— Ч-чёрт…
Леон смешно наморщился, усаживаясь на замшелый камень, стаскивая порванные перчатки и пытаясь оттереть руки какой-то специальной салфеточкой.
Краузер обернулся на зачищенную деревушку за их спинами, потом поглядел на тщетные усилия напарника. Хорошо, конечно, что там были люди Идальго, а не просто зомбаки. По крайней мере, им теперь не стоило беспокоиться за заражение и прочее дерьмо. А так — ну кровь и кровь, засохла же, подумаешь, в бою поцарапался, чего драму ломать-то.
Но Леон так не считал. Он уже отбросил бесполезную бумажку и достал-таки бутылку из рюкзака. Краузер скептичнейше приподнял бровь. Леон явно сражался с желанием облить руки драгоценной питьевой водой, и чересчур повышенное — по мнению Краузера, по крайней мере, — чистоплюйство в нём почти победило.
— Эй, золотой мальчик, не страдай хернёй, — посоветовал Джек. — Найдёшь ещё, где обмыть свои пальчики.
— Иди нахер, — возмутился Леон, всё-таки сбрызгивая руки из бутылки. — Тут каждый ручеёк чёрт знает чем кишит. И у меня не пальчики!
Краузер фыркнул. Покосился сначала на сопящего спецагента, потом на мелкие порезы, оставшиеся после пары выбитых стёкол, на упорно не поддающиеся засохшие бордовые разводы на узких сильных кистях, на наливающуюся красным натёртую кожу. И опустился на колено, одним мимолётным единым движением, Леон только глазами хлопнул, обнаружив перед собой могучую фигуру напарника в считанной паре дюймов.
— Лады, дай-ка сюда, — Краузер перехватил правую ладонь оторопевшего Леона. — Подсоблю.
Он обхватил губами костяшку, провёл влажно по пальцу, вбирая в рот на самом кончике. Повторил по одному, по второму… На третьем Леон очнулся и сразу же задушенно взвыл.
— Кра-узер!!! — с шёпота переходя на ультразвук, он дёрнул на себя руку.
Да щас. Лапа Джека держала покрепче полицейских браслетов, рука даже от губ не дёрнулась, пока он переходил на следующий палец, и Леон пнул его с досады в каменное бедро.
— Отпусти!!!
Джек закончил на большом пальце, широко лизнул по тылу кисти, смазывая последние следы крови с царапин, нежно коснулся губами напоследок около самой крупной и разжал хватку. Облизнулся, посмотрел на алого как тропический цвет Кеннеди и кивнул вбок.
— Вторую дай.
Леон бешено потряс головой, не в силах выйти из ступора. Краузер проворчал хрипло и недовольно, подхватывая руку сам. Отряхнул её бережно от мшинок на ладони и столь же аккуратно, методично облизал, осторожно обводя ранки языком. Ровно до тех пор, пока не исчезли последние следы.
— Видишь, всего делов-то, чего воду тратить. Пластырем заклей и пошли уже… — он поднял голову, уперевшись Леону в колени — и только сейчас заметил, что тот весь подрагивал, смотря на него распахнутыми глазами. Казалось, он запунцовел ещё сильнее, всё так же не проронив ни звука. Джек прибалдело тронул пальцами по кисти в своих лапищах. — Эй, ну ты чего?
Леон только выдохнул судорожно и промолчал.
Краузер недоумевающе посмотрел ниже и замер, уперевшись взглядом Леону в пах. Он поднял глаза выше, напоровшись на алые щёки, поджатые губы. Джек неимоверным усилием воли удержал лицо от лишнего выражения, а рот от комментариев — потому как Леон, казалось, уже прямо побурел от стыда, уводя взгляд от напарника то влево, то вправо.
— Прости, камрад, — коротко улыбнулся Джек. — Да ты не парься только, всякое ж бывает, — он потрепал его по бедру.
Леон окаменел, его молчание стало убийственным. Джек повёл плечами несколько виновато: ну не подумал, да, что подставит. Краузер вздохнул и тихонько-тихонько, но снова погладил сверху по кисти.
— Ну хочешь, помогу?
Леон посмотрел с недоверием и какой-то опаской. Краузер цокнул, качнул головой, глянул серьёзно.
— Ну а что, сам же тебя довёл. Сам и виноват.
Кеннеди прищурился — Джеку показалось, душу прощупывает, — и чуть улыбнулся. В его глазах быстро, едва заметно мелькнуло острое, яркое, довольное — и скрылось под длинными ресницами.
— В самом деле, — улыбка Леона стала шире, обезоруживающей. — И если уж спровоцировал — то и решай вопрос.
Краузер склонил зачёсанную голову, становясь перед ним на оба колена, всё так же держа Леона за руку. Поднял на него взгляд снизу вверх неторопливо, пронизывающе глянул.
— Меа кульпа, — низко, вибрирующе произнёс он, и Леон в его руках дрогнул, смотря на него во все глаза. — Позволишь, камрад? — большие руки мягко легли на узкие бёдра по бокам, провели немного вверх.
— Позволю, — отозвался Леон, сглатывая и раздвигая ноги чуть шире.
Джек кивнул. Ему особо и глядеть-то не надо было: руки вслепую, быстро расстегнули ремни, развели в стороны края камуфляжных штанов, оттянули вниз бельё. Джек смотрел — выше, в глаза Леону, на прикусанные губы, высвобождая его член.
Он опустил взгляд долу, только вбирая его в рот, так же медленно и неотвратимо, как касался языком длинных сильных пальцев.
