем физико-математических наук. Не сказать, что плохо, платят хорошо, даже очень, со студентами легко общий язык нахожу, только... Даже проблем не вижу, а всё равно не моё. Вот так вот. Пока держусь, дальше посмотрю, как жизнь пойдёт.
— Я по такому принципу и учусь.
— Где учишься?
— Ханянг.
— Тоже рассматривал, в итоге выбрал Корё.
— Кто знает, может, если бы моим преподом был ты, я бы не возненавидел физику, — а вот это точно ничем не прикрытый флирт. Абсолютно ужасный, очевидный и клишированный. Мина бы сказала, что ему стоит поучиться клеить парней, иначе до конца жизни будет одиноким одиночкой. Позор. Какой, господи, позор.
Слава богам, лифт останавливается.
Чтобы пройти в ветеринарную клинику, необходимо выйти на улицу и обойти дом. На той стороне детская площадка, Чонгук отточенным годами жестом находит качель и анализирует сиденье, цепи, примерную высоту. Абсолютно идеальна для прослушивания музыки в вечернее время. Не качель — мечта. Руки чешутся подойти и опробовать.
Надо будет запомнить и наведаться с Полумной как-нибудь.
При входе Тэхён придерживает для него дверь — очередной пункт в списке плюсов.
Их сразу же провожают в кабинет, девушка за столом регистрации говорит, что её предупредили. На пороге встречает вторая, не давая опомниться, приказывает поставить коробку и уложить котёнка. Она настолько стремительна, Чонгук не успевает реагировать, забивается в угол и наблюдает. Джису носится по кабинету, умудряется одновременно и осмотреть котят, и расспросить Тэхёна, и смутить Чонгука фразами в стиле «где ты такого красавчика откопал?». Когда Тэхён отвечает лаконичным «в мусорке», хочется провалиться под землю.
Тэхён остаётся здесь с самым больным, Чонгука провожают в смежный кабинет с остальными.
Ренген в итоге делают пятерым, перелом обнаруживается лишь у одного, абсолютно все оказываются с кожными паразитами. Как Чонгук и догадывался.
Котят оставляют на несколько дней в клинике.
Надо будет Полумну отвести на осмотр до стерилизации. Она, конечно, привита, но лучше поберечь и лишний раз проверить. Главное, чтобы Мина не узнала, иначе всë, останется от Чонгука только его неловкость и пара пальцев, потому что Мина считает его руки эстетичными и ни за что их не лишится.
Когда Тэхёну называют цену, Чонгук зарабатывает проблемы с дыханием и огромное уважение, потому что он, чёртов богач, оплачивает картой, не моргнув и глазом. Словно шоколадку, блин, купил. Чонгук порывается взять на себя хотя бы треть, Тэхён даже не спорит, игнорирует всю дорогу до квартиры.
— Если бы не ты, они бы погибли, — тихо говорит он. — Для меня оплатить не проблема.
— Неужели преподаватели столько зарабатывают?
— Я давно откладываю.
— А мне, чёрт возьми, неловко!
— Чонгук... — сквозь стиснутые зубы, а потом Тэхён, задумавшись, вдруг почему-то кивает. — Можешь отдать треть, если считаешь это важным и если подобное действие не ударит по твоему карману. Я живу один, у тебя собака, на которую уходит много. — Полумна, скачущая вокруг Тэхёна с игрушкой в зубах, будто в подтверждение скулит. — Причём я работаю, а ты...
— Я понял. Я отдам.
— Оставь номер, я позвоню, когда придут новости по котятам.
Цифры Чонгук диктует с ожиданием, что ему напишут просто так, и уходит.
Следующие пять дней его, к сожалению, абсолютно не беспокоят. О Тэхёне он рассказывает Мине и успешно зарабатывает звание гея-неудачника. Просит родителей перевести немного денег на стерилизацию Полумны, выслушивает, что ему не стоило заводить собаку, если он не может покрыть расходы, и мысленно соглашается, но не раскрывает, почему испарились все деньги. Переживает операцию, когда утром отводит в клинику, весь день сидит на нервах, и только вечером встречается с Полумной. Зато следующий день они проводят вместе, приезжает Мина и весь вечер валяется с её девочкой, обнимается, играет.
Тэхён звонит ближе к ночи и первым делом действительно выкладывает новости. Чонгук его, и правда, интересует только в контексте общей отвественности за бездомных детей. И Полумны. Не зря ведь просит взять её, правда, Чонгук отказывает, не уверенный, что ей можно выбираться так далеко от дома.
