Очередное интервью для не-помню-и-устал-запоминать-какого-канала-или-чего-то-там. Чертов промоушн третьей части Бегущего в самом разгаре. Страны, города, студии слились для Дилана в непрекращающийся поток. Он устал. Очень сильно устал.
Нет, он любил свою работу. Безусловно. Не представлял себе жизни без возможности сниматься. Он любил их трилогию. Он любил своих коллег по фильмам. Он, черт подери, любил даже эти встречи с журналистами и тем более панели с фанатами.
Но каждая такая встреча приближала его к одному. К финалу. Совсем скоро состоится премьера «Лекарства от смерти» и это станет концом. Концом работы над этим проектом. Концом работы с этими людьми (кто знает, сведут ли их еще профессиональные дороги). Концом его работы с Томасом…
О’Брайен встряхнул головой и поднял взгляд на зеркало. Вроде все как всегда, но глаза выдавали его с потрохами: усталость придавливала каменной плитой, вырывалась наружу потускневшим медом и разбегалась сеточками капилляров по белку…
Гример уже давно закончила наводить марафет их маленькой компании, и они ждали только отмашки оператора. Не поворачивая головы, Дилан скосил взгляд влево, наткнувшись на Каю. Она что-то быстро набирала в своем телефоне, но, словно почувствовав его взгляд, подняла глаза и улыбнулась. Подмигнув, девушка снова вернулась к телефону.
Не успел Дилан найти глазами Сангстера, как ассистент оператора показался в дверях:
— Пора, ребята! Мы готовы.
Все трое сорвались со своих мест и дружной гурьбой прошли в студию. Дилан по привычке нацепил на лицо маску добродушного весельчака и тактически занял место посередине. Кае и Томасу ничего не оставалось, как устроиться по разным сторонам от него.
Поймав легкую улыбку садящегося справа Сангстера, Дилан уже на самом деле повеселел. Как этот парень умудрялся привести его жизнь в норму одним своим присутствием? О’Брайен понятия не имел.
Вошедший следом за ними брюнет представился Полом. Он искрился счастьем и доброжелательностью, что весьма располагало к себе. Когда все, наконец, заняли свои места, микрофоны были подсоединены, а таблички для ответов у актеров на руках, оператор махнул рукой и Пол начал:
— Привет, ребята! Я здесь сегодня с кастом фильма «Бегущий в лабиринте». С нами Дилан, Кая, Томас. И мы будем играть в «Кто больше способен на…»…
«Игра» началась.
Сначала все было как обычно. Дилан шутил, все смеялись. Кая рассказывала о своей чрезмерной сентиментальности, и О’Брайен подумал, что возможно все действительно пройдет неплохо. Но потом Пол спросил:
— Кто вероятнее всего будет петь песни о любви, когда влюбится?
Дилан знал ответ. Знал ответ лучше всех. Потому что это был он. Он сам. Уже влюбленный до беспамятства. Забивший свой ipod чертовыми любовными балладами под завязку и поющий постоянно. Просыпаясь, умываясь, бреясь, завтракая, в дороге, принимая душ, ложась спать… Под звуки плеера или собственные барабаны. Без всякой музыки. Оставаясь один или находясь рядом с людьми, ничего не подозревающими. Черт.
— Мы должны только из нас троих выбирать?
— Да, но вы можете выбрать кого-то другого, если очень хотите.
Дилан знает, что напишет. Ответ, который, как ему кажется, должен быть правильным. Если не брать в расчет себя самого. Ведь он не может… не готов написать правду.
И вдруг видит, что Сангстер уже перевернул свою табличку. Так быстро?
— Ты уверен, что хочешь это сделать?
Ему отвечают улыбающиеся глаза Томаса. Что-то тут не так. Слишком быстро. И О’Брайен замечает надпись.
«Не я».
Кая уже заливается смехом, который подхватывает Пол, и Дилан тоже смеется. Потому что Томас сейчас выглядит как маленький нашаливший ребенок. Маленькие бесенята вытанцовывают джигу в его карих глазах, губы растянуты хитрющей улыбкой, и сопротивляться этому просто не возможно.
Соберись, Дилан!
— Ты не играешь в игру!
— Томас, ты должен играть, — поддерживает его Кая.