Он взял глубже, размышляя, как давно — вот уже несколько дней беготни по джунглям — он слишком часто замечал рыжие отблески на чёлке или родинки на щеках.
Он вобрал длинный и тонкий член до конца, расслабляя горло, пропуская за нёбо, давая Леону свободу: двигаться так, как считает нужным.
Он знал, что уже происходит, изменяется в нём самом. Знал, что будет смотреть дольше, дышать глубже, касаться чаще.
Джек был не из тех, кто путает работу и личное, кто готов запасть на красивое личико или фигуру, если и то, и то принадлежали напарнику или сослуживцу. Пускай парень и был в его вкусе, но они тут по делу, как ещё. Да и сам Леон до сих пор не подавал виду, что готов, заинтересован в чём-то близком, обжигающе личном.
Так что после у Джека не будет никаких претензий, ожиданий или, не дай бог, чувств. На такое дерьмо он не подписывался, когда подмахивал контракт.
Он брал в рот, стараясь не смаковать, не затягивать, не на-слаж-дать-ся этим гибким тонким красавчиком. Он должен был помочь снять напряжение, отработать свою вину — и точка. Ни грамма больше.
Джек был уверен в этом на сто, на тысячу процентов. А потом Леон застонал.
Хрипло, тихо, задушенно, через секунду-другую — громче и яснее, вцепляясь Джеку в зачёсанные пряди.
Краузер почти неконтролируемо насадился на него горлом, протёр языком, притискивая член к нёбу, приотпустил. Ему ударило в голову как от полбутылки виски залпом, выметая разом всё, что он себе нарешал.
Перед ним, у него во рту, в его власти существовал только этот бесконечно красивый мальчик. Его мальчик. Здесь, в этой жаркой и влажной, пёстрой бесконечности — только его.
Джек сглотнул плавно, не выпуская чужой член, и Леон зашёлся гортанным криком.
— Не… не м-ху, — едва выдавил он. — Счас кон…
Краузер чуть приотпустил его, давая свободу манёвра, придерживая губами головку, и Леона коротнуло разрядкой. Глотая — испивая — его досуха, Джек смотрел в невозможные голубые глаза, смотрел и не желал отрываться.
Кончив, Леон долго выдохнул, закрывая глаза, обнимая его за огромные плечи, стискивая футболку на стальных мышцах.
— Спасибо, — он прошептал, наклонившись к Краузеру, почти касаясь его лба своим.
Джек коротко облизнулся, счищая последние следы.
— Я прощён?
Кеннеди отодвинулся, поглядел на него снова с прищуром.
— Да.
Джек кивнул, поднимаясь и давая ему одеться, отряхнуться, оправиться. Он наблюдал сквозь полуприкрытые веки, как споро мелькнули длиннопалые кисти по застёжкам, как Леон изогнулся, чтобы проверить себя сзади, как перезарядил пушку.
Он неторопливо сделал шаг вперёд, не оборачиваясь. Опьянение растворилось в нём, разнесённое кровью по всему телу, осело в самой его глубине, ушло на второй план.
Всё. Прошло, закончилось, момент изжил себя, минул и исчез в небытии. Никаких шансов.
Джек поджал губы, глядя на острый профиль горы впереди.
— Пойдём, бойскаут. Надо перевалить за хребет и успеть найти ночлег до заката.
Он обернулся, не слыша ответа, нарочито хмуро, и наткнулся на долгий, внимательный взгляд. Леон стоял на месте, у того же замшелого камня, идеальный, улыбчивый, как будто и не было никаких стонов, всплеска, рваных слов десять минут назад. Только мягко-алое по щекам ещё выдавало его, намекало, дразнило, звало.
Краузер шумно втянул носом, хмурясь сильнее.
— Ну?
Леон посмотрел на него — так спокойно, уверенно, что Краузер испытал яростное, иррациональное желание снова встать на колени. Встать, склонить голову, подчиниться каждому обманчиво мягкому слову, слетевшему с красивых губ.
— Знаешь, Джек… Я полагаю, произошедшее следует учесть в нашем дальнейшем продвижении к цели. Твоя вина искуплена, — он медленно кивнул, — но стоило бы… избегать подобной спонтанной напряжённости и её бесконтрольного выплеска, ты не находишь?
Он склонил голову, глядя Джеку в серые глаза, и того не спасала никакая суровость, никакая сила и воля. Краузер сглотнул тяжело, шумно, его сердце отсчитало три удара.
— Взаимовыручка?
Леон улыбнулся шире, его взгляд стал озорнее, невиннее, пятна на щеках — ярче.
— Взаимовыручка, большой парень.
Краузер усмехнулся, прищуриваясь, кивнул. Тяжёлое, горячее плеснулось внутри него, как виски на дне дубовой бочки.
— А теперь шевели уже задницей, камрад. Идальго сам себя не сыщет.
Он отвернулся, чувствуя взгляд всей спиной и ниже.
Ладно, миссия. Пока идёт миссия, пока они ищут цель — и только. Сброс напряжения, ничего больше. Ни черта больше, тютелька в тютельку.
Джек прикрыл глаза, вслепую шагая в кусты, слыша за собой дыхание, буквально чуя за собой напарника.
Он знал, что пропал. С потрохами. Он знал, что позволит этому своенравному красавчику делать с собой что угодно, когда угодно, как угодно. Он знал, что пойдёт против принципов, пойдёт за ним, если его позовут, миссия там или нет.
Он знал, что позволит своему мальчику всё , абсолютно. Если только Леон пожелает.