— Проходи в гостиную.
На пороге его встречают в абсолютно домашней одежде, растянутой футболке и спортивных штанах, с растрёпанными волосами, потёкшим макияжем и усталой улыбкой.
Чонгук страдальчески прикрывает глаза.
Если собранного, богатого Тэхёна, главного героя романтических дорам со счастливым финалом, он мог пережить, то такого — точно не переживёт.
— Су сказала, что котятам первое время нужно будет наблюдаться у них, — тихо говорит, а Чонгук не может отвести взгляд от огромной клетки в центре, окружённой кучей коробок. — И добавила, что раненого нужно будет держать в изоляции. Я осмелился купить необходимое для него, чтобы можно было сразу посадить в безопасное место, но! Если ты, не знаю, захочешь забрать котят и заплатить за клетку, я выбрал довольно... Дешёвую. Я не требую денег, не подумай!
Сегодня Тэхён выглядит намного менее собранным, нежели в их первую встречу, и Чонгук не может перестать глупо улыбаться от умиления. Та его сторона, которую он может назвать профессиональной и отвественной, заставила именно Чонгука почувствовать себя неуверенно, такой же Тэхён ощущается действительно комфортным и расслабляющим.
— Что бы ты ни решил, я не буду препятствовать. Но я хочу предложить, чтобы на время восстановления они остались у меня. Не знаю, месяц, два, у котёнка сильные повреждения.
— И это всё для?..
— Оу, нет. — Тэхëн качает головой. Чонгук облегчённо выдыхает. — Я ещё купил себе блендер.
Какого. Чёрта.
Времени возмутиться ему не дают. Тэхён говорит, что у них есть максимум час, чтобы разобраться, а после Джису уже сама к ним заявится и надаёт по голове за задержку. У неё-то дома свои крысы, в нерабочее время возиться с чужими детьми не входит в планы.
Поначалу разбираются с клеткой для больного, располагают там большой лежак, лоток, миску и несколько безобидных игрушек. Клетку Тэхён крепит к стене, чтобы не свалилась, если что-то пойдёт не так, пока Чонгук пытается достать из самой длинной коробки странную конструкцию. Он видел такие. В Пинтересте. Туннель, который крепится на стену, чтобы кошки могли по нему передвигаться, играть там или прятаться от людей. К нему в комплекте идут средних размеров чаша из прозрачного пластика, лесенка из того же материала, что и туннель, и когтеточка, совпадающая по цветовой гамме.
В трёх коробках оказывается более тёмный комплект: два домика, странная балка, мост и опять же лесенка другого формата. Если прошлая прошлая была с прорезями, эта сплошная.
Из другой коробки Тэхён помогает достать полноценный кошачий дом с трёмя уровнями, кучей когтеточек и закрытым пространством, чтобы можно было спрятаться. В оставшихся, по его словам, только игрушки, наполнители для лотков, еда да прочая мелочь.
Чонгук не понимает, как и почему вдруг решилось, что котята останутся жить у Тэхёна, но не допускает и тени сомнений, что им с ним будет уютно, безопасно и комфортно. По-настоящему хорошо. Лучшая участь, какую только можно пожелать для бездомных найдёнышей.
Их они забирают из рук Джису, умудрившейся за короткую встречу трижды смутить Чонгука.
— Почему ты так заботишься? — когда спрашивает, искренне надеется, что не нарушает границ. Вопрос, похоже, из разряда личных и тех, ответы на которые чужакам не рассказывают.
Хотя не такие уже они и чужаки, сидят, вот, в гостиной уже вместе с активными котятами, пьют чай, обмениваются новостями. Двое из котят так и норовят подраться друг с другом, один просто неустанно ползает по дивану, а четвёртый тихо играет с игрушкой в отдалении. Пятого они сразу отнесли в клетку по наставлению Джису, и он — она — сейчас валяется на тëплом лежаке, смотря на них обиженным взглядом из-за воротника и повязки на лапе.
Тэхён в ответ на вопрос качает головой: не время.
Ну, ладно.
— Как хочешь назвать их? — предлагает он новую тему взамен той.
Чонгук пожимает плечами и ещё раз окидывает четвёрку взглядом.
— А ты?
— Если отталкиваться от Полумны... Северус и Сохатый. — Тэхён указывает на дерущихся. — Лунатик, — тот, что залез к нему на колени. — С мышкой Хвост и в клетке Бродяга.
— Невероятно.