И Сангстер послушно начинает стирать надпись со своей доски. У Дилана внутри все переворачивается. Почему же ему так важно узнать настоящий ответ блондина?
— Кто так делает... Простите. Он будет играть! — О’Брайен болтает лишь бы хоть как-то сосредоточиться.
Пол соглашается. Все снова смеются. Молодец, Дилан. Ты хорошо справляешься с ролью шута.
Быстро написав ответ, О’Брайен переворачивает табличку.
«Определенно, Томас».
Кая вторит ему. И они вместе заглядывают к Сангстеру. Губы Дилана помимо воли разъезжаются в улыбке. Черт. Он счастлив. Почему он так счастлив из-за такого пустяка?!
Томас также выглядит безумно довольным, переворачивая свою табличку.
«Дилан».
Он чуть съезжает вниз на стуле, шумно выдохнув. И Дил ловит его взгляд на себе. Что он значит? Он ведь должен что-то значить? Черт.
Тем временем Пол что-то спрашивает, шутит, хвалит Сангстера. Не сводит с блондина глаз и О’Брайен вдруг все понимает. Кажется, не он один попал под влияние совершенно сумасшедшей энергетики Томаса.
Возможно, он должен сейчас заволноваться, разозлиться, начать ревновать. Но ничего этого нет. Дилан все понимает. Не хочет, но понимает. С Томасом по-другому нельзя. Этот парень переворачивает весь мир вокруг себя. Стоит ему появиться в комнате, и люди уже не могут не смотреть на него. А он словно и не замечает этого.
То же самое случилось когда-то с Диланом. С самой их первой встречи жизнь калифорнийского повесы изменилась. С каждой минутой, встречей, съемочным днем он пропадал в омуте под названием Томас Броди Сангстер все глубже. И его уже давно ничего не сможет спасти. Он утопающий, который не ждет спасения. Ни на что не надеется. Смирился со своей участью. Разве что…
— Ты сейчас влюблен в кого-то? — слышит О’Брайен слова Пола, и сердце пропускает удар.
Лицо Томаса как-то странно застывает, он издает удивленный звук, явно не ожидая такого вопроса. Кая уже снова смеется, указывая на блондина ручкой. А тот продолжает молчать. И Дилан не выдерживает. Как ни хочется ему узнать ответ на этот вопрос, он понимает, что не услышит того, о чем продолжает в тайне мечтать. Единственное, что ему остается, помочь Томасу:
— Он просто больше всех из нас такой типа уоуоуоууоууу, — кривляется О’Брайен и все вокруг уже смеются, а Томас опускает свои ресницы. Дилану кажется, что его улыбка отдает благодарностью. — Он любит караоке, петь, быть на сцене и просто выступать перед людьми. Это его.
Кая уже во всю кивает, а Томас кидает на него несколько взглядов, которые Дил просто не может прочитать.
— Песен о любви? — спрашивает Пол, пытаясь вернуться к предыдущей теме.
— Да, люблю это делать, — Сангстер снова светится, кивает и, скосив взгляд, улыбается Дилану.
А Пол продолжает:
— Кто из вас больше всех гуглит себя?
— Ох, — стонет Кая, — надеюсь никто из нас…
О’Брайен изо всех сил сдерживает улыбку. Томас делает это. Постоянно. Это его маленькая идея фикс, которая раздражала бы Дилана в других людях. Но он считает ее одной из милых черт светловолосого чертенка, что сидит сейчас справа от него. Сколько раз Дил наблюдал за ним в такие минуты – глаза сверкают, нижняя губа закушена, волосы спадают на лоб, настолько сильно он наклоняется над экраном телефона, пролистывая страницу на страницей… А позже взахлеб рассказывает О’Брайену все, что успел найти. Восхитительное зрелище.
— Делаю это каждый день, — немного смущенно говорит Томас, кивая и утыкаясь в табличку. А Кая снова смеется.
Дилан, наконец, справляется с собой, его ответ давно готов и он хотел бы продолжить, но все еще пишут. Тогда он цепляется взглядом за руку Сангстера. Его длинные пальцы художественно выводят (считай рисуют) слово «Я». Брюнет не может сдержать смеха, пропуская мимо ушей все, что говорит по этому поводу Пол.
Все переворачивают таблички.