— Скажешь, что я не прав? — с наглой ухмылкой.
Появляется ощущение, что они давние друзья, а не люди, видящие друг друга только второй раз в жизни. Чонгук закатывает глаза, но улыбаться не перестаёт. С Тэхёном безумно комфортно, особенно сейчас, когда они расслаблены и наслаждаются происходящим.
— Хвост и Бродяга — девочки.
— Боже, ладно! Фред и Джордж, Рон, Короста и Джинни.
— Никаких Фреда и Джорджа, я не хочу, чтобы один из них...
— В этом доме не признают существование смертей. Произнесёшь — выставлю за порог.
— Понял, молчу, — говорит и прикрывает рот ладонью. — Но на Коросту не соглашусь.
— С тобой невозможно, тебе не говорили?
— И я горжусь этим, — с лëгкостью парирует Чонгук.
Тэхëну остаётся лишь толкнуть в плечо, чем, вопреки ожиданиям и надеждам, он вызывает громкий смех. И смеётся следом, прислоняясь ближе. Чонгук, когда они оба успокаиваются, а Тэхëн не спешит увеличить дистанцию между ними, прикрывает глаза. Они точно встречаются второй раз?
Такое ощущение, будто с первого курса дружат.
— Знаешь, с Хвостом и Бродягой мне нравится больше, — принимает ответственное решение, определённо, влияющее на жизни всех семи в комнате, и даже кивает.
Так и оставляют.
А когда Тэхëн обещает заказать котятам именные ошейники, Чонгук уже и не возмущается, уставший спорить о бессмысленности огромных трат. Тэхëн ведь не заставляет оплачивать. Считает он себя достаточно богатым, чтобы устраивать новым питомцам рай, и пусть.
Чонгуку остаётся крутиться рядом под влиянием ответственности и стремления убедиться, что жизнь котят будет достаточно светлой и полной настоящей кошачьей радости. И помогать Тэхëну отстраивать на стене трамплины, что оказывается довольно сложным, но увлекательным. Особенно, когда на них сверху валится лестница, которую они пару минут назад закрепили.
— О, прости, — звучит от Тэхëна, виновника царапины на лбу Чонгука, совершенно не искренне.
Чонгук прожигает его убийственным взглядом.
По крайней мере, надеется, что выглядит убийственно, а не как Бродяга, с обидой следящая за каждым их движением.
Тэхëн не обращает внимания на взгляд и командует не расслабляться, иначе свалится всё, а не только одна лестница. Приходится держать и следить, чтобы случайно не прикрутить к стене хвостик вертящегося вокруг Лунатика.
Гостиная заметно преображается. И пусть деревянный комплекс в светлой комнате рушит всю дизайнерскую задумку, Тэхëн, когда солнце уже садится, довольно хлопает и запускает Лунатика наверх. Котята одобряют.
— Надо вещи твои отдать, — вспоминает Тэхëн на выходе.
Вещи?
Ох, верно. Те, в которых он в мусорке рылся.
Чонгук забирает чистую, выглаженную и аккуратно сложенную одежду, обещает вернуть Тэхëну его при следующей встрече, второй раз прощается и уходит домой. С Полумной гулять придётся весь вечер. И ночь. Она его за такое долгое отсутствие сгрызëт, а Мине скажет, что он сам себя, и Мина, даже если не поверит, ни ругать, ни мстить не станет.
И вот как в таких условиях жить?
Чонгук, прислонившись к окну в такси, заказанном Тэхëном, устало вздыхает. Тэхëна он удивительным образом находит интересным и комфортным человеком, а с учëтом, что они знакомы меньше двух недель и встречались два раза, это может быть довольно странным, непонятным и чуть пугающим. Наверное.
Нет ничего страшного в том, чтобы испытывать симпатию к хорошему человеку.
К мужчине, который не проходит мимо привязанной к баку собаки, который не оставляет парня в мусорке, который подбирает выкинутых котят и оплачивает им и лечение, и райскую жизнь. Является открытым бисексуалом. Кажется, находит Чонгука привлекательным, но Чонгук не смеет это утверждать, пока Тэхëн не подтвердит.
То есть… Он ведь может надумать, верно?
А может и не надумать.
Не случится ничего страшного, если Чонгук просто попробует пригласить на свидание. Максимум, что Тэхëн сделает, — оборвëт общение, и Чонгук не привязан настолько, чтобы этого бояться. Оборвëт и оборвëт. Зато если Чонгук ему нравится как потенциальный романтический партнëр, согласится на свидание.
— Пойдëм гулять, ребёнок, — на пороге зовёт Чонгук.
Полумна тут же оказывается рядом и высказывает ему всё, что накопилось. Чонгуку обещает в качестве извинений купить ей что-нибудь вкусное из её любимого, хватает с полки упаковку печенья и бутылку воды и спускается на улицу.
— Что думаешь насчёт Тэхëна?
Полумна громко лает.
— Да, он неплох. Считаешь, стоит попробовать?
На протяжный вой Чонгук неприкрыто улыбается и ласково треплет Полумну по макушке. Хорошо. Если она согласна, у Чонгука нет причин отказываться от откровенного разговора с Тэхëном. Рассудительностью она в Мину. Желанием свести Чонгука с кем-нибудь, вообще-то, тоже.
Тэхëн за те два часа, что Чонгук гуляет с Полумной, присылает столько фото и видео, что после возвращения Чонгук ещё полчаса их листает.
«Когда сможешь заглянуть?» — спрашивает Тэхëн следом, а Чонгук ненадолго подвисает. Они же действительно не договорились. Да и Тэхëну нет от него никакой пользы: если бы Чонгук был нужен, он бы, наверное, написал прямо.
Будет ли Тэхëн рад видеть его в день, когда отдыхает от мира?
Что ж, они всё равно договариваются на субботу с условием, что в этот раз Чонгук приведёт Полумну, а подниматься с ней наверх будет Тэхëн. Чонгук согласен подождать их в подъезде у двери, главное, живым и чувствующим собственные ноги.
До субботы Чонгука заваливают фотографиями котят. И лабораторными, расчётными и индивидуальными, но Тэхëн к этому не имеет никакого отношения, разве что он тоже, наверное, нагружает студентов больше обычного. Промежуточная аттестация всë-таки. Как бы то ни было, Чонгук не успевает: работ слишком много, времени катастрофически не хватает, при этом Полумна возмущается, что ей не уделяют достаточно внимания. Чонгук не справляется.
Помимо множества заданий на него давит и нежелание всё это разгребать. В нём не просыпается резкая любовь к инженерии, наоборот, он сильнее не хочет связываться с ней.
И вот тогда, когда они с Полумной собираются к Тэхëну, осознание заставляет Чонгука остановиться посреди комнаты. У Тэхёна есть студенты. Тэхëн закончил университет два года назад. Он преподаёт физику.
Он может помочь.
И он, скорее всего, решит, что Чонгук использует его, но Чонгук действительно в отчаянии. Он, глубоко вздохнув, скидывает в рюкзак всё, что удаётся собрать по дому, и выбегает на улицу. Они опаздывают, а им и без того долго идти.
Неожиданная пробежка воодушевляет Полумну и забирает последние силы у Чонгука. До Тэхëна он добирается едва живым. Хорошо, что после передаёт активную Полумну ему, заходит в лифт и уезжает наверх, чтобы сесть у двери, прислониться к стене и пытаться отдышаться, пока они поднимаются.
Дверь, однако, оказывается открыта.
Слишком опрометчиво доверять едва знакомому парню квартиру, но не Чонгуку возмущаться. Он, не медля ни секунды, заходит внутрь, снимает кроссовки и валится уже на чистый пол. Котят вокруг вдруг становится очень много, и Чонгук с умилением притягивает одного поближе. Кажется, Сохатого.
— Привет, малыши, — ласково шепчет он. — И малышка, — со смехом добавляет, когда Хвост, прицелившись, прыгает прямо на плечо и с мурчанием принимается тереться о ткань.
Котята стремятся прижаться как можно ближе и к возвращению Тэхëна полностью облепляют Чонгука. Чонгук не успевает уделять им всем внимание, писка становится всё больше, количество котят, кажется, растёт в геометрической прогрессии — пришедшего Тэхëна Чонгук взглядом умоляет спасти.
— Идите сюда, — сорванным от долгого подъема голосом зовëт Тэхëн, присевший, чтобы обратить внимание котят.
Северус и Сохатый обращаются к нему, Хвост любопытно приближается к Полумне, а с одним Лунатиком справиться получается намного лучше.
— Как ты с ними живëшь? — удивлённо спрашивает Чонгук.
— Так и живу, — обречëнно. — С командой из четырëх хвостиков, которые за мной по пятам следуют. Куда бы я ни пошёл. Что такое личное пространство? Я уже и забыл, что значит это выражение, потому что в моей жизни отныне всегда либо студенты, либо котята.
Чонгук понимающе улыбается: он знает, каково это, хоть Полумна у него одна.
— Пойдём к Бродяге, она тоже соскучилась.
Бродяга в клетке, вопреки словам Тэхëна, сладко спит, пока не слышит громкий мявк Северуса. Чонгук приближается к клетке и сквозь прутья пальцем тянется, чтобы погладить. И шокированно отдëргивает руку, когда Бродяга, принюхавшись, пробует укусить.
— Она такая, — Тэхëн её действия сопровождает смешками. — Можешь забраться внутрь клетки, тогда она станет ласковее.
И Чонгук действительно забирается с осторожностью, пока Бродяга внимательно за ним наблюдает. Едва он устраивается, она тут же, прихрамывая, шагает ближе и вновь ложится, прижавшись к боку. Чонгук ласково гладит её спинку.
— Она очень много спит. Не знаю, наверное, все силы уходят на восстановление организма.
— Как проходит выздоровление?
— Су говорит, через месяц будет прыгать, скакать и не давать мне спать.
Тэхëн, наконец, заползает следом. Для троих места в клетке довольно мало, но ни один из них не жалуется. Любопытные котята тоже стремятся засунуть носы внутрь, и даже Полумна порывается лечь с Чонгуком рядом. Бродяга изумлëнного следит за происходящим в её клетке, где, наверное, такое происходит очень редко.
— Я иногда сплю с ней, — совсем тихо делится Тэхëн. — Всю ночь не удаётся, места всë-таки мало, но она очень любит такие дни. А когда просыпаюсь, все котята спят рядом в едином клубке.
— А Бродяга ночью не сбегает?
— Да куда ей? У неë сил нет, чтобы сбегать. Если и выбирается, то устраивается где-нибудь в мягком и тëплом месте и спит, пока я не найду.
— Ты хороший хозяин для них.
Тэхëн кивает и с благодарностью улыбается, а после опускает взгляд на Бродягу, нежно чешет под воротником и, подцепив, аккуратно снимает — чтобы дать отдохнуть. Сердце разрывается от боли за такую кроху, вынужденную в два месяца проходить через испытания только потому, что люди слишком бесчувственны и жестоки.
Они так и сидят, тихо переговариваются, пока Бродяга спит, прижимаясь к ним двоим, а котята и Полумна вертятся вокруг. Тэхëн рассказывает о студентах, забегавших именно сейчас, из-за чего их концентрации вокруг его одного стало намного больше и едва ли возможно прятаться за закрытыми дверями кабинета. Даже если вывесить табличку «здесь никого нет», десяток за час всё равно заглянет и спросит, не занят ли Тэхëн.
Чонгук, конечно, хихикает.
А сам очень старается не вспоминать, сколько раз за эти две недели он так ловил преподов, чтобы узнать, можно ли сдать какие-нибудь долги.
— И я бы рад им минимум выставить, сам помню, каким студентом был, — устало делится Тэхëн. — Но если ничего нет, баллы в минусе, а самого студента я вижу впервые, что мне с ним делать? Я не волшебник.
— Очень жаль, — вырывается случайно.
Тэхëн замолкает и поднимает бровь, оглядывая Чонгука, а после, вероятно, понимает. Округляет рот и выдыхает издевательский смешок. Чонгук чудом держится, чтобы не пихнуть его в плечо.
Держится исключительно ради спящей Бродяги.
— Я забыл, что ты по ту сторону.
— Иногда стоит вспоминать, что студенты — живые люди.
— Иногда стоит вспоминать, что преподаватели тоже живые.
— Ладно-ладно, я понял, — примирительно бормочет Чонгук и поднимает руки, признавая поражение, пока это не зашло слишком далеко. — А можно?.. — неловко начинает и затихает, подбирает слова. Тэхëн с вопросом наклоняет голову. — Можно попросить живого преподавателя помочь живому студенту оживить давно мёртвые задания?
— Поверить не могу, что ты всё так закрутил.
— А зря, я не только так умею.
— Ладно, — смиренно выдыхает Тэхëн, — показывай, что там оживить нужно, раз уж пришёл.
А Чонгука, честно говоря, дважды просить не нужно — Чонгук аккуратно встаёт, стараясь не потревожить Бродягу, выбирается из клетки и быстро приносит рюкзак, оставленный у входной двери. Тэхëну он выдаёт всю груду бумаг в таком количестве, что он её даже не сразу удерживает.