«Томас. 100% никаких вопросов, он маленький нарцисс».
О’Брайен доволен своим ответом процентов на 15. Он не уверен, что написал это достаточно… мягко, чтобы Томас понял.
— Вообще это имеет смысл, — смеется Сангстер, кивая, — вот и объяснение, я просто нарцисс. Да еще и заставил вас ждать моего ответа!
Блондин такой взъерошенный и умиротворенный, смеется вместе со всеми, и Дилан успокаивается:
— Мы много сегодня узнаем о Томасе!
— Кто способен купить готовый завтрак и притвориться, что приготовил сам? — Пол старается сильно не пялиться на Сангстера. Это не особо удается, и Дилан ему не завидует.
— Хмм… — протягивает Кая.
— Я знаю ответ на первую часть вопроса! — восклицает блондин.
Кая хохочет и, посмотрев на Томаса, Дилан тоже не может сдержать себя. Перед глазами проносятся сотни ситуаций с едой, навеки связанные с Сангстером. Он совершенно, абсолютно, катастрофически и даже опасно для жизни не умеет готовить. Все его попытки приводили к испорченным продуктам в лучшем случае, к несварению желудка в большинстве и к сожженной к чертям кухне трейлера как максимум. Поэтому он постоянно живет на всяких энергетических батончиках и странных протеиновых коктейлях.
Том тоже смущенно смеется, но тут видит надпись на табличке Дилана и замолкает. О’Брайен тут же ее переворачивает.
«Ньют».
Сангстер всегда очень странно реагирует, когда Дил называет его именем персонажа в реальности. Брюнет никогда не мог понять как именно. А Томас все вопросы на эту тему просто игнорирует.
— Это Томас, — Дил кивает на блондина, будто и так не понятно. Но амплуа надо поддерживать. — Ты всегда сидишь на этих тренировочных диетах, да? — говорит, словно между делом, пряча взгляд. Будто не он постоянно ругается на Сангстера из-за этого, ворчит как заботливая бабушка, носит ему нормальную еду или таскает парня по маленьким ресторанчикам под предлогом беспокойства о его здоровье. Хотя это и не предлог вовсе. Он действительно переживает, как бы британец не загнулся на своих вынужденных диетах. Переживает, что из-за своего неумения готовить и комплексов насчет телосложения, Томас подорвет желудок окончательно.
— Да, давай их сделаем! — бормочет Сангстер, продолжая вырисовывать что-то на табличке. И Дилан забывает обо всем, залипая на пальцах Томаса. Снова. Черт, почему у этого парня такие восхитительные пальцы? И запястья. О эти запястья с ручейками вен! Дьявол, да он весь просто гребанный идеал!
Хватит пялиться!
Дилан поднимает глаза на Пола и продолжает нести бред, чтобы как-то прийти в себя:
— Знаешь, эти диеты… 6 раз в день… Все время!
Кая тем временем показывает свой ответ.
«Томас».
И Сангстер, наконец, переворачивает свою табличку. На ней то же самое. Он поднимает голову и смотрит прямо Дилану в глаза. Тот тонет. Невозможно не утонуть в этих бездонных карих глазах.
— Это загадочный, угадай какой, — его брови взлетают вверх и он снова ухмыляется, дразня О’Брайена.
— Оооо! Умно, — бормочет Кая.
Все снова дурачатся, подшучивают друг над другом и шоу продолжается. Неожиданно Дилан чувствует жар на своем правом колене. Скосив взгляд он понимает, что Томас прижал свою ногу к его, снова что-то старательно вырисовывая. В горле тут же пересохло, а в ушах застучала кровь.
Когда же это эта чертова встреча закончится? Ему срочно нужно уйти отсюда. Ему нужно на воздух. Нужно куда-нибудь подальше от Сангстера! Или наоборот ближе. Так близко, чтобы спаяться, слиться, превратиться в одно целое, наконец! Божееее…
Но вот Томас дописал ответ, сменил позу, отодвинувшись немного, и Дилану стало легче. Или нет? Как называется чувство, когда ты не можешь дышать ни рядом с человеком, ни вдали от него?!
Наконец, последние вопросы были озвучены, ответы получены и камеры выключены. Пол беспрестанно благодарит их, жмет всем руки, задерживаясь на Томасе дольше, чем позволяют приличия. И Дилан чувствует внутри поднимающийся жар злости.