Тэхëн первым делом разделяет кучу на несколько маленьких и берёт только одну, вчитываясь. Его сосредоточенный вид творит с Чонгуком невообразимое, Чонгук и подумать не мог, что ему однажды понравится, как преподаватель чëртовой физики будет тщательно осматривать работу и искать недочёты.
— Я там в тупик пришёл, — решает подсказать.
Тэхëн кивает.
— Ну да, ты неверную формулу взял, я не удивлён, что ты ушёл в пределы. — Он указывает на самую, чëрт возьми, верхнюю, что значит, что переделывать надо будет абсолютно всё. Чонгук едва давит мученический стон. — Точнее, она верная, но в этой задаче ведёт к многоэтажным вычислениям. Собственно, сам видишь. Один предел решаешь, появляются ещё два пострашнее.
— А какую можно, если не эту?
— Так, смотри… — Тэхëн оглядывается вокруг и со вздохом выбирается, оставляет Бродягу одну в клетке. — Мне нужно больше места, — поясняет он и, разложив листы по полу, не застеленному ковром, садится напротив. — И карандаш. И чистый лист.
У Чонгука с собой ничего из этого нет, однако Тэхëн ответ даже не слушает и сам быстро приносит из спальни стопку белых листов и три карандаша. Чонгуку остаётся только сесть рядом и ждать, пока Тэхëн перерисовывает графики Чонгука и подписывает к ним всевозможные формулы.
— Это очень похоже на настенные схемы из фильмов, — со смешком шепчет Чонгук.
Тэхëн, отвлëкшись на него, кивает.
— Мне нужно, чтобы перед глазами было всё. Студенты иногда шутят, что нам дали кабинет с громадной доской, чтобы я мог там половину пары рисовать. А в оставшееся время — в ускоренном темпе решать задачу по единственной формуле, которую написал в самом начале. И жаловаться, что за полтора часа решить такую задачу невозможно.
— Всё ещё не понимаю, почему судьба не дала мне в преподаватели тебя.
— Я не строю близких отношений со студентами. И требовательный, когда дело касается учёбы, так что радуйся, что у тебя не я. С такой кучей долгов, — звучит как осуждение, Тэхëн ещё и машет в сторону клетки, где Бродяга уже устроилась на бумагах, — не видел бы ты ни хороших баллов, ни автомата.
— Жестокий ты человек.
— Не советую говорить это человеку, от которого зависит жизнь твоих заданий.
— Понял, молчу. Объясняй мне, самый сексуальный преподаватель, которого я встречал, — не осознавая, быстро проговаривает Чонгук и наклоняется, готовый впитывать всё, что Тэхëн скажет.
Тэхëн не говорит — лишь втягивает громко воздух сквозь сжатые губы, и Чонгук поднимает голову, внимательно и с вопросом на него смотря. Выглядит сбитым с толку.
И вот тогда, когда сказанная фраза проносится в голове, Чонгук осознаёт. Чонгук краснеет и отводит взгляд, мечтая провалиться под землю. Вот так флиртовать точно запрещено для их уровня отношений. Боже, Тэхëн сейчас просто выставит его из дома. Или как-нибудь мягко сообщит, что не рассматривает Чонгука в качестве потенциального романтического партнёра, и от этого ещё хуже.
— Ты подшучиваешь или выходишь из шкафа? — нахмурившись, спрашивает Тэхëн.
Чонгук распахивает глаза — Тэхëн серьёзно думает, что он будет шутить над ориентацией? Он, определённо, не настолько близок к гомофобии, чтобы пытаться как-либо высмеять. Или подшутить. Сделать что угодно, что могло бы унизить.
— Я гей, — поспешно бормочет Чонгук и морщится, когда чувствует, как всё внутри замирает в ожидании ненависти и неприятия. Привычка. Необходимость больше, наверное. — И это правда. Ну, что ты самый сексуальный преподаватель. Господи… Это даже не признание было, а факт!
— Я понял, понял, — со смешком бормочет Тэхён. — Спасибо, что доверился, самый хорошенький студент, которого я видел.
— Я… Что?
— Просто обмен фактами.
Чонгук с удивлением и долей неверия качает головой, но Тэхён не даёт ему времени осознать и среагировать — напоминает о физике и сразу приступает к объяснениям, формулам, графикам. Иногда Чонгук даже понимает, о чём он говорит. Чаще, конечно, пропадает. В себе, в том, насколько хорошо Тэхён выглядит, когда увлечённо решает задачу, в желании прижаться, отложить бумаги в сторону и поцеловать.
Тэхён ведь дал понять, что симпатия взаимна?
Значит ли это, что его уже можно пригласить на свидание?
А к алтарю? К алтарю, если честно, очень хочется.
— Я не буду объяснять заново только потому, что ты залип на меня, — приводит в чувства Тэхён.
Чонгук открывает рот, чтобы возразить и сказать, что он ни в коем случае не залип, однако — бросает быстрый взгляд на три исписанных листочка и тяжело вздыхает, кивая. Он залип.
— Хорошо, что ты не мой преподаватель, — устало бросает он.
Тэхён вопросительно поднимает бровь.
— Я бы учился хуже всех не из-за того, что у меня куча долгов, а из-за того, что не мог бы концентрироваться только на твоих словах.
Ответа не следует — Тэхён отчего-то фыркает и возвращает к физике, принимаясь объяснять написанное заново. Приходится слушать, а не только залипать и терять нить разговора. Тэхён не оставляет ему и шанса, когда бурчит, что в третий раз просто выставит Чонгука из дома, чтобы сам разбирался.
Тэхён умеет интересно объяснять.
Чонгук даже проникается любовью к физике, пока Тэхён не протягивает ему чистый лист и не говорит дорешивать самому, иначе ничего не запомнит.
— Теперь ты смотришь на меня взглядом, какой я часто вижу у студентов, — усмехается он, пока Чонгук опускает взгляд к листу и сглатывает, понимая, что живым сегодня точно не уйдёт.
Тэхëн, оказывается, реально собирается только помогать, а не решать за него.
Как жаль. Чонгук ведь был готов уже сделать ему предложение.
— Не бойся ты так, я же не съем тебя.
— Лучше бы съел, — с обидой шепчет Чонгук, но лист всё же берёт в руки и подтягивает задание, внимательно вчитываясь.
Ладно. Не так страшно. Особенно после решения Тэхëна, потому что задачи идентичны за исключением одного предложения, усложняющего финальное решение.
Когда поднимает взгляд, Тэхëн играет с Полумной, и сердце Чонгука совершенно точно останавливается на этом моменте. Тэхëн смотрит на неё безумно нежно, улыбается ярко и сдерживает смех, чтобы не тревожить Чонгука. Чонгук наклоняет голову.
Тэхëну безумно идёт.
И сидеть с ним вот так безумно комфортно. Тэхён помогает Чонгуку решать, но в основном — играет с Полумной и котятами, обновляет чай для себя и Чонгука или сидит в телефоне, хмыкая на обиженное ворчание рядом. Удивительно, как Чонгук, всегда предпочитавший решать задания в одиночестве, наслаждается временем с Тэхёном и сохраняет привычную продуктивность. Ещё и получает комментарии к решению сразу.
Иногда даже отдаёт Тэхёну листок, заваливается на Полумну и кивает на его объяснения, уже забывший формулировку. Потому что — да, он всё ещё остаётся неуверенным геем, слишком слабым, чтобы сопротивляться.
Кто на его месте вообще бы сопротивлялся при условии жизни в Корее и очень маленьком шансе найти симпатичного бисексуала или гея, которому и сам будешь нравиться?
Чонгук и не замечает, как проходит четыре часа.
Если бы не Полумна, напомнившая о том, что воздухом она не питается, Чонгук так и продолжил бы не обращать внимания на время.
— Нужно накормить её, — отвлекает Тэхёна от проверки написанного и поднимается на ноги. Особенный лай Полумны становится громче, и Тэхён со смешком тянется, чтобы потрепать её за ухом. — И остальных детей, наверное, тоже.
— Ты взял корм для неё с собой?
— Я не хотел, чтобы в порыве голода она съела тебя.
— Посмотри в её глаза, она влюблена в меня и не сможет даже укусить.
Чонгук опускает взгляд на Полумну, прыгающую вокруг него в нетерпении. Конечно, там ничего нет, но он всё равно кивает и признаёт, что съест Полумна только его. Она слишком долго жила с Миной и слишком легко отдала сердце Тэхёну.
Не зря она выбрала Чонгука своим хозяином — всё же в них есть немало похожего.
Правда, Чонгук бы предпочёл Тэхёна попробовать, но это уже другой разговор, который стоит отложить на пару месяцев.
Как только Чонгук встряхивает кормом, подтягиваются и котята, и Тэхён со стоном поднимается на ноги. Чонгук тихо хихикает. Он не сомневался, что так будет.
И есть нечто завораживающее в том, чтобы вдвоём, вместе, кормить питомцев и наблюдать в отдалении, как они едят. Некоторые ещё и дерутся за корм. До тех пор, пока Полумна, уставшая от шума во время её обеда, не ворчит, из-за чего Северус и Сохатый расходятся к разным мискам и принимаются спокойно есть. После Тэхён готовит смесь для Бродяги и уходит к клетке, а Чонгук следует за ним.
Да, это ощущается по-домашнему уютным.
Он чувствует себя молодым отцом огромного семейства. И, может быть, мужем отца постарше.
— Ты смотришь на меня так, словно вот-вот сделаешь предложение руки и сердца, — расслабленно подмечает Тэхён, когда Бродяга, наевшись, выпив воды из шприца и свернувшись на его коленях, засыпает.
Чонгук в ответ ярко улыбается.
— Ты бы согласился? — смело спрашивает, ловя момент и мастерски не выдавая, как замирает сердце, не разделяющее шутки и серьёзные разговоры.
— Спрячь кольцо, мы всё ещё не были ни на одном свидании, — Тэхён закатывает глаза. — Но ты мне тоже нравишься.
— Специфический у тебя вкус, конечно…
— О чём ты?
— Не думал, что смогу закадрить мужчину из мусорки, — объясняет и фыркает, когда в глазах Тэхёна отражается понимание и он наклоняет голову вперёд, сдерживая смех. — Ещё и физика. Мина будет мной гордиться.
— Ставлю все свои деньги на то, что речь на нашей свадьбе она начнёт с подробной истории нашей первой встречи.
— И сильно приукрасит, — подтверждает Чонгук. — Думаю, она уже начала готовить речь.
Он уже может представить, с каким самодовольным видом Мина будет выступать.
— Ради этого мы точно сыграем свадьбу, — подытоживает Тэхён. — Даже если расстанемся. Боюсь, в ином случае твоя Мина объединится с моей Джису, и нам будет очень плохо.
— Не будем их знакомить.
— Правильное решение.
Аккуратно переложив Бродягу на подушку, он выбирается из клетки и поднимается как раз тогда, когда Полумна в окружении котят возвращается в комнату. Чонгук резво прижимает её к себе, перекидывает ногу и наклоняется, вовлекая в игру с громким лаем и попытками лизнуть всё, до чего дотянется длинный язык.
К ним быстро присоединяется Тэхён. Полумна достигает абсолютного счастья, находясь между ним и Чонгуком и играя сразу с ними двумя.
Чонгук, наверное, по уровню счастья приближается к ней.
— Предлагаю вместе с ней прогуляться по парку и назвать это нашим первым свиданием, — неожиданно говорит Тэхён, едва они, уставшие после активной игры, валятся на пол.
— Согласен, если ты целуешься после первого свидания.
— А если только после второго?
— Тогда первым свиданием я буду считать нашу встречу.
— Ладно, тогда целуюсь, — хмыкнув, соглашается Тэхён и наклоняется ближе к Чонгуку, чтобы толкнуть плечом. — Если Мина и Джису узнают, что наше первое свидание было мусорным, нам придётся сыграть две свадьбы.
— Почему две? — непонимающе уточняет Чонгук.
Тэхён улыбается, словно именно этого и хотел.
— Всю первую они будут подшучивать над этим.
Чонгук качает головой, сдерживая смех.
Определённо, Тэхён с каждой секундой нравится ему всё больше.
И особенно приятно осознавать, что такой Тэхён, сам предложивший ему свидание, спускается вместе с Чонгуком и Полумной по лестнице и провожает к парку по самой длинной тропинке. Чтобы растянуть время. Чонгук прячет улыбку в вороте кофты, наблюдая, как Полумна пытается повалить Тэхёна на траву и всего вылизать.
Не то чтобы у него было много первых свиданий, но это он признаёт лучшим.
Особенно со сладким из-за гигиенической помады Тэхёна поцелуем после. В тени деревьев, пока Полумна вертится вокруг, не понимая, почему они встали и никуда не идут, поцелуй кажется самым вкусным. Он быстрый — они не увлекаются, а только пробуют и не заходят дальше губ.
Чонгук находит его идеальным.
И когда они проходят мимо знакомой мусорки, мысленно благодарит, но спешит увести Тэхёна прочь, не желая умереть от смущения так скоро.
Не тогда, когда отношения с мужчиной его мечты только начинаются.