Держись. Успокойся. Ты не можешь ничего сделать. Не имеешь ПРАВА ничего делать!
Чтобы не наделать глупостей, О’Брайен сбегает в уборную. Включает воду и засовывает голову под ледяную воду. Ждет, пока кожу не начинает щипать от холода, отодвигается немного, позволяя каплям стекать по лицу. Дышит глубоко, стараясь успокоиться, выровнять дыхание. Вцепляется пальцами в ободок раковины до побелевших костяшек, скрывая их дрожь даже от себя самого.
Сколько? Сколько еще это будет продолжаться? Как ему справиться? Сил уже совсем не осталось. Казалось бы, впереди маячит лучик надежды – скоро премьера и на этом все, больше никаких ежедневных встреч. Увидимся на паре Комик конов, если расписания совпадут. Разные проекты, разные города, возможно даже разные страны…. Но кого он обманывает? Как бы ни тяжело было находиться рядом с Томом и не иметь возможности прикоснуться к нему так, как на самом деле хочется, перспектива не видеть его, быть от него на расстоянии просто сводила с ума, выворачивала внутренности наизнанку. Он просто не видел для себя выхода.
Вздрогнув от особо проворной капли, не впитавшейся в воротник футболки, а проскочившей вниз мимо лопаток, Дилан поднял взгляд и замер, забыв как дышать. Прямо у входа стоял Томас-мать-его-Броди и не сводил с него глаз.
— Хэй, — просипел брюнет, тут же закашлявшись — голос не хотел звучать беспечно. — Чего застыл? Все нормально? — со второй попытки отцепив пальцы от раковины, О’Брайен выпрямился, продолжая смотреть на парня через зеркало.
— Это тебя нужно спросить, — прошелестело со стороны двери. Голос был очень тихим и напряженным.
Дилан испугался. Неужели он где-то прокололся? Дал Сангстеру понять, что что-то не так?
Руки словно сами по себе метнусь к крану, закрывая вентили, и нервно опустились вдоль штанов, вытирая ладони и оставляя за собой мокрые пятна. Вздохнув, О’Брайен обернулся, прямо встретив взгляд Томаса.
— Не понимаю о чем ты, — как можно недоуменней протянул брюнет. — Может, объяснишь?
— Объяснить, Дилан? — голос британца сорвался на тон выше.
Какого черта происходит?
— Мне объяснить?! Как я могу это объяснить?! С тобой черт знает что происходит в последнее время! — Томас весь как-то сдулся, поник. Правая рука метнусь к волосам, взъерошив и без того торчащие в разные стороны кудри. — Я не понимаю, Дилан. Ты весь какой-то изможденный в последнее время. Сначала я думал, что это из-за съемок, но теперь понимаю, что ошибался. Ты все время где-то витаешь, выпадая из реальности. Молчишь больше обычного. Дергаешься. Настроение скачет. Не высыпаешься. Не ешь. И избегаешь меня…
— Что? — О’Брайен весь подбирается. Все внутри него кричит в панике. — Не выдумывай! Я бы никогда не ста…
— Хватит! — Томаса качнуло вперед, и он сделал шаг. — Пожалуйста, — еще один. — Пожалуйста, Дилан… — и еще. Он двигался как в замедленной съемке. Или может Дилу так только казалось. Что-то застряло у него в глотке. Кажется, это был воздух. Или вся его чертова жизнь. Он был не уверен.
Расстояние между ними сокращалось с неминуемостью лавины, тайфуна, гребанного метеорита, что летит к Земле, чтобы уничтожить всех миленьких и не очень динозавров.
— Пожалуйста… — шепчет блондин уже совсем рядом. Настолько близко, что О’Брайен чувствует тепло его дыхания. Дышит его воздухом. Тонет в темени его глаз.
И что-то взрывается. Может быть Земля, а может весь его внутренний мир. И Дилан качнувшись, как в омут с головой прыгнув, прижимается к губам Томаса.
— Наконец-то, — слышит он его шепот где-то между третьим и четвертым поцелуем, плавясь в объятьях любимого британца.
Примечание
это была первая моя работа, опубликованная на фикбук. аж 13 февраля 2